Город не угаснет и не умрет. Самая усердная прислужница Слаанеша продолжит добывать из Торвендиса священные удовольствия во имя своего бога. Она поклялась, что ее не остановит ни варвар, ни демон. Ведь она, в конце концов, высшая жрица Слаанеша, и этот город — ее церковь. Она исполнит свой святой долг, а все, кто встанет на ее пути, по иронии, получат в дар последнее наслаждение смерти.
За всю свою жизнь Голгоф никогда не думал, что настанет день, когда он действительно войдет на землю, подобную этой. Царство леди Харибдии было священным местом, куда он не был приглашен. Он чувствовал себя, как ребенок, нарушающий запрет. Так же он чувствовал себя, когда пошел убивать своих первых врагов и прокрался на поле боя, не достигнув должного возраста.
Святая земля была сухой, растрескавшейся, безжизненной. Там и сям из почвы медленно поднимались куски зданий, сводчатые галереи с колоннами, мощеные площади — или снова сливались с нею. Утреннее небо было окрашено в яркий желтый цвет, пронизано пурпурными полосками у горизонта, и на нем горела дюжина солнц, соревнуясь с пестрыми пятнами туманностей и яркой белой точкой неугасимой Песни Резни.
В отдалении высился город, его странные луковицеобразные башни кренились под безумными углами, и даже с такого дальнего расстояния Голгоф мог разглядеть длинные цепи, которые поддерживали некоторые из них, и тонкие подвесные мосты между ними. Под башнями чернели пятна глубоких карьеров. Даже сейчас, в разгар дня, в нижней тьме виднелись точки света.
Между Голгофом и городом бушевала битва, если ее можно было так назвать. Варварская орда хлынула через брешь, пробитую Ш’карром, и вторглась в запретный центр владений леди Харибдии. Демоны преследовали тех, кто обитал на окраинах города — падальщиков и бедных крестьян, которых просто увлекли за собой волны отступающих легионов. Варвары поразвлеклись с немногочисленными легионерами, оставленными позади, но не теряли времени, готовые продолжать то, что из катастрофы превратилось во вторжение. Голгоф поразмыслил над тем, как его грандиозный самоубийственный порыв перешел в нечто совершенно иное. Он собрал племена вместе, но вместо того, чтобы уничтожить их в наказание за слабость, он, получается, предпринял первые шаги к возрождению могущества?
Рабов леди Харибдии плетями согнали на путь захватнической армии и собрали в огромную тесную толпу, половина которой была безоружна, часть одета в лохмотья, а большинство были практически нагие. Хат насчитал десятки тысяч невольников, но к тому времени, как варвары нагнали демонов Ш’Карра, половина рабов была мертва.
Битва подходила к концу. Тонкая белая линия бледных истощенных рабов с каждой секундой становилась все меньше, сокрушаемая черной массой варваров. Стаи серокожих демонов прыгали там и сям, упиваясь кровью.
Происходило нечто необыкновенное. Они не просто безжалостно уничтожали препятствие, брошенное против них леди Харибдией — они создавали альянс. Голгоф наблюдал за фронтом с некоторого расстояния, откуда битва казалась почти абстракцией, и приходилось стараться, чтобы представить, что эта бледная, едва различимая линия сопротивления состоит из людей. Но он ясно видел смысл победы. Люди и демоны сражались бок и бок, и сложно было сказать, кто сильнее стремился покарать леди Харибдию.
Земля затряслась, тень накрыла солнца позади Голгофа. Он повернулся и увидел возвышающуюся над собой громаду Сс’лла Ш’Карра, размером, казалось, с гору. Скрежещущие и движущиеся механизмы в его коже истекали дождем крови и машинного масла. Когтистые лапы были по локоть покрыты запекшейся кровью, и кровавые потоки текли от его мясистых жвал.
— Ты, — сказало существо чудовищным голосом, от которого содрогалась земля, — их король.
Голгоф задрал голову, чтобы увидеть демона целиком. Говорили, что это действительно Сс’лл Ш’Карр — даже Голгоф, который не мог назвать себя много знающим человеком, слышал, как рассказчики историй с благоговением шептали это имя, когда повествовали о царствии безумных кровожадных монстров и тираническом лорде-демоне, который правил ими. Теперь создание, называющее себя этим самым именем, возвышалось над ним.
— Да, — ответил он.
Жвала Сс’лла Ш’Карра искривились. Голгоф счел это улыбкой.
— Кровавый Бог доволен. Много крови! Хороший прием, хорошее пробуждение!
Он засмеялся, и поршни начали выдвигаться из-под окровавленной кожи на его груди.
— Владыка Ш’Карр, — Голгоф пытался совладать со своим голосом, чтобы он не дрогнул, — мы завоевали больше, чем смели надеяться. У нас общий враг?
