К тому времени, хорошо зная положение в Германии (после того как он много лет общался с ее офицерской кастой во время инкубации нацизма), Тухачевский сумел верно угадать, разбирая их пункт за пунктом, цели и планы гитлеровцев. Нельзя было терять ни минуты: Россия, Франция, Чехословакия и Британия должны были немедленно объединиться и сокрушить нацизм в победоносной наступательной войне.
В январе 1936 года, когда умер король Георг V, Сталин как представителя СССР на похоронах монарха отправил в Лондон Тухачевского. Это была великолепная возможность: после похорон он рассчитывал встретиться с высокими чинами британского генерального штаба, с которыми Путна заранее договорился о встрече от имени Тухачевского. Введенный, как и многие другие, в заблуждение относительно истинных целей и сущности Британской империи, он был уверен, что не понадобится много времени, чтобы убедить британских генералов согласиться на предложения, которые представлялись Тухачевскому неотразимыми (168).
Приводя конкретные цифры, Тухачевский призывал британцев подумать о том, что к 1937 году темпы вооружения Германии будут все еще значительно отставать от суммарного производства вооружений во Франции и Чехословакии. Более того, растущее российское производство боевых самолетов, танков и артиллерийских орудий, которые можно было доставить в Чехословакию по «воздушному мосту» через Польшу и Румынию и развернуть против немцев, могло настолько усилить оборонительный арсенал союзников, что даже упреждающая молниеносная война против Германии не нанесла бы им существенного ущерба, но позволила бы немедленно нейтрализовать нацистов.
И что же британцы? Они вежливо слушали и качали головами, не проявляя к сказанному никакого интереса. Для оправдания своей пренебрежительной реакции они пустили в ход ложь о том, что Тухачевский завышает цифры, — такую же ложь, какой они воспользовались в 1938 году, когда занимались деморализацией чехов. И разве лорд Лотиан не уверял в 1935 году группу приехавших в Британию германских министров, что «немцы войдут в Россию как нож в масло»?
Расстроенный Тухачевский покинул Лондон. Он попытался повторить свой маневр в Париже. Но в то время французы не были настроены воевать, предпочитая отсиживаться за фортификационными сооружениями линии Мажино. «Но потом будет поздно», — увещевал их Тухачевский. Прошло всего два месяца, и уже Фланден, министр иностранных дел Франции, после вступления немецких войск в Рейнскую область кричал британцам те же самые слова.
Потерпев поражение в Лондоне и Париже, молодой маршал вернулся в Москву как раз вовремя, чтобы принять участие в сессии Верховного Совета. Тухачевский был, мягко говоря, потрясен, выслушав речи министра иностранных дел Литвинова и премьер-министра Молотова и почувствовав себя глубоко уязвленным тем снисходительным, почти добрым тоном, в котором эти руководители говорили о Германии.
Тухачевский поднялся на трибуну и выступил с речью, где не жалел разящих язвительных слов, направленных не только против нацистов, но и против вождей партии, и эти шины, как ни странно, подействовали успокаивающе. Тухачевский говорил с уверенностью генерала, за спиной которого стоит мощная, подчиненная ему армия.
Если среди советских военачальников и были такие, которых боялся Сталин, то Тухачевский, несомненно, был одним из них: безрассудно смелый и самой природой предназначенный привлекать к себе организованное недовольство, молодой маршал ставил под удар всю сталинскую и британскую политику умиротворения.
Согласно одной версии, которую многие отметают как фантастическую, советская секретная служба (ГПУ) сумела добыть в белоэмигрантском центре в Париже некое досье, якобы сфабрикованное гестапо, в котором Сталину были представлены «неопровержимые доказательства» того, что Тухачевский, Путна и их сообщники не прекращали своей предательской деятельности против России в течение более десяти лет, передавая Германии советские секретные документы (169).
12 июня 1937 года на последних страницах советских газет были опубликованы короткие сообщения о казни Тухачевского и Путны. За этим последовала ликвидация 35 тысяч офицеров — примерно половина всего командного состава Красной Армии. Всего в сталинских чистках погибли две трети русского правящего класса — приблизительно 1 миллион человек.
