– Неужели ты думаешь, что я тебя куда-то отпущу одну? – Юрий Петрович обнял ее за плечи, прижал к себе.
– Ты на меня не сердишься? – спросила она, надеясь: он поймет, что она имеет в виду.
– Ну что ты! Разве можно сердиться на человека за то, что он порядочен, верен данному слову. Этим-то и пользуются…
Лида глубоко вздохнула:
– Ты думаешь, все будет хорошо?
– Как это будет с тобой и со мной, к сожалению, даже мы сами не сможем сказать, но я очень надеюсь… А что касается Павла Михайловича, то ему тоже воздастся. На каких-то весах это взвесят – и то, что он нас, так сказать, познакомил, но и то, зачем ему это было нужно…
– Думаешь, он связан с ними, с Булавинском?
– К сожалению, почти уверен. Но я, увы, помню и другое: как ты поняла, он бывший муж моей родной сестры. И отец моей племянницы… Неслабо, да?
Лида вздохнула еще раз, крепко обняла его…
– Наверное, Петрович, это одна из тех ситуаций, когда и напиться не грех, а благо!
Гордеев поцеловал ее в краешек глаза, где начинала наворачиваться слеза.
– К сожалению, – сказал он с бодростью, на которую только был способен, – мы сейчас не только выпить, но даже полежать как следует не сможем. – Лида улыбнулась и с шутливой укоризной покачала головой. – Ведь скоро появится Вадим. Нас ждет Турецкий. А там, где Турецкий, там все равно прозвучит победный марш!..
Однако до торжественных построений оказалось еще далеко.
Вадим – и этого следовало ожидать – привез с собой Володю.
Гордеев и Лида встретили гостей в полном облачении и наготове, однако стоило Володе посмотреть в глаза своей первой возлюбленной, чтобы догадаться о происшедшем. Но он сделал вид, что не догадался. Даже, по принятому ритуалу, обменялся рукопожатиями с Гордеевым, бросив Лиде: «Рад встретиться в столице…»
До встречи с Турецким у них оставалось еще немного времени, и Гордеев попросил Райского заехать в редакцию к Ирине Федосеевой.
Возле метро «Улица 1905 года» он купил букет цветов, однако сюрпризом в кабинет к Ирине они с Вадимом заявиться не смогли. В вестибюле было больше охраны, чем обычно, надо было звонить журналистке и заказывать пропуска.
Впрочем, через несколько минут оказалось, что Ирина к сюрпризам не расположена. Цветы она приняла, но заслать в ближайший номер информацию из Булавинска категорически отказалась.
– Все, ребята. Мой ресурс для вашего Булавинска исчерпан, – сказала она, закуривая. – Я вас уже предупреждала. И не уверена, что вам доставит большое удовольствие заниматься моим трудоустройством.
– Ну что вы, Ирина! – В сизом дыму федосеевской сигареты Вадим стал раскуривать свою трубку. – Да любая газета примет вас с распростертыми объятиями!
– А мне не нужны их распростертые объятия. Меня полностью устраивает издание, в котором я работаю, и я хочу так же устраивать его.
– Но что же нам делать? – Гордеев понимал, что с Федосеевой не договориться. – Кто может напечатать эту маленькую заметочку?
– Да кто угодно! Обратитесь, например, в «Российский телеком», мощно раскручивается газета.
– Считаете, они не откажут? – спросил Гордеев.
– Они не откажут.
И вдруг Гордеева осенило:
– Извините, Ирина. Я не прошу от вас прямого ответа, но хоть намекните… Надо же знать на будущее…
– Чем смогу?
– Этот самый «Российский телеком» напечатает эту информацию из Усть-Басаргинской области без возражений?
– Думаю, с огромным удовольствием.
– И главный не станет преследовать отважных журналистов?
– Не знаю, будет ли он выражать вам личную благодарность. Но отдел информации явно запросит еще. Можете даже статью подготовить!
– А вы больше печатать нас не будете?
– А мы ни под каким соусом! Но запомните, мальчики, мы относимся к разряду немногочисленных изданий, которые считаются независимыми. – Ирина выпустила дым колечками – одно, другое. – Надо поддерживать имидж. Потому и смогла вам помочь. – Федосеева бросила окурок в урну. – Спасибо за цветы. Езжайте в «Телеком», это недалеко, у Савеловского вокзала…
– Ну вот видишь, – сказал Гордеев Райскому, когда они шли к автомобилю. – Чтобы свалить одних, я должен давать другим козыри в руки…
– А чего ты хочешь? – хмыкнул Райский. – Древнейшая профессия – ложатся под того, кто выгоден, кто платит…
– Ты не понял, – с досадой воскликнул Гордеев. – Из общения с Федосеевой понятно, что их газете, которая независима, те, кто обеспечивает их независимость, не посоветовали заниматься булавинскими делами. Но, поскольку Ирине такой расклад не очень нравится, она направила нас в газету, которой разрабатывать Булавинск выгодно. Следовательно…
– А ты не преувеличиваешь?
