Волконский С. Выразительный человек. Сценическое воспитание жеста (по Дельсарту). СПб., 1913.
Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1982.
Запорожец А. В. Развитие произвольных движений. М., 1960.
Запорожец А. В. Избранные психологические труды: В 2 т. Т. 2. М., 1986.
Козлов Л. К. Изображение и образ. М., 1980.
Лабунская В. А. Невербальное поведение. Ростов, 1986.
Леонтьев А. Н. Психологическое исследование движений после ранения руки // Психология. Движение и деятельность: Ученые записки МГУ. Вып. 90. М., 1945. С.91—100.
Леонтьев А. Н., Запорожец А. Н. Восстановление движения. М., 1945.
Лурия А. Р. Основные проблемы нейролингвистики. М., 1975.
Пронников В. А., Ладанов И. Д. Японцы. Этнографические очерки. М., 1983.
Разлогов К. Э. Искусство экрана: проблемы выразительности. М., 1982.
Селезнева Т. Ф. Киномысль 1920-х годов. Л., 1972.
Цветкова Л. С. Восстановительное обучение при локальных поражениях мозга. М., 1972.
Цветкова Л. С. Нейропсихологическая реабилитация больных. Речь и интеллектуальная деятельность. М., 1985.
Фейгенберг Е. И., Асмолов А. Г. Некоторые аспекты исследования невербальной коммуникации: за порогом рациональности // Психол. журн. 1989. № 6.
Шибутани Т.Социальнаяпсихология. М., 1972.
Rothi L. J., Mack L., Heilman К. M. Pantomime agnosia // J. of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry. 1986. Vol. 49.
Varney N. R. Pantomime recognition defect in aphasia: Implications for the concept of asymbolia // Brain Language. 1982. Vol. 15.
За порогом рациональности: лингвоцентризм и парадоксы невербальной коммуникации[30]
Возрастание интереса представителей самых разных направлений психологии, поведенческих и социальных наук к изучению проблемы коммуникации в целом, невербальной коммуникации в частности обусловлено несколькими причинами. Первая из них состоит в том, что сфера общения занимает все больше места в жизни общества. Эта ситуация и определяет вторую часть — прагматическую причину роста интереса к проблеме коммуникации, приводящую к появлению практических руководств по эффективному использованию знания, навыков и приемов невербального общения в межличностных отношениях. Историческим предшественником появления подобного рода руководств является старое учение о распознавании характера человека по его внешнему облику — физиогномика. Вышедшее в России в 1886 г. сочинение П. Мантегаццы «Физиономия и выражение чувств» (Мантегацца, 1886) во многом похоже на современные руководства по невербальной коммуникации, если сравнить поставленные задачи. Так, авторы предисловия Н. Грот и Е. Вербицкий пишут: «Оно может быть полезно и назидательно в особенности для педагогов, стремящихся серьезно поставить дело воспитания юношества, для живописцев, ваятелей и вообще художников, изучающих и изображающих человеческие типы, и, наконец, для актеров, стремящихся воплотить в живые образцы бессмертные типы драматического искусства» (Мантегаща, 1886, c.XII). Мантегацца описывает азбуку мимики, пытается раскрыть зависимость мимики от этнинической принадлежности человека и его профессии, выделяет антропологические признаки распознавания интеллектуальных и нравственных особенностей личности. Незаслуженно забытым практическим руководством, по своей разработанности вполне способным выдержать конкуренцию с некоторыми пособиями 80-х годов, посвященными языку тела — body language, является сочинение С. Волконского «Выразительный человек. Сценическое воспитание жеста (по Дельсарту)» (Волконский, 1913). Интересны авторские представления о семиотике жестового общения. «Семиотика <…> имеет своим предметом изучение тех внешних признаков, которыми выражается внутреннее состояние человека <…>. Семиотика говорит нам: такому-то знаку соответствует такая-то страсть (у него брови сдвинуты, значит, он страдает). Эстетика говорит нам: такой-то страсти соответствует такой-то знак (он страдает, значит, надо сдвинуть брови)» (Волконский, 1913, с.68).
