class="p1">— Вот так лучше. Лежать десять минут. По возможности не двигаться, дышать ровно. Головой не вертеть, — последнее Нум произнес с нажимом. — Что вы там выглядываете в моей каюте, Роза? Если свою младшую дочь, то она комнатой дальше.
Я поджала губы, боясь рассмеяться.
— Нет, что вы, — голос мамы предательски дрогнул. — Вы все же для моей девочки уж слишком взрослый.
— То есть я старик? Да, ара? — прошипел мой орш.
Зажмурившись, я откровенно хохотала в подушку.
Ответа не последовало. Вернее, что-то зажужжало. Противно так.
— Лежать двадцать минут, — выдал Нум.
— Так десять же было, — неуверенно поправил его папа.
— Я обиделся, — проворчал в ответ мой орш.
Поджимая губы, я быстро уяснила, что во время медицинских процедур с доктором на этом корабле лучше не спорить и уж точно не ссориться. Залечит.
Зевнув, нехотя села и привычно потянулась за своим креслом. Оно стояло рядом и радовало меня подчиненным рычажком управления...
Через десять минут, умытая и в красивом синем платье, я выехала в основной медицинский отсек. Взгляд скользнул по капсуле, в которой я провела ночь с самым замечательным мужчиной в этой вселенной. Сам он сейчас сидел за своим рабочим столом и не мигая смотрел в мониторы. По сложенным на груди рукам я быстро смекнула, что да. Он не в самом лучшем расположении духа.
— Лиля! — первой меня увидела мама.
— Роза! — тут же шикнул на нее папа, заметив, как недобро прищурился Нум.
— Как у вас тут все строго, — я не удержалась. — Вот так, мамочка, и на тебя управа нашлась.
— Мы разбудили тебя? — папа виновато вздохнул.
— Нет, но я многое расслышала. Чего это мама не желает обследования проходить?
— Боится, что найдутся отклонения, — мгновенно сдал ее папа. — Полагает, если мы об этом не узнаем, то оно само там как-то исчезнет.
— Никаких отклонений нет, — Нум поднял голову и взглянул сначала на отца, а потом жестом подозвал меня к себе.
Направив кресло, я подкатилась к его столу и, проявляя любопытство, заглянула в монитор.
— Это что? — На экране разглядела странного червячка с головой и тонкими ручками.
— Твой брат, — Нум тепло улыбнулся, — можешь с ним познакомиться. Развивается здоровым и крепким эмбриончиком. Мы уберем из рациона твоей мамы всю синтетику, начнем её лечить только проверенными препаратами, и вскоре уже он, а не ты, будет кататься на коляске по земле.
— А я, к слову, еще и не каталась, — улыбнулась, всматриваясь в экран. — Какой хорошенький. И ножки уже есть.
— И сердце бьется, и всё у него правильно формируется. Все уже позавтракали, так что подожди меня немного, и вместе сходим в столовую.
— Да мы и сами можем с Лилей сходить, — вмешался папа.
— Да? — Нум приподнял светлую бровь. — То есть у вас есть свободное время, и вам совсем не нужно к капитану смотреть свой участок? Вот и замечательно. Тогда Роза лежит тридцать минут, вы следите, чтобы вот те четыре столбца цифр не исчезали с экрана и не прерывались. А мы с Лилей завтракать.
С этими словами он поднялся и, взявшись за ручки моего кресла, покатил меня в коридор.
— Вот спасибо, дорогой, — зашипела за нашими спинами мама. — И слова ему больше не говори, я не хочу пролежать здесь весь день.
Не удержавшись, я захохотала, закрывая рот рукой.
— А нечего меня пытаться строить, — выдал Нум. — Я такого даже бабушке никогда не позволял.
Я снова хихикнула и, удобно откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза.
В коридорах было пусто. Все, видимо, находились снаружи. Добравшись до столовой, Нум подкатил меня к столу и отправился к пищевому автомату. Взял два белковых бульона и свежих нарезанных овощей.
Сев рядом, он торжественно вручил мне ложку.
— Я небольшой любитель громких обедов и ужинов, — признался он. — Но если ты ценитель шумных семейных посиделок, то...
— Терпеть их не могу, — призналась ему. — Нет, ну, если праздник, тогда, конечно. А вот так, ежедневно... Всегда предпочитала есть отдельно в тишине.
— М-м-м, а как насчет есть вдвоем? — предложил он.
— А как насчет не за столом?
— Угу, — его глаза озорно блеснули. — У сакали есть такая традиция — в домах делают специальное место для живого огня. Называется оно "душа семьи".
— Почему такое странное название? — мне стало по-настоящему любопытно.
— Потому что не к столу сказано, но у сакали принято покойников кремировать. А семье всегда выдают лишь горсточку пепла. Они приносят её домой и высыпают в этот самый очаг. Таким образом, у них появляется еще один хранитель. А мой дед — Лиля сакали — и мы вполне можем перенять эту традицию. Я не о пепле, а о живом огне. Как ты на это смотришь?
— И обедать, сидя за маленьким столиком рядом с ним?
— Угу, — он кивнул.
— Мне определенно нравятся традиции сакали.
— Только, прелесть моя, Кирроси, об этом не говори. И Даламу тоже... И братцам-пилотам.
— Никому ни слова, — клятвенно пообещала я. — Только ты эту тайну и будешь хранить.
— Это хорошо. После обеда я поведу тебя на наш участок. Покажу, что там и как.
Закивав, я, предчувствуя веселье, отправила первую ложку в рот. И замерла. Резкая боль вступила в спину. Прикрыв глаза, я привычно досчитала до трех и выдохнула. Боль стихла, нехотя отступая. Поморщившись, решила не портить столь прекрасное утро и смолчала.
Поболит и перестанет. Как и всегда.
Глава 18
— Лиля, ты не дышишь, — моргнув, я выдохнула.
— Задумалась.
— И только? — он с подозрением прищурился.
А мне совсем не хотелось портить такое замечательное утро.
— Все хорошо, Нум, — я улыбнулась, — а какие у нас планы на сегодня?
— Хм... кроме того, что во второй половине дня ты час лежишь в моей капсуле?
— Ну-у-у, — протянула я жалобно. — Зачем? Все же хорошо...
— Два часа, — он усмехнулся, нехорошо так.
Цокнув от досады, все же попыталась поторговаться.
— Может, завтра, Нум?
— Три часа, — светлая бровь приподнялась, как бы вопрошая — уяснила я, что возражения не
