У лазов возле самых границ Иберии были два укрепления (I, гл. 12, § 15), Сканда и Сарапанис. Расположенные в трудно проходимых местах на отвесных скалах, они были недоступны. В прежнее время лазы с большим трудом охраняли их, потому что в этих местах не растет никаких злаков, и люди доставляли сюда продовольствие, неся его на плечах. В начале этой войны император Юстиниан удалил отсюда лазов и поставил гарнизон из римских воинов. Немного спустя, из-за недостатка продовольствия, они покинули эти крепости, так как питаться, подобно колхам, долгое время местным пшеном, к которому они не привыкли, они совершенно не могли, того же продовольствия, которое приносили им лазы, совершая длинный путь, им совершенно не хватало. Персы захватили эти укрепления и владели ими; во время перемирия римляне вновь получили их в обмен на крепость Бол и Фарангий, как я сообщал об этом в прежних книгах (I, гл. 22, § 18). Лазы уничтожили эти крепости до основания, чтобы персы не могли воспользоваться этими [57] укреплениями против них. Но из этих двух укреплений персы вновь отстроили и заняли гарнизоном то, которое называется Скандой. После этого Мермероес повел войско мидийцев дальше.
Был на равнине город, по имени Родополис; для тех, кто идет из Иберии в Колхиду, он первым попадается на пути. Доступ к этому городу был легкий, и его очень не трудно было взять приступом. Поэтому за много времени до этого, боясь вторжения персов, лазы разрушили этот город до основания. Когда узнали об этом персы, они прямо двинулись к Археополю. Но Мермероес, узнав, что враги стоят лагерем около устья реки Фазиса, решил двинуться против них. Он думал, что для него будет лучше сначала покончить с ними, а потом приступить к осаде Археополиса с тем, чтобы они не могли зайти в тыл персидскому войску и тем причинить ему неприятности. Пройдя очень близко под стенами Археополя, он, издеваясь, приветствовал находящихся там римлян и задорно, по-мальчишески заявил им, что он скоро к ним вернется. Он сказал, что ему хочется сначала потолковать с другими римлянами, которые стоят лагерем около реки Фазиса. Римляне в ответ сказали ему, чтобы он шел, куда хочет, но заявили, что если он встретится с находящимися там римлянами, то к ним он уже не вернется. Когда начальники римского войска узнали, что персы идут на них, они испугались и, решив, что они не настолько сильны, чтобы выдержать натиск их сил, сели на приготовленные корабли и переправились через реку Фазис, погрузив на суда все, что могли увезти из заготовленного провианта, все же остальное бросив в реку, чтобы враги не могли им воспользоваться. Немного спустя туда со всем войском явился Мермероес, и, увидав пустым неприятельский лагерь, он пришел в сильный гнев и сердился, не зная, что ему делать. Он сжег римский лагерь и его укрепления и, пылая гневом, тотчас же повернул назад и повел свое войско на Археополь. [58]
14. Археополь лежит на очень обрывистом холме; мимо этого города течет река, сбегающая с гор, которые нависают над городом. Нижние ворота его, дорога из которых ведет вниз по склону к подножию холма, не являются вполне недоступными, но дорога, ведущая к ним с равнины, на подъеме является неровной. Верхние же ворота, выходящие на обрыв, являются совершенно недоступными. Местность перед этими воротами покрыта густой зарослью, которая простирается на большое пространство. Так как живущим в этом городе неоткуда получать воду, кроме как из реки, то те, которые основали здесь город, провели две стены до самой реки, чтобы им было возможно безопасно отсюда черпать воду. Мермероес именно тут и решил всеми силами штурмовать стену и упорно проводил следующим образом намеченный им план. Прежде всего он велел сабирам делать много стенобитных машин, которые можно было бы людям носить на плечах; обычные машины он никоим образом не мог пододвинуть к укреплениям Археополя, так как они были расположены на подъеме горы. Он слыхал, какие машины были сделаны союзными с римлянами сабирами около стены Петры немного раньше, и, подражая тому, что ими было там изобретено, он из этого опыта хотел извлечь для себя пользу. Они стали делать то, что он им приказал, и скоро сделали много стенобитных орудии, таких же, какие сделали для римлян недавно, как я рассказывал, союзные с ними сабиры. Затем к той части города, которая стоит на отвесных скалах, он послал так называемых доломитов[5], поручив им всеми силами стараться беспокоить находящихся на этой стороне неприятелей. Эти доломиты – варвары, живущие среди персов, никогда не были подданными персидского царя. Поселившись в горах, отвесных и совершенно недоступных, с древних времен вплоть до наших дней они оставались независимыми; и только соблазненные платой, они пошли с персами, когда те отправились в поход против своих врагов. Все они пехотинцы, у каждого меч и щит, и в руках три дротика. [59]
Они умеют очень хорошо и быстро лазить по стремнинам и по вершинам гор, как будто они бегают по гладкой равнине. Поэтому Мермероес поручил им штурмовать стены в этом месте, сам же он со всем остальным войском, со стенобитными орудиями и со слонами двинулся к нижним воротам города. И вот персы и сабиры, пуская в стоящих на стенах тучу стрел и копий, которыми они, можно сказать, закрыли здесь небо, почти добились того, что под их напором римляне готовы были оставить верх укреплений. Со своей стороны и доломиты, бросая свои дротики со скал, находившихся вне укреплений, еще в большой степени, чем первые, причиняли врагам затруднения. Со всех сторон дела римлян были плохи, везде грозили им опасности и они испытывали самые тяжелые бедствия.