– Увы, нет. Следовательно, наши усилия по освобождению Андреева должны разрушить, подвалить эту вялинско-манаевскую систему… Но они одновременно расчищают дорогу каким-то новым хозяевам этих краев. И даже могу догадаться каким…
– Слушай, Гордеев! Не рефлексируй! Ты едешь в «Телеком»?
– Еду.
– Вот это правильно. Надо выполнить конкретное дело, а уже потом просчитывать, как откликнется, да как аукнется… Человека выручаешь!
В «Российском телекоме», располагавшемся в местности, где в советское время главенствовали издания ЦК КПСС, чувствовалась, несмотря на юный возраст газеты, та же партийная основательность. В отделанном мрамором вестибюле посетителей встречал милицейский пост – правда, в отличие от прежних времен стражи порядка были в бронежилетах, а один – с помповым ружьем.
– Ну? – Вадим толкнул Гордеева в бок. – Видишь: милиционеры! Хранят традиции. Так что не переживай – «Телеком» поможет. Они здесь всерьез и надолго.
– Они всюду остаются всерьез и надолго, – произнес Гордеев. – Что же, здесь опять бюро пропусков? Опаздывать к Турецкому я не могу.
– Может, через приемную? – Вадим указал на роскошную дверь с тонированными зеркальными стеклами, к которой вели три мраморные ступени.
– Явно эту газету делает какая-то банковско-промышленная группа, – сказал Гордеев, берясь за бронзовую, фигурно изогнутую ручку.
В приемной с мебелью под старину и кожаными диванами их встретила девушка в строгой белой блузке с темным бантом. Узнав, в чем дело, вызвала по внутренней связи, как она сказала, референта по регионам.
Это был молодой человек, лет на пять младше Гордеева, также одетый строго, продуманно и явно недешево. Он совсем не был похож на журналиста, при этом среди клерков он бы мгновенно затерялся.
Однако в краткой беседе с Гордеевым молодой человек проявил вполне профессиональную хватку газетчика. Оказалось, что в его газете внимательно следят за событиями в Булавинске и даже упомянули о них в недельном аналитическом обзоре, который опубликован в сегодняшнем номере.
Девушка в приемной расторопно предложила референту этот самый номер, и тот передал его Гордееву.
Тут же, совместно с Гордеевым, референт провел легкую редакцию принесенной заметки о невольном приключении Инги Новицкой и о пропавшей кассете, пообещал, что немедленно поставит ее в номер, и передал Гордееву свою визитную карточку.
– Надеюсь, это только начало нашего сотрудничества, – и в очередной раз улыбнулся – на этот раз приглашающей улыбкой.
– А ты боялся, – сказал Вадим. – Замечу для твоего успокоения: ты, во всяком случае, будешь знать, какие силы вступают в борьбу за булавинские куши.
– Относительное утешение для адвоката, – хмыкнул Гордеев. – Это интереснее и важнее, наверное, Лиде, если ей уж так хочется стать историком современности… – Он помедлил. – Кстати, Вадим. То есть просьба, наверное, не совсем кстати, но что поделаешь… У Володи с Лидой могут возникнуть какие-то сложности, ну, ты понимаешь… У него все еще фантомы школьной влюбленности, а мы с ней как-то… Не нарочно, Вадим. Володя – прекрасный парень, но я бы никогда себе не позволил, если бы не видел… Там был только пепел.
– Ну так что же ты хочешь? – нетерпеливо спросил Вадим. Он был верным другом, но страшно не любил занимать место посредника в делах любовных.
– Не отпускай никуда Лиду, когда я пойду к Турецкому. Даже если она захочет куда-то уйти – одна, с Володей…
– Но я бы и так ни его, ни ее… «Секьюрити» из меня, конечно, никакой, но все же остеречь ребят от резких движений обязан… Мы по Москве Володю покатаем, он здесь давненько не был, пообедаем где-нибудь в тихом месте…
– Был бы тебе очень обязан!.. А потом давай вечером у меня посидим… Все вместе. Думаю, после встречи с Турецким будет о чем поговорить.
– Сомневаюсь, что это будет очень теплая встреча… – вздохнул Вадим. – Эх, Юра, Юра… Ты меня знаешь, я сам довольно легкомысленный человек, но очень хочется спросить тебя, как та старая учительница: «Мальчик, у тебя это серьезно?»
– Если б я знал… – вздохнул Гордеев. – Но понимаешь, старик, мне с ней так хорошо…
Предчувствия не обманули господина адвоката. Пока они с Райским бегали в кулуары «четвертой власти», в щегольском «пежо» Райского, судя по всему, происходило выяснение отношений, которое, очевидно, так ни к чему и не привело…