Прототипом языка жестового общения, конструируемого Волконским, выступает нотная запись, а не тот или иной алфавит письменной речи. При анализе подобного рода руководства по невербальной коммуникации не только убеждаешься в справедливости истины, что новое — это хорошо забытое старое, но и начинаешь проникаться ощущением, что старое порой чем-то богаче и точнее нового. Так, Волконский более осторожно подходил к обсуждению аналогий между алфавитами «языка тела» и «языка речи», чем автор вышедшего в 1987 г. практического руководства но невербальной коммуникации «Языка тела» Г. Вейнрайт (Wainwright, 1987). Руководства по невербальной коммуникации, изданные в конце XX в., отличаются от руководств, изданных в конце XIX в., тем, что их адресат существенно расширяется, так как в большинстве профессий успех все больше зависит от степени владения навыками межличностного общения в разных социальных группах.
Следующая причина возрастания интереса к проблемам невербальной коммуникации далеко не всегда осознается, поскольку связана исключительно с невербальными формами общения. Современный человек живет в мире слов, в лингвистическом мире, а древнее высказывание «вначале было слово» во многом определяет логику исследований в поведенческих и социальных науках. Так, в своем исследовании «Роботы, человек и психика: психология в современном мире» Л. фон Берталанфи пишет: «…Объективный мир <…> от тривиального окружения до книг, автомобилей, городов и бомб, является не чем иным, как материализацией символической деятельности» (Von Bertalanffy, 1967, с.22).
Положение о языке как основе мира культуры, о том, что языка без голоса не бывает, формулирует известный лингвист Э. Бенвенист: «…Способность к символизации у человека достигает своего наивысшего выражения в языке, который является символическим по преимуществу; все другие системы коммуникации — графические, жестовые, визуальные и т. д. производны от языка и предполагают его существование» (Бенвенист, 1974, с.80). Подобная позиция может быть охарактеризована как лингвоцентризм — изучение любых видов коммуникации по образу и подобию языка человеческой речи. Такого рода позиция и связанная с ней точка зрения о превращении мира человека в мир лингвистических символов, а самого человека — в «языковую личность» (Караулов, 1987) приводят к появлению и распространению построений, способных разрушить монополию рациональности и лингвоцентризма в понимании человеческой природы. В частности, по мнению В. В. Налимова (Налимов, 1979), попытками протеста против чисто логического рационального осмысления мира являются стремление утвердить внеязыковую культуру философии дзэн-буддизма и использование современных технических средств при построении некоторых форм внеязыковой коммуникации. В дзэн-буддизме разработаны разные приемы, с помощью которых удается освободить сознание от «словесно-логических ловушек», помочь пережить внеязыковое восприятие мира. По сути, чем же целям, открывающим новые возможности межличностного общения, служит так называемое синтетическое кино, скорее выражающее мировосприятие, чем объясняющее его средствами языка (см. Там же). К указанным попыткам противопоставить нечто иное лингвистической модели мира близко новое социологическое направление — этнометодология. Авторы данного направления Г. Гарфинкель и его коллеги предложили специальный тип бесед. Такие беседы заставляют испытуемых выйти за пределы принятых в культуре социальных норм общения и обратиться к смыслам ситуации, не поддающимся переводу на дискретный язык общения (см. Тернер, 1985). Приведем один из примеров такой беседы. Испытуемый: «У меня скучная квартира». Экспериментатор: «Что Вы имеете под этим в виду?». Испытуемый (явно озадачен и отвечает враждебным тоном): «Что Вы имеете в виду, сказав, что я имею в виду? Скучная квартира есть скучная квартира, вот что я имею в виду. Ничего особенного: Что за идиотский вопрос!» (Там же, с.426). Этнометодолог пытается нарушить принятые правила общения в ситуации взаимодействия, заставить испытуемого перейти от текста к подтексту, от значений — к неосознаваемым смыслам. Как бы ни были различны дзэн-буддизм, поиски внеязыковых техник коммуникации, методы, приводящие к расшатыванию привычных форм закрытого вербального общения этнометодологии, — все они исходят из представлений о существовании в общении между людьми особой реальности, отличной от символического языкового мира. В стремлении к пониманию этой реальности кроется связанная с поиском иного научного мировоззрения причина особого внимания к исследованиям невербальной коммуникации.
