выгнулась, я подалась к нему всем телом, полностью отдаваясь ему. На мне были только футболка и трусики. Руки Кори скользнули к подолу футболки и сняли ее с меня.
От прохладного воздуха мои соски сразу затвердели. Он поцеловал меня в пупок, затем медленно двинулся вверх, водя языком по моей коже, пока не дошел до соска.
Я тихонько вскрикнула, когда он посасывал и покусывал твердый сосок, в то время как его большой палец гладил второй сосок.
– Боже, – выдохнула я и запустила пальцы в его волосы, когда он неторопливо ласкал одну грудь, затем другую, тогда как мои бедра поднимались и опускались под ним, двигаясь от потоков удовольствия, которые он доставлял всем частям моего тела.
Наконец я больше не могла выносить прикосновения его футболки к моей коже. Я оттолкнула его и села, сняла с него футболку, отбросила ее в сторону и наслаждалась великолепием его тела.
– Какой же ты красивый, – прошептала я, мои руки скользнули по твердым мышцам, обтянутым нежной кожей.
Кори покачал головой, в его глазах была только я, и он поцеловал меня, когда мы опустились к спинке кровати. Мы обняли друг друга, наши руки скользили вверх и вниз по обнаженным спинам, наслаждаясь теплом наших тел. В этот раз никакого бессмысленного вожделения, никакой отчаянной потребности, которую нужно удовлетворить. Мое вчерашнее нетерпение исчезло. Я всего лишь хотела, чтобы он меня трогал, чтобы я прикасалась к нему в ответ, ласкала его, целовала так, как он этого хотел, – так, как он этого заслуживал.
Словно больше никого не было.
Мы сбросили остальную одежду, и я откинулась на подушки, увлекая его за собой. Мои глаза в полумраке встретились с его глазами, и я не смотрела больше никуда, когда протянула руку между нами и помогла ему войти в меня, одно плавное, идеальное соединение, от которого у меня перехватило дыхание.
Он на мгновение закрыл глаза, погрузившись в меня, его руки обхватили мое лицо, а затем он качнул бедрами, так мучительно мягко и нежно, что у меня чуть не разорвалось сердце.
– Александра… – прошептал он.
Я кивнула со слезами на глазах, словно отвечая на каждый вопрос, который он вложил в мое имя.
«Да, Кори, да. Это ты…»
Но я не могла произнести этих слов. Я только кивала, плакала и отдавала ему свое тело, потому что то, что я чувствовала к нему, имело мощь, достаточную, чтобы разрушить жизнь, на создание которой я потратила шесть лет.
Кори начал двигаться, чтобы отдаться мне без остатка, телом и душой. Удовольствие пришло не от какого-то воющего нарастания, а от волн, которые одна за другой накатывали и разбивались, пока наконец не стихли, оставив нас лежать, как людей, выбравшихся на сушу и хватающих ртом воздух после кораблекрушения. Мы были полностью истощены.
Он прижал меня спиной к своей груди, его рука прикоснулась к моей, наши пальцы переплелись. Я чувствовала его слабое теплое дыхание на своей шее и биение его сердца, успокаивающегося до ровного ритма.
Он заснул быстро и крепко, удовлетворенный и умиротворенный, в то время как я бодрствовала, наблюдая, как рассвет постепенно проникает в наше идеальное убежище своим суровым желтым светом.
Я зажмурилась и плотнее прижалась к Кори, чтобы отгородиться от надвигающегося дня.
Часы на тумбочке показывали 7:15, когда я высвободилась из объятий Кори. Это было равносильно тому, чтобы покинуть теплое, безопасное место и выйти на холод. Больше всего на свете я хотела остаться там, с ним, и разум шептал, что я могу, стоит только решиться пройтись молотом по старой жизни и выковать новую. Я вздрогнула, не зная, хватит ли у меня смелости, не зная, что произойдет, если я так поступлю.
«Мне нужно время подумать, – размышляла я. – Пусть сначала пройдет эта проверка, а потом я подумаю о том, как пройдет вся моя оставшаяся жизнь».
Как бы малодушно это ни звучало, но будущее, которое всегда было для меня таким кристально ясным, теперь превратилось в густой туман, и я до смерти боялась узнать, что там, в этом тумане.
Я быстро оделась, пока Кори еще спал. Он лежал на животе, зарывшись лицом в подушку. Мою подушку на моей кровати.
Он нарушил клятву.
– Он остался, – пробормотала я.
Утренний свет падал на мышцы его спины, окрашивая загорелую кожу в золотистые тона. Цвета его татуировок пылали, и мне страстно хотелось провести руками по этой теплой, гладкой коже и целовать его между лопаток, пока он не проснется. Но инспектор из органов опеки и попечительства должен был прибыть через сорок пять минут. Я неохотно вышла, оставив Кори поспать еще несколько минут, пока я готовлю кофе и завтрак.
Я стояла у плиты, готовя вторую порцию яичницы и сосисок, которую не приготовила на его день рождения, когда почувствовала, как сильные руки обхватили меня за талию.
Кори уткнулся носом мне в шею, игриво прикусил кожу, а затем обнял меня. Я закрыла глаза и прижалась к нему.
«Это именно то, что могло бы быть у меня каждое утро, если бы только…»
– Готовишь? Снова? – пробормотал Кори мне на ухо. – У кого сегодня день рождения?
– Это просто остатки, – я улыбнулась. – Но инспектор скоро придет, и ты пройдешь проверку блестяще. Чем не повод.
Он оставил теплый поцелуй у меня под ухом и отпустил меня, чтобы достать апельсиновый сок из холодильника.
– Какие у тебя на сегодня планы? Я знаю, что ты обедаешь со своими подругами, а после? Нам нужно поговорить.
Я выругалась, когда в меня полетели капельки масла. Я была озабочена кипящим маслом, не обращая внимания ни на что и не проявляя осторожности. Я снова выругалась и выключила горелку.
– Да, я обедаю с Бандой в полдень, а потом встречаюсь с мамой для примерки платья, но после этого я свободна.
В маленькой кухне внезапно стало на десять градусов холоднее. Позади меня не было ни движения, ни звука, и я на мгновение закрыла глаза, осознав, что сказала. Я медленно поставила жареные сосиски на стол дрожащими руками и повернулась.
Кори прислонился спиной к гранитной столешнице, раскинув руки в стороны и вцепившись в край так, что побелели костяшки пальцев. Выражение его лица было бы душераздирающим, если бы не каменный холод в глазах.
– Примерка платья, – произнес он ровным тоном. – Для твоей свадьбы.
Мои губы шевельнулись, но я не издала ни звука. Я не хотела говорить о примерке платья. Я не думала ни о
