были закрыты масками. На миг в голове прошелестел его смех. Тихий и холодный.
Я смутно помнил, как мы открыли дверь и нырнули в темноту – влажную, сырую и такую глубокую, что даже биение сердца почти не было слышно. Спотыкаясь, я шел вперед, не отпуская руки Аши и Сакуры, а девочки молча шли за мной. И лишь отойдя на достаточное расстояние, я нехотя выпустил их ладони.
Сакура дрожала, а Аши, с отстраненной улыбкой, уселась на пол. Затем достала из торбы бутылку коньяка и сделала два больших глотка. В сумраке почти не было ничего не видно, но глаза девочки радостно блеснули. Всего на миг, уступив место скорби.
– Аши… – попыталась заговорить с ней Сакура, но девочка мотнула головой и робко улыбнулась.
– Не надо слов. Я знала, что к этому все и идет, – ответила она, суя в рот конфету, словно сладость была способна вернуть ей радость. – В Комнатке Фиалка следила за мной, помогала. А когда мы переступили порог Двери, то она будто изменилась.
– Судилище меняет людей, – кивнул я, протягивая бутылку Сакуре. Примара тоже сделала глоток и улыбнулась.
– Но тебя и Сакуру оно не поменяло. Унаги, Колотун, Пухляш… Все остались прежними. Только Фиалка изменилась.
– Мы дойдем до Врат, – мрачно буркнул я. – После всего этого мы должны дойти до Врат. Слышите?
– Я буду рядом. Всегда, – тихо ответила примара. Аши, чуть подумав, кивнула.
– И я. Ты пожертвовал собой ради нас не задумываясь. Мы дойдем, чего бы нам это не стоило, – она запнулась и поежилась. Окружающий нас мрак был холодным, влажным и липким. Ни света, ни ветерка. Только безмолвная чернильная тьма. – Ты говорил, что Страж этого круга страшнее Моно Као и остальных, Молчун.
– Так и есть, – хмыкнул я. – Если верить Митаро.
– И что нас ждет? – непривычно тихо спросила Сакура.
– Наши страхи, – я поднялся и подал девочкам руку. – Пора идти. Не стоит долго отдыхать. Не здесь, уж точно.
И мы побрели вперед, надеясь услышать голоса или шорохи. Не было ничего. Только пустая тишина, давящая на сердце и душу. Выпивающая все силы и способность идти. Но мы шли и шли. Невзирая ни на что.
Глава двенадцатая. Чернильная тьма наших душ.
Поначалу мне казалось, что мы бредем по странным коридорам, в которые забыли провести освещение. Затем все поменялось. Казалось, что идешь по длинному канализационному тоннелю, по колено в нечистотах, слепой, как новорожденный котенок. Если надежда и была в сердце, то после того, как мы очутились здесь, она сдалась и оставила нас на милость победителя. На милость чернильной тьмы.
– Одному здесь не выжить, – буркнул я. Язык еле ворочался во рту, а ноги гудели, как после спринта по пыточной. Но там хотя бы было на что смотреть. Здесь, кроме черных стен, иногда появляющихся в поле зрения, не было ничего. Только тьма.
– Словно всю радость выпили, – согласилась Аши, идя за мной. Голос у неё был хриплым и усталым. Сакура же, идя рядом, промолчала. Я понимал, что им тяжело, как и мне. Поэтому старался лишний раз не раздражать. – Хуже всего, что мы не знаем, куда идти.
– Я вижу иной раз какие-то ответвления, но сворачивать туда не хочется, – признался я.
– Незачем, – нарушила молчание Сакура. Она шла рядом со мной, изредка опираясь на мое плечо, если ноги теряли опору. – Такое было у Обжоры. Лестницы, дыры в стенах, тупики. Лучше идти вперед и надеяться, что впереди блеснет луч надежды.
– А если его не будет? – спросила Аши.
– Тогда лучше бы нам остаться у Двуликого Футакути, – вздохнул я. – А раз мы здесь, то надо идти вперед.
Идти становилось труднее. Холодная вода, невесть откуда взявшаяся под ногами, не прибавляла комфорта. Мышцы сводило от холода, вдобавок кружилась голова, да и желание идти постепенно умирало. Хотелось усесться на сухой пол, разжечь костер и немного отдохнуть. Но я понимал, что если остановлюсь, то больше никогда не двинусь.
Приходилось бороться с собой. Со временем я перестал обращать внимания на девочек. Просто тупо и покорно шел вперед, вырывая ноги из холодной воды и тщетно всматриваясь во тьму, в надежде увидеть проблеск света. Хоть какого-нибудь. Далекого выхода или резкого и неожиданного блеска глаз Стража.
– Она единственная, кому Судья сохранил имя, – повторил я слова Библиотекаря. Казалось уже тысячу лет прошло с того момента, как мы наслаждались горячим чаем и слушали страшные истории о том, что нас ждет. Тогда, в кровати спали Пухляш, Фиалка и Аши, а мы с Сакурой, усевшись на большом кресле, слушали глубокий голос Стража…
Дернувшись, я резко обернулся. Холодный пот моментально выступил на лбу, когда я понял, что Сакура и Аши исчезли. Молча и незаметно.
Я остановился и мотнул головой, чтобы хоть немного прочистить мысли. Поддаваться панике не стоит. Судилище полно загадок и тайн, к тому же Стражи обладают странной силой, способной менять сознание. Кто знает, вдруг я сейчас лежу на полу, глотнувший воды из Судилища, а Сакура и Аши пытаются привести меня в чувство.
– «Ты был здесь», – усмехнулся внутренний я.
– Что?
– Ты. Был. Здесь, – я сделал еще два шага назад, не веря своим глазам. Напротив меня стоял я. В той же темно-серой куртке, взятой на складе Футакути, с грязными всклокоченными волосами. Только глаза наши были разными. Мои, без сомнений, напуганные, а у моего двойника спокойные и даже насмешливые. – Вспомни. Вспомни, как шел по воде, как падал и снова поднимался.
От боли резко заломило виски. Рот пересох и наполнился железным привкусом. А в голове кружились воспоминания, о которых я забыл. Мои воспоминания. Блуждания во тьме и холоде. Голод, терзающий меня, словно дикий зверь. Бессильный вой, который никто не слышит. И тихий смех, от которого останавливается сердце.
– Он нашел тебя, – усмехнулся «я». На его губах мелькнула досадная ухмылка. – Только слишком поздно, чтобы полакомиться горячей кровью. Тьма свела тебя с ума. Заплела язык и сделала уродом. Свободным уродом.
– Во второй раз тоже, – буркнул я, тяжело дыша и пытаясь успокоить разогнавшееся сердце. Мой двойник скривился. Слова попали точно в цель.
– Верно, – кивнул он. – Второй раз он выслеживал тебя, но ты был быстрее. И хитрее. Увидев, что он нагоняет, ты ушел… Но сейчас тебе ничто не поможет. Можешь сбежать, как тогда. А можешь попытаться встретиться с ним. О, он с тобой позабавится. А потом вдоволь напьется твоей крови. Твоей и твоих сладких девчушек, тоже погрязших во тьме.
Я вздрогнул, услышав вдалеке тихий