Существует легенда о том, что Сталин обезглавил Красную Армию, чтобы отвести от Советского Союза угрозу нацистского вторжения и направить немцев на Запад — на Британию и Францию, где, как он надеялся, вермахт будет сокрушен и уничтожен. Но если бы это действительно было так, то зачем тогда Сталин другой рукой всемерно усиливал немецкую военную машину, с бульдожьим упорством проводя с 1935 года политику экономического сотрудничества с рейхом?
Действительно, когда в марте 1938 года Энтони Идеи прибыл в Москву из Берлина, там находились советские дипломатические представители, которые вели с Шахтом переговоры о предоставлении Советскому Союзу долгосрочного кредита в 200 миллионов марок; этот кредит Сталин шумно рекламировал как «свой величайший триумф» (170). За этот и другие, большие по размерам кредиты нацисты получали из России неиссякающий поток куда более важных материалов: нефть, зерно, каучук и марганец, без которых, как это признают все, вермахт был бы не в состоянии начать войну в 1939 году (171). Сотрудничество было таким тесным, что в апреле 1937 года фюрер лично принял главного сталинского экономического представителя Канделаки. Русские эшелоны с военными материалами регулярно шли в Германию вплоть до самого нацистского вторжения, до дня, когда вступил в действие план «Барбаросса», то есть до утра 22 июня 1941 года (172).
В итоге можно сказать, что Британия справа и СССР слева с 1919 года спланировали и построили здание нацистского рейха: первая дипломатическими ухищрениями, американскими заимствованиями, умиротворением, имперскими рынками и поддержкой со стороны Английского банка; второй — красным террором, подавлением в Германии левой оппозиции и поставкой материалов, жизненно необходимых для подготовки и развязывания войны. Россия и Британия действовали в полном согласии. Предоставленные самим себе нацисты не смогли бы зайти так далеко.
В марте 1938 года Советы без протестов признали факт аншлюса, а в мае, как мы видели, сорвали запоздалую попытку Франции создать коалицию против Германии. 10 марта 1939 года, обсуждая вопрос о недавних территориальных приобретениях Германии, Сталин так добродушно отзывался о нацистском рейхе, что три дня спустя Гитлер захватил оставшуюся часть Чехословакии.
Весной 1939 года начался последний акт раскрученного маскарада.
С одной стороны выступали британские умиротворители, которые продолжали давать нацистам соблазнительные обещания, и повторили эти лживые клятвы 16 марта 1939 года, ратифицировав заключенный с Германией договор о принципах будущих торговых отношений (173). С другой стороны выступила партия войны во главе с Черчиллем: эта партия высказалась за немедленное заключение союза с Россией и Францией, но поскольку Черчилль не занимал никаких официальных постов, это заявление было сделано только ради шумового эффекта.
19 мая Чемберлен, отвечая Черчиллю, официально отказался связывать Британию какими бы то ни было союзами и, улучив момент, гротескно похвалил Польшу. Эту «мужественную нацию, — ораторствовал Чемберлен, не дрогнув ни одним мускулом, — которая готова оказать нам любую помощь, какая будет в ее силах».
В то время как призрачная приманка британского партнерства продолжала раскачиваться перед глазами нацистов до начала августа (и после), Британия в апреле 1939 года начала вести фиктивные переговоры с Россией и Францией, — фиктивные переговоры, единственной целью которых было загипнотизировать Францию и заставить ее поверить в то, что Британия всерьез готова выступить против Гитлера в ближайшем будущем, что британцы и исполнили, направив 11 августа в Москву делегацию второстепенных генералов, не имевших никаких полномочий (174).
Россия не была одурачена всеми этими играми — на самом деле она была готова вступить в непосредственные переговоры с Германией еще в начале мая, когда Молотов был назначен министром иностранных дел, сменив на этом посту Литвинова, который, будучи евреем, не подходил для переговоров с нацистами.
Все разрешилось 19 августа. В этот день Польша, окончательно потеряв голову, раз и навсегда отказалась пропустить через свою территорию советские войска, хотя Румыния наконец дала свое согласие. В этот же день Германия и Россия заключили торговое соглашение, и было объявлено, что для его подписания в Москву прибудет Риббентроп.
23 августа 1939 года новый министр иностранных дел Гитлера приземлился в Москве, а поздним вечером дело было сделано: нацистская Германия и большевистская Россия подписали поразительный Пакт о ненападении — пакт Молотова — Риббентропа. Жемчужиной этого документа стал секретный протокол, предусматривавший раздел Польши между двумя договаривающимися сторонами, — то была передышка перед великой бойней.
