— Но тогда будет слишком поздно! — стараясь перекричать ветер и дождь, ответил Клей. — Дело будет сделано, ущерб непоправим.
— Мы высказали свою точку зрения, — мрачно отозвался Смит.
— Лем, этого мало, — возразил Клей. — Я промок насквозь, и мне так же холодно, как тебе. Мы должны принести жертву. Мы должны их остановить.
Смит покачал головой.
— В такую погоду мы никого не остановим, ваше преподобие. В любом случае ураган сделает это за нас. — Смит посмотрел на небо, потом повернулся к далекой земле — синяя полоска исчезала за пологом дождя. — Я не могу рисковать своей лодкой.
Клей молчал. «Я не могу рисковать своей лодкой». В этих нескольких словах и была заключена вся суть. Они не понимали, что некоторые вещи важнее лодок или денег. Возможно, они никогда не поймут. Он вдруг ощутил, как у него защипало в глазах, и понял, что плачет. Не имеет значения — еще несколько слезинок в океане.
— Я бы не хотел, чтобы из-за меня кто-то потерял лодку, — отвернувшись, сказал он. — Возвращайтесь, Лем. А я останусь.
Смит колебался.
— Было бы лучше, если бы мы вернулись вместе. Можно бороться с этими людьми, но невозможно сражаться с океаном.
Клей махнул рукой.
— Может быть, я высажусь на острове и поговорю с Нейдельманом… — Он замолчал, пряча лицо и делая вид, что занят лодкой.
Смит наморщил лоб и с тревогой посмотрел на священника. Клей был не слишком хорошим моряком. Но давать мужчине советы относительно его лодки — непростительное оскорбление. Кроме того, Смит углядел на лице священника отчаянное безрассудство и понял, что уговаривать бесполезно.
Он похлопал ладонью по планширу лодки Клея.
— Тогда нам в разные стороны. Я буду следить за диапазоном десять и пять на случай, если вам понадобится помощь.
Клей держался за леер «Цербера», двигатель его лодки работал на холостом ходу. Священник наблюдал за оставшимися лодками, поворачивающими к берегу, порывы ветра доносили до него шум работающих двигателей. Он плотнее запахнул плащ и попытался занять более устойчивое положение на палубе. Рядом вздымался мощный белый корпус «Цербера» — казалось, волнение не оказывает на него ни малейшего влияния.
Клей механически проверил лодку. Трюмная помпа продолжала работать в нормальном режиме, отправляя тугие струи воды за борт; двигатель уверенно урчал, топлива оставалось еще много. Теперь, когда положение изменилось и он остался один — лишь Всемогущий был его спутником, — Клей ощутил странное удовлетворение. Быть может, он совершил грех высокомерия, ожидая многого от жителей Стормхейвена. Ему нельзя было рассчитывать на них — но на себя он вполне мог положиться.
Он немного подождет, а затем поплывет к Рэггиду. В его распоряжении лодка и вполне достаточно времени. Все время мира.
Клей долго смотрел, как остатки его флота возвращаются в гавань Стормхейвена. Скоро они превратились в далекие призрачные тени на сером фоне.
Клей не видел, как от берега отчалил катер «Талассы», волны тут же набросились на небольшое суденышко, которое упрямо направлялось к противоположному от Клея борту «Цербера».
ГЛАВА 44
Донни Труитт лежал на диване, его дыхание стало спокойнее — начал действовать лоразепам, который ввел ему Хэтч. Труитт смотрел в потолок и терпеливо моргал, пока доктор его осматривал. Бонтер и профессор перешли на кухню, где приглушенно беседовали о том, что произошло.
— Донни, послушай меня, — сказал Хэтч. — Когда у тебя появились эти симптомы?
— Примерно неделю назад, — с тоской ответил Труитт. — Но тогда я не обратил внимания. Утром, когда я просыпался, меня тошнило. Пару раз я даже расстался со своим завтраком. А еще появилась сыпь на груди.
— И как она выглядела вначале?
— Красные пятна. Потом они стали какими-то мягкими. И еще заболела шея. Тут, сбоку. И я стал замечать волосы на своей расческе. Сначала понемножку, а сейчас мне кажется, что я мог бы легко выдрать их полностью. Но в нашей семье никогда не было лысых; у всех было полно волос. Честное слово, Малли, что скажет моя жена, если я облысею!
— Не беспокойся. Так мужчины не лысеют. Как только мы выясним, что с тобой, мы тебя вылечим, и волосы отрастут снова.
— Ох, я очень на это надеюсь, — признался Труитт. — После вчерашней ночной смены я сразу же пошел спать, но утром почувствовал себя еще хуже. Никогда раньше не ходил по врачам. Но я подумал, черт возьми, ты же мне друг, верно? Это ведь не то же самое, что пойти в больницу.
— Что еще ты хочешь рассказать о своей болезни? — спросил Хэтч.
Неожиданно Донни смутился.
— Ну, у меня болит где-то в заднице. Наверное, там какие-то болячки.
— Повернись на бок, — сказал Хэтч. — Я посмотрю.
Через несколько минут Хэтч перешел в соседнюю комнату. Он вызвал из больницы машину скорой помощи, но до ее приезда оставалось еще минут пятнадцать. Потом ему придется уговорить Донни сесть в машину. Сельский обитатель Мэна, Труитт панически боялся врачей, а больницы — еще больше.
Некоторые из симптомов его болезни оказались такими же, как у других рабочих, — жалобы на апатию и тошноту. Но были и другие, характерные только для Донни. Хэтч потянулся к потертому справочнику Мерка. И уже через несколько минут смог поставить диагноз: хронический гранулематоз. Широко распространившееся повреждение тканей, гнойные лимфатические узлы, анальные гнойники делали диагноз абсолютно очевидным. «Но это заболевание обычно бывает наследственным, — подумал Хэтч. — Неспособность лейкоцитов убивать бактерии. Почему оно проявилось только сейчас?»
Отложив справочник в сторону, он вернулся в гостиную.
— Донни, — сказал Хэтч, — я хочу еще раз осмотреть твою голову. Нужно разобраться, как именно выпадают у тебя волосы.
— Еще немного, и я буду Юлом Бриннером.
Труитт осторожно коснулся ладонью головы, и Хэтч увидел на его руке уродливую рану, которую раньше не замечал.
— Опусти руку. — Хэтч закатал рукав рубашки, чтобы осмотреть запястье Труитта. — Что это такое?
— Ничего особенного. Поцарапался, когда работал в Бездне.
— Рану необходимо промыть. — Хэтч потянулся к своему чемоданчику, порылся в нем и обработал рану солевым раствором и бетадином, после чего наложил антибактериальную мазь. — Как это произошло?
— Порезался острым ребром титановой трубки, когда устанавливали эту чудо-лестницу в Бездну.
Хэтч удивленно посмотрел на него.
— Но это же было неделю назад, а рана выглядит свежей.
— Я и сам ничего не понимаю. Эта дрянь все время открывается. Честное слово, жена каждый вечер накладывала мазь.
