Наступило долгое молчание.
— А почему бы не обратиться к закону? — спросила Бонтер.
— Я говорил с моим адвокатом. Он сказал мне, что это обычное нарушение контракта. Чтобы остановить Нейдельмана, потребуется судебный запрет. — Хэтч посмотрел на часы. — А мы не можем ждать недели. Если учесть, с какой скоростью ведутся раскопки, остается всего несколько часов.
— А нельзя арестовать его за вторжение на частную территорию? — спросила Бонтер.
— Фактически он никуда не вторгался. Контракт дает право ему и «Талассе» вести работы на острове.
— Я понимаю твою тревогу, — сказал профессор, — но не согласен с твоими выводами. Как меч сам по себе может быть опасным? Если не считать того, что можно зарубить человека клинком, конечно.
Хэтч посмотрел на него.
— Это трудно объяснить. У диагноста иногда срабатывает шестое чувство. У меня сейчас именно такое ощущение. Чувство, убежденность, что этот меч является носителем зла. Мы постоянно слышим разговоры о проклятии острова Рэггид. Возможно, оно как-то связано с мечом и существует реальное объяснение.
— А почему ты отбрасываешь мысль о настоящем проклятии?
Хэтч удивленно посмотрел на профессора Хорна.
— Вы ведь шутите, правда?
— Мы живем в странной вселенной, Малин.
— Не настолько странной.
— Я лишь прошу о том, чтобы ты обдумал невозможное. Поискал связи.
Хэтч подошел к окну гостиной. Ветер срывал листья с дуба и разбрасывал их по лугу. Упали первые капли дождя. Все больше лодок входило в гавань, несколько маленьких катеров дожидались своей очереди у пандуса — хозяева решили вытащить их на берег. Гребни волн по всей поверхности залива были покрыты шапками пены; по мере того как слабел прилив, волнение усиливалось. Малин вздохнул и повернулся к своим собеседникам.
— Я не нахожу никаких связей. Что общего у стрептококковой пневмонии и, к примеру, кандидомикоза?
Профессор поморщился.
— В восемьдесят первом или восемьдесят втором году я читал аналогичные комментарии, сделанные врачом-эпидемиологом из Национального института здравоохранения.
— И о чем там шла речь?
— Он спрашивал, что общего между саркомой Капози и пневмоцистной пневмонией.
Хэтч вскинул голову.
— Послушайте, это не может быть вирус иммунодефицита. — Затем, прежде чем профессор успел отпустить ядовитую реплику, Хэтч понял, к чему клонит его старый учитель. — ВИЧ убивает, разрушая иммунную систему человека, — продолжал он. — Организм перестает бороться.
— Совершенно верно. Нужно отфильтровать раздражающие подробности, если можно так выразиться, чтобы увидеть, что остается.
— Иными словами, мы столкнулись с прямым воздействием на иммунную систему человека.
— Я не знала, что среди рабочих так много больных, — заметила Бонтер. — Все мои люди здоровы.
Хэтч повернулся к ней.
— Все?
Бонтер кивнула.
— Вот видишь? — Доктор Хорн улыбнулся и стукнул тростью по полу. — Ты искал общие закономерности. Теперь у тебя появилось несколько ниточек.
Он встал и взял Бонтер за руку.
— Я просто очарован вами, мадемуазель, и с удовольствием бы остался. Однако погода портится, и я хочу вернуться домой к моему шерри, тапочкам, собаке и камину.
Когда профессор потянулся к своему пальто, на крыльце послышались тяжелые шаги. Дверь распахнулась, и в гостиную ворвался порыв ветра. На пороге, в распахнутом дождевике, стоял Донни Труитт. По лицу его текли струйки дождя.
Яркая вспышка озарила небо, раздался мощный удар грома.
— Донни? — удивленно спросил Хэтч.
Труитт поднял обе руки к вороту влажной рубашки и разорвал ее у себя на груди. Хэтч и профессор ахнули.
— Дерьмо собачье, — прошептала Бонтер.
Подмышки Труитта были покрыты крупными мокнущими пятнами. Текущая по ним вода становилась розовато-зеленой. Глаза у бедняги отекли, под ними чернели синяки.
Вновь полыхнула молния, и вместе с затихающим громом Труитт закричал. Он сделал неуверенный шаг вперед, срывая с головы зюйдвестку.
На мгновение все в доме оцепенели. Потом Хэтч и Бонтер подхватили Донни под руки и помогли ему сесть на диван.
— Помоги мне, Мал, — выдохнул Труитт, хватая ладонь Хэтча обеими руками. — Я ни разу в жизни не болел.
— Я тебе помогу, — сказал Хэтч. — Но тебе нужно лечь, чтобы я мог осмотреть твою грудь.
— Забудь о проклятой груди, — простонал Донни. — Я говорю об этом!
Он судорожно поднял руки к голове и бессильно опустил их — его ладони были полны прядей рыжих волос.
ГЛАВА 43
Клей стоял на корме своей моторки, положив бесполезный мегафон на кабину — дождь промочил его насквозь. Он и шестеро оставшихся представителей протестующих нашли временное пристанище с подветренной стороны самого крупного корабля «Талассы» — именно его они пытались поначалу блокировать.
Клей промок до нитки, но ощущение потери — горькой, непереносимой потери — проникло куда глубже, чем дождевая влага. Большой корабль, «Цербер», необъяснимым образом оказался пустым. Или люди на борту получили приказ не покидать свои каюты, несмотря на пронзительный вой корабельных сирен и громкие крики рыбаков. Так или иначе, но ни один человек не появился на палубе. Наверное, ошибкой было выбирать самый большой корабль, с горечью думал Клей. Быть может, им следовало отправиться прямо на остров и заблокировать причалы. По крайней мере, там они видели людей: около двух часов назад несколько лодок, нагруженных пассажирами, покинули остров и на высокой скорости, мимо протестующих рыбаков, направились в сторону Стормхейвена.
Клей взглянул на остатки флотилии протеста. Когда они утром выходили из гавани, он был полон надежд, даже вновь почувствовал себя молодым. Он не сомневался, что с этих пор все в городе пойдет по-другому. Наконец он сможет чем-то помочь этим хорошим людям. Но теперь, глядя на шесть старых лодок, подпрыгивающих на волнах, Клей был вынужден признать, что его протест, как и все остальное, что он пытался делать в Стормхейвене, обречен на поражение.
Глава кооператива ловцов омаров, Лемюэль Смит, направил свою лодку к моторке Клея и бросил кранцы. Два суденышка стояли рядом, толкая друг друга бортами, дождь стучал по палубе. Клей наклонился над планширом. Волосы прилипли у него к черепу, придавая священнику особенно мрачный вид.
— Пришло время отступить, ваше преподобие, — крикнул Смит, держась за борт своей лодки. — Скоро начнется настоящий ураган. Быть может, когда закончится лов макрели, мы попытаемся еще раз.
