историю.
– Глупую историю? – глаза Мэрилин широко раскрылись.
– Разве это не глупо? Устроить вечеринку, чтобы объявить о том, о чем все уже знают?
– Это не просто объявление, дорогая, – сказала моя мама. – Это празднование новости. Объявление – всего лишь формальность, и, по-моему, довольно приятная. Сделать публичное заявление о своих намерениях…
– Ты в порядке, дорогая? – отец положил свою руку на мою. – Выглядишь так, словно тебе немного не здоровится.
– Я в порядке, папочка. Просто устала. Я поднимусь наверх и немного отдохну, – я начала подниматься по лестнице, но остановилась. – Кстати, как вам Палм-Спрингс?
Моя мать поджала губы.
– Жарко, как в печи. Как твой отец сыграл восемнадцать лунок, не свалившись от солнечного удара, – выше моего понимания.
Папа добродушно закатил глаза.
– Я мог бы сыграть еще восемнадцать, – он подмигнул мне. – Ладно, возможно, только девять.
Я не улыбнулась ему в ответ – я подбежала к нему и обвила руками его шею.
– Ты береги себя, папочка. Я не знаю, что буду делать, если с тобой что-то случится.
– Ну, спасибо тебе, милая, – сказал он, удивленно рассмеявшись. – Но не беспокойся обо мне. Я здоров как бык.
– Таким и оставайся, – я поцеловала его в щеку, а затем обняла маму. – И ты. Я так сильно люблю вас обоих, – я отвернулась, не понимая, что на меня нашло. Мне нужно было поспать. Целых восемь часов без кошмара. Может, моя старая кровать позволит мне это…
– Не забудь, у нас примерка в два часа! – мама крикнула мне вслед, когда я направилась в свою комнату.
– Я знаю, – вздохнула я.
В бутике «Каролина Эррера» я надела потрясающее свадебное платье в стиле русалки, которое выбрала несколько месяцев назад: простое элегантное шелковое платье, которое было уникальным благодаря широким шифоновым лентам, они изящно обвивали лиф и талию, а затем мягкими волнами спускались ниже колена.
Когда мы впервые выбрали это платье, мама хотела что-то более нарядное, с большим количеством кружева, бисера, шлейфа. Но когда я в этот раз вышла из примерочной, ее глаза наполнились слезами, хотя она и пыталась сдержаться.
– Да, оно тебе идет. Довольно милое, не так ли? – она осторожно шмыгнула носом. – И конечно, твои волосы будут собраны в элегантную прическу?..
– Я бы предпочла их распустить.
– Чушь. Твои рыжие волосы будут выглядеть слишком экстравагантно с таким платьем, не так ли, Энни?
Консультант дала свой умелый, уклончивый ответ, который вполне удовлетворил Мэрилин, не оскорбив меня.
– Это моя вина, моя ирландская кровь, – призналась моя мать, обращаясь к Энни. – Рыжие волосы, о, моя дорогая, ты бы видела мою маму. Мне повезло, что рыжий обошел меня стороной.
– Ты немного прибавила в весе с последней примерки, – заметила Энни, шнуруя корсет.
– Александра… – удивилась моя мать.
– Нет, ты выглядишь потрясающе, – сказала Энни. – Стройная, но с формами. Такое платье предназначено для того, чтобы подчеркнуть такую фигуру, как у тебя.
Я рассматривала себя в зеркале, пока консультант и моя мама обсуждали подробности свадьбы, а затем ворковали над платьем – потрясающим платьем, созданным легендарным дизайнером, любая невеста была бы на седьмом небе от счастья, надев такое великолепное платье.
Я все сделала так, как и планировала: представила, как надеваю это платье и иду навстречу Дрю и нашему совместному будущему. Я ожидала, что почувствую прилив любви, или волнения, или хотя бы страха, или сомнения, или неуверенности.
Я ничего не почувствовала. Совсем ничего.
Когда я переодевалась, зазвонил мой сотовый.
– Эбед. В чем дело?
– Ты должна приехать, сейчас же, – сказал мой ассистент низким, но взволнованным голосом. – Манро здесь, истерит, партнеры в панике. Лоусон хотел, чтобы я позвонил тебе, и хоть он и не использовал слово «умолять», я могу читать между строк.
– Они хотят, чтобы я вернулась сейчас?
– Они хотели, чтобы ты вернулась еще вчера. «Лоусон, Дуни и Гарденер». Гарантирую.
Я прикусила губу. Это хорошо. Еще один шаг к стабильному будущему.
– Я еду.
Я повесила трубку и сказала маме, что я нужна на работе.
– Я так рада это слышать, – ответила Мэрилин. – Мне не нравилась вся эта история с «отпуском». Создавалось впечатление, что они тебя использовали.
Я хотела сообщить ей, что могу стать партнером, но почему-то промолчала и просто отвезла ее домой.
В «Лоусон и Дуни» я вошла со странной смесью волнения и страха, скручивающих мой живот. Я была одета не совсем по-деловому: темно-синие джинсы, изумрудно-зеленая блузка без рукавов и туфли на плоской подошве. Я распустила волосы – в последнее время я часто распускала их – и должна признать, что моя мама была права. Они были немного экстравагантными, огненно-красными, густыми и струились до середины спины. Они отросли за то время, когда я была занята работой, не обращая на них внимания.
Я могла бы переодеться в костюм и собрать волосы, но ведь партнеры сами вышвырнули меня с работы на три недели. Я подумала, что не помешало бы напомнить им – в присутствии Манро – об этом факте.
Эбед и Кейтлин, моя секретарша, встретили меня у главного входа в спешке, как фанаты, пытающиеся получить автограф. Они синхронно разговаривали и на ходу совали мне в руки бумаги.
– Они в главном конференц-зале, – тараторил Эбед. – Я сказал им, что ты придешь, и они остановили Манро какой-то дорогой выпивкой и белугой, но ситуация напряженная. Действительно напряженная.
– Это то, что Кристофер делал по этому делу с тех пор, как ты ушла, – Кейтлин протянула мне стопку бумаг. – Не так уж много, так как мистер Манро был довольно несговорчив.
Эбед протянул мне другую папку.
– Я собрал информацию о состоянии дел от других адвокатов, которые вели другие твои дела, пока тебя не было, и картина не очень приятная. Никто из твоих клиентов не рад, что начальство дало тебе отпуск. Никто.
– Спасибо, ребята, – поблагодарила я, когда мы прибыли в главный конференц-зал. – Я возьму все в свои руки.
Секретарша мистера Дуни чуть не расплакалась, встречая меня.
– О, слава богу. Они ждут тебя.
Вооружившись документами, которые передали мне Эбед и Кейтлин, я глубоко вздохнула и вошла в конференц-зал.
Реджинальд Манро, явно немного расслабившийся после скотча – стоимостью 70 долларов за стакан, – которым его угощали партнеры, развел руками, увидев меня.
– Черт побери, джентльмены! Кто наконец опомнился и призвал этого ангела милосердия с небес, чтобы спасти ваши жалкие задницы? – он усмехнулся, опрокинул в себя остатки своего напитка и