Ш’Карр обратил многочисленные глаза на бушующую битву, к далекому городу. Он сплюнул наземь тяжелый дымящийся ком кипящей крови.
— Бог слабой плоти! Принц холодной крови! Я правил настоящим миром. Бог плоти правит тенью. Эта язва слабости ничего не знает о силе! О ярости! — Ш’Карр стиснул кулаки и сердито захлопал широкими металлическими крыльями под вой шестеренок и моторов. — О власти! О смерти!
— Мы можем убивать их вместе, владыка Ш’Карр! — завопил Голгоф, перекрикивая гул. Они могут, осознал он в тот миг. Орда варваров будет расти с каждой победой, а победы станут возможны благодаря Ш’Карру и его демонам.
Говорят, что демоны — цари среди лжецов, и любой союз с ними — смерть. Но Голгоф уже познал смерть, когда Изумрудный Меч оказался фермой для выращивания рабов, и если за эту войну отмщения придется поплатиться душой, то он с радостью отдаст ее, ибо она теперь немногое для него значила.
— Твои демоны и мои воины, — продолжал Голгоф. — Уже сейчас они сражаются бок о бок! Если хочешь, забирай Торвендис. Я хочу только мести.
Ш’Карр свирепо уставился на город.
— Убить бога плоти. Вернуть мой мир, — прогремел он про себя.
— Заключим союз, владыка Ш’Карр?
Демон задумался. Единственным звуком было его тяжелое дыхание и лязг механизмов. Голгоф знал, что Ш’Карр безумен, как, говорят, безумен весь демонский род, но также он знал, что демоны, как и все остальные, подчинялись базовым желаниям. Ш’Карром двигала страсть к бою и кровопролитию, он хотел видеть врагов своего бога изрубленными в куски. Демон мог убить Голгофа на месте, невзирая на чары Крона, и Голгоф чувствовал, что его желудок скручивается от мучительного ожидания — но если они заключат сделку, то это будет стоить риска. Будет стоить всего.
Сс’лл Ш’Карр расправил железные крылья, и пошел кровавый дождь.
— Сс’лл Ш’Карр провозглашает! Король воинов и легионы Кхорна едины, пока дышат щенки бога плоти!
Его рев был громче бури. Голгоф осмотрелся и увидел уродливых демонов, скачущих обратно из гущи битвы, со звериными мордами, дикими глазами и злобными оскалами.
— Этот мир будет очищен и омыт кровью во славу Трона Черепов! От глубин океанов до самых небес будет править война, чтобы сокрушить правление слабости!
Они выползали из трещин в земле, эти серокожие монстры с длинными гладкими когтями и месивом кожи и кости вместо лиц.
— Смерть богу плоти! — взревел Сс’лл Ш’Карр, стоя под хлещущим ливнем крови. — Кровь для Кровавого Бога!
Всюду были демоны, они лаяли и орали. Голгоф чувствовал запах их тошнотворной, гнилостной крови и жирного дыма, струящегося с их тлеющей кожи. Его окружали демоны, призванные словами Ш’Карра, и несть им было числа.
Если бы Голгоф после смерти попал в один из множества адов, там могло быть примерно так же. Но это были его союзники, они шли за ним и подчинялись ему. Он ощутил чувство, которое не посещало его уже много лет — сердце загорелось, чуя вкус победы в зловонии сгущающейся крови.
— Кровь для Кровавого Бога! — распевало все больше и больше демонических глоток. Тогда и Голгоф подхватил этот клич, и воины, возвращающиеся с битвы, пока все воинство захватчиков не распевало хвалы Кхорну, что восседает на Бронзовом Троне Черепов. Это был вызов армиям города Слаанеша, оскорбление самой леди Харибдии и всем, кто следовал за нею.
Сс’лл Ш’Карр вернулся. Горные племена объединились. Ничто больше не могло устоять на их пути.
Близилась война. Война всегда была здесь, теперь она просто пробуждалась и стряхивала с себя сон, порождая вспышки насилия. Вся жизнь Амакира была одной долгой войной — либо подготовкой к ней, либо медитацией на войны, либо сражениями. Он знал войну изнутри, ибо прожил десять тысяч лет, со времен кровавого раскола Ереси Гора, которым завершился Проклятый крестовый поход, когда Империум поглотил половину галактики. Все это время Амакир следовал за знаменем Хаоса и Несущими Слово. Его воспоминания были галереями битв, выстраивающимися в полки фрагментами тысяч схваток, сотен горящих городов и растерзанных планет, и все они сверкали в его голове, как отполированные самоцветы. Десять тысяч лет одних сражений, и каждое из них так же отдавало горьким привкусом войны, как и ветра Торвендиса.
