мама. – Мы любим тебя, Елена!
Я пробираюсь вдоль дома. Я тоже вас люблю и надеюсь, что успею в суд вовремя.
План прост: я прячусь в зарослях у дома, пока папа выезжает на своей машине. Затем мама, одевшись в мою одежду, вместе с Чеви уедет на моей тачке.
Я вижу, как отец отъезжает, все по плану. Сразу за ним выходит мама с младшим братом. Издали она действительно очень похожа на меня в этой шапке и моем пальто. Они садятся в машину и выезжают.
Вопреки всем моим ожиданиям, это срабатывает: тонированные машины тут же исчезают из переулка.
Я выхожу за калитку и пересекаю двор, Бенито и Салли ждут меня в двух кварталах отсюда.
Глава 51
Тиг
– На допрос вызывается мисс Софи Вуд.
Я поворачиваю голову, Софи встает. Она одета, как секретарша из порнофильма, и, конечно, привлекает к себе взгляды всех извращенцев, собравшихся в зале. Пока она клянется говорить только правду, я думаю о том, как это глупо, ведь здесь царствует ложь.
Прокурор начинает задавать ей вопросы, и Софи разыгрывает целый спектакль. Сначала она с поддельной улыбкой обращается к присяжным, поясняя, что боялась меня с самого моего появления в Статене. Она рассказывает о моих стычках с профессорами лицея, а заговорив о Дне благодарения, даже пускает слезу. Эта прокурорская стерва ликует, передавая слово Вегасу.
– Мисс Вуд, что было на вас надето в тот вечер? – начинает допрос адвокат.
Я хмурюсь. Кому какое дело, в чем она тогда была!
– Хм, длинное зеленое платье из атласа и к нему туфли на высоком каблуке с маленькими кожаными бантиками по бокам.
– Отличная память, – хвалит ее он.
Она улыбается в ответ, явно довольная собой.
– Скажите, а на Елене Хиллз было такое же красивое платье, как на вас?
– О нет! У нее на такое нет денег. Я-то ношу Диор! – кудахчет Софи. – Она была в очередных своих широких джинсах и свитере. Она вообще никогда не умела хорошо одеваться, даже когда была толстая.
Зал застыл в молчании. Адвокат делает паузу, видимо, чтобы дать присяжным возможность оценить невероятную глупость этой дуры.
– А в чем был Тиган Доу? – невинно продолжает адвокат.
Она хмурится и касается пальцем кончика носа. На ней также надета белая повязка, довольно неприметная.
– Хм, джинсы, кеды и футболка, может, еще свитер, я плохо помню.
– Прекрасно. Значит, он и Елена не были наряжены к вечеринке. Вы знаете почему?
– Не-а.
После такого равнодушного ответа адвокат поднимает брови. Да что творится у нее в голове?
– А во что был одет ваш кузен Джейсон Дэш?
– На нем был очень дорогой черный костюм от Армани, белая рубашка и бабочка. А поверх он еще накинул куртку игрока.
– Зачем надевать куртку игрока поверх столь изысканного костюма?
– Я… Я не знаю.
– Прекрасно, спасибо. А теперь можете мне объяснить, как вы смогли так точно описать, во что были одеты остальные фигуранты дела, если, согласно вашим предыдущим показаниям, вы в тот вечер никого из них не встречали?
Тишина в зале. Софи нервно потирает руки и бросает косые взгляды на прокурора.
– Очевидно, что в какой-то момент вы нам соврали. Но когда? В вечер драмы или сегодня в суде? Судя по вашим нынешним показаниям, вы, без сомнений, встречали всех троих в тот вечер: Тигана Доу, Елену Хиллз и Джейсона Дэша. Кого вы пытаетесь защитить, утверждая обратное? Может, себя саму? Отвечайте, мисс Вуд. Госпожа судья, по всей видимости, мисс Вуд нам лжет. Я требую признать ее показания недействительными.
Софи теряется, и, надо сказать, я даже горд этим безумным адвокатом. Она ударяется в слезы. Вегас продолжает задавать вопросы, и она прямо на глазах у присяжных падает в обморок. Я уверен, она прикидывается. Ее выводят из зала суда, а судья объявляет ее показания недействительными.
– Секретарь, удалите показания из дела, – велит судья. – Суд присяжных не должен принимать их во внимание. И я хотела бы позже еще раз поговорить с Софи Вуд. Дача ложных показаний преследуется по закону.
Я встречаюсь взглядом с адвокатом, и он подмигивает мне перед тем, как присесть.
* * *
– Для дачи показаний вызывается Оливер Ванхаген!
Эстафету опять перенимает прокурор. Ванхаген, хромая, добирается до своего места, и стерва встает прямо напротив него. Судя по виду, его ребрам от меня тоже досталось. Он произносит свою клятву и, едва пристав, замолкает, после чего прокурор задает первый вопрос:
– Мистер Ванхаген, вы были свидетелем нападения на Елену Хиллз, не так ли?
– Да, я был там.
С его огромным ростом ему приходится сутулиться. Я его помню: очень сильный, но с плохой реакцией. Об этом говорит его свернутый набок нос.
– Вы подтверждаете, что видели, как Елена Хиллз подверглась сексуальному насилию со стороны Тигана Доу?
– Да, он собирался ее изнасиловать, и мы сделали все возможное, чтобы ей помочь.
Затем прокурор задает целую серию вопросов, которые я даже не слушаю. Я вспоминаю дословный текст письма от Елены, чтобы не взорваться, пока этот ублюдок описывает меня как одержимого психа.
– Спасибо, я закончила, – произносит прокурор и удаляется на свое место.
Вегас уже вскочил и идет по направлению к бейсболисту, пока она садится за стол.
– Мистер Ванхаген, что именно произошло, когда вы с вашими друзьями вошли в раздевалку в тот вечер?
– Он…
– Прошу прощения, секундочку. Перед тем как ответить на этот вопрос, можете ли вы мне сказать, кто первый из вас четверых вошел в комнату?
Бейсболист хмуро косится на прокурора.
– Ох, я уже не помню… Это… хм… Может, это был Джейсон.
– А почему вы вообще пошли туда?
– Потому что Доу ее насиловал.
– Откуда вы узнали об этом? Он предварительно известил весь лицей?
– Нет, она кричала.
– Она кричала… – повторяет за ним Вегас. – Хотите сказать, Елена Хиллз кричала и просила о помощи?
– Ну да.
– Прекрасно. Можете теперь ответить на первый вопрос?
Он молчит и хмурится, словно размышляя. Я уверен, что этот осел просто забыл, о чем был вопрос!
– Ох, я забыл вопрос. О чем он был?
– Что именно произошло, когда вы с друзьями вошли в раздевалку в тот вечер? – повторяет Вегас с улыбкой в уголке рта.
– Елена лежала на полу, а он был сверху и… Ну, в общем, это выглядело как-то ненормально…
– Где именно на полу? – резко спрашивает адвокат.
Придурок сглатывает и отводит взгляд, продолжая рассказывать свою басню.
– Эм… в… в коридоре. Ой, нет! Они были в раздевалке, в глубине.
– Так в коридоре или в раздевалке? – настаивает адвокат.
– В… в раздевалке.
– Значит, в