Тогда Одонах и Баба, желая или показать личную храбрость, или испытать воинов, или под влиянием какого-то божественного наития, оставили наверху укреплений только очень немногих воинов, которым они велели отражать от стен штурмующих, всю остальную массу созвали к себе и обратились к ним с кратким поощрительным словом, сказав так: «Товарищи воины! Вы видите наше теперешнее опасное положение, в какой нужде мы находимся. Но нам менее всего следует поддаваться малодушию перед этими бедами. Людям, которые отчаялись в спасении, есть одна только возможность спастись – не надеяться ни на какое спасение; ведь тех, кто чересчур любит жизнь, по большей части неизменно постигает гибель. В наших трудных обстоятельствах нам нужно принять во внимание следующее: пока мы защищаемся от врагов здесь, за укреплениями этих стен, как бы мы смело ни сражались, дело нашего спасения не на очень твердом основании. Битва, в которую мы вступаем издалека, ни у кого не оставляет возможности проявить свою личную храбрость и по большей части находится во власти случая. Всякий же раз, когда происходит рукопашный бой, результат его зависит от воодушевления, а вместе с храбростью является [60] и победа. Помимо этого, воины, достигшие успеха в столкновении, когда им приходилось сражаться за укреплениями, можно считать достигали не очень большого успеха так как в данный момент, правда, им удавалось отразить от себя врагов, но на другой день опасность появлялась снова с той же силой и через короткое время, потерпев поражение, они погибают, что и естественно, со всеми своими укреплениями. Те же, кто победил врагов в рукопашном бою, на все остальное время избавившись от опасности, будут пользоваться полной безопасностью. Подумав об этом, пойдемте же на врагов со всей решимостью, полагаясь на высшую помощь, питая благоприятные надежды именно вследствие выпавшего нам теперь отчаянного положения. Бог по большей части спасает тех, которые уже совсем не имеют надежды на спасение своими собственными силами».
С такими словами увещания Одонах и Баба обратились к своим воинам. Затем они открыли ворота и бегом вывели свое войско, оставив внутри города немногих по следующей причине. Накануне один из лазов, очень знатный в этом племени и обитавший в Археополе, завел переговоры с Мермероесом относительно предательства своей родины. Мермероес сказал ему, что ничем другим он не доставит персам большего удовольствия, как если во время штурма стен он тайно подожжет помещения, где был сложен хлеб и другой провиант. Он поручил ему это, считая, что произойдет одно из двух: или римляне, обратив все свое внимание на тушение пожара и занятые им, дадут персам возможность перейти стены, или же, сражаясь на стенах, желая отразить персов, они оставят без внимания эти горящие здания; и если таким образом сгорит хлеб и другие запасы, то они, персы, без большого труда в короткое время возьмут Археополь осадой. С этой-то целью и поручил Мермероес данное дело этому лазу; он согласился и обещал, что точно выполнит поручение, когда увидит, что штурм достиг полной силы, и, как только сможет, незаметно подложит огонь под эти здания. [61]
Когда римляне внезапно увидали, что поднимается пламя, то небольшое число их бросилось туда на помощь и с великим трудом потушили огонь, уже причинивший сильный вред, все же остальные, как сказано, двинулись на врагов. Напав на них внезапно, сверх всякого ожидания, они привели их в ужас и многих убили: персы не осмеливались ни защищаться, ни сами напасть на них. Зная, что врагов очень мало, персы совершенно не думали, что они могут напасть на них, и шли на приступ разрозненными отрядами и без всякого порядка. Одни из них, неся на плечах тараны, не были вооружены и не были готовы к бою, что и естественно, другие же, держа в руках натянутые луки, не имели никакой возможности отразить неприятелей, наступающих густыми рядами. Таким образом, римляне и направо и налево сеяли между ними смерть. К тому же один из слонов, раненый, как говорят одни, или сам по себе пришедший в беспокойство, повернул назад, не слушая приказов, стал строптивым, сбросил с себя тех, кто на нем сидел, и ворвался в строй других слонов. Варвары бросились от него бежать, а римляне с тем большим бесстрашием преследовали их по пятам и избивали. И тут по справедливости можно удивляться, что римляне, зная, как можно отразить нападение врагов, пользующихся слонами, ничего не сделали из того, что должны были сделать, охваченные вполне понятным волнением при таких обстоятельствах, но в данном случае это само собой послужило им на пользу. Что это такое, я сейчас расскажу.
