Ну, можно привлечь на помощь какого-нибудь эксперта по убийствам. А если тут под рукой всего один, да и тот с черной кожей? Гиллспи неожиданно повернул машину — он отказался от намерения не заезжать домой.
Не принимая душа, он протер дезодорантом подмышки, побрился, причесался и по улицам, на которых царило утреннее оживление, поехал к зданию полиции. В пути Гиллспи все же успел принять одно решение: он выставит Тиббса как можно скорее. Рекомендуя его, парни из Пасадены попросту валяли дурака — никто не докажет Гиллспи, будто цветной способен на что-то, чего он сам не сумеет сделать.
Почерпнув в этой идее новые силы, Гиллспи через две ступеньки взбежал по лестнице и приостановился у барьера в дежурке.
— Где Тиббс?
Дневной дежурный, которому конечно же все было прекрасно известно, ответил:
— Мне кажется, сэр, он все еще осматривает тело.
— Все еще осматривает! — взорвался Гиллспи. — Какого черта ему там нужно, долго ли выяснить, отчего умер человек, которого так хватили по голове, что разнесли череп?
— Я заглянул туда на минутку, прежде чем заступить, — ответил дежурный. — Он собирал грязь, которая осталась под ногтями у убитого. Он спросил, нет ли у нас микроскопа, и я сказал, что такого не числится. Потом он снял кольцо у мертвого с пальца и стал разглядывать инициалы внутри. Тут я вышел, мне было пора на дежурство.
Подойдя к кабинету, Гиллспи увидел Сэма Вуда.
— Я подумал, лучше уж доложусь вам, прежде чем идти домой, — объяснил Сэм, — на случай, если от меня потребуются какие-нибудь сведения или понадобится остаться на дежурстве.
На секунду Гиллспи позволил себе держаться по-человечески.
— Это очень любезно с вашей стороны, Вуд, — искренне произнес он. — Присядьте и скажите, что вы думаете о нашем цветном приятеле — полицейском Вирджиле Тиббсе.
Сэм уселся.
— По-моему, он толковый, — ответил он, глядя на шефа. Затем, будто это заявление показалось ему чересчур сильным, изменил тон. — Во всяком случае, он не боится иметь дело с трупами.
— Мне показалось, он обмолвился, что ему не по душе эти осмотры, — вставил Гиллспи.
— Я понял это в том смысле, что ему не по душе, когда убивают людей.
— По-моему, на этом и держится его работа.
Беседа была прервана — в дверях появился Вирджил Тиббс.
— Прошу прощения, джентльмены, — произнес он, — но не скажете ли вы, где я могу умыться?
Гиллспи отозвался незамедлительно:
— Комната для цветных — через холл направо.
Тиббс кивнул и исчез.
— Там нет ни мыла, ни полотенца, — напомнил Сэм.
— Обойдется рубашкой, — огрызнулся Гиллспи.
Сэм на мгновение напрягся, перекинул ногу на ногу и опять расслабился. Это не его дело. Он хотел было уйти и даже привстал, но вспомнил, что сам предложил остаться и еще не получил ответа. Он посмотрел на Гиллспи, а тот уставился на свои огромные руки, сложенные на столе. Лицо его стали затягивать грозовые тучи. Затем он поднял глаза.
— Пожалуй, тебе стоит сесть в машину и попробовать разузнать, где остановилась дочка этого Мантоли. Я слышал, она гостит у Эндикоттов. Надо сообщить ей, что произошло, и доставить сюда для официального опознания трупа. Понимаю, это будет нелегко, но такая уж у нас работа. И лучше отправляйся прямо сейчас, если хочешь застать ее, пока она не услышала от других. Мы-то не болтали, но в таком городке попробуй что-нибудь удержать в секрете.
В раскрытых дверях вновь появился Вирджил Тиббс и вопросительно посмотрел на Гиллспи.
— Вас интересуют результаты осмотра, сэр? — осведомился он.
Гиллспи слегка откинулся в своем кресле — при таком весе он не мог себе позволить большего, не рискуя опрокинуться.
— Я тут все обдумал, Вирджил, и решил, что самое для тебя лучшее — это уехать следующим же поездом. Здесь тебе не место. А про тело я знаю все, что мне нужно. Когда вернешься домой, передай своему начальнику, что я очень ему признателен за предложение воспользоваться твоими услугами, но это совершенно невозможно, и ты сам понимаешь почему.
Гиллспи принял прежнюю позу.
— Да, чуть не забыл, — добавил он. — У меня тут подготовлен документ, что мы не несем ответственность за твой арест, как выяснилось, не совсем законный. Я хочу, чтобы ты подписал его, прежде чем уехать.
— Скажу вам как полицейский полицейскому, — ровно произнес Тиббс, — что я и не собираюсь возбуждать дело о незаконном аресте ни против вас, ни против мистера Вуда. Оправдательный документ вам не понадобится. Спасибо за гостеприимство.
Вдруг чья-то рука отстранила Тиббса, и в дверях появился Пит с горящим от возбуждения лицом.
— Мы взяли его, шеф, намертво взяли. Это Харви Оберст. Он и раньше нам попадался. Ребята задержали его с бумажником Мантоли.
Гиллспи посмотрел на Тиббса, который все еще стоял у дверного косяка:
— Вот я и говорю, Вирджил, мы тут сами с усами. Так что можешь отправляться.
Глава 4
Билл Гиллспи перевел взгляд на Сэма.
— Ты что-нибудь ел? — спросил он.
— Только ночью, — отозвался Сэм.
— Тогда оставайся и пожуй. Пусть за дочкой Мантоли съездит Арнольд.
— Ничего, я и сам съезжу. Арнольд, наверное, не знает, как добраться до Эндикоттов, а я в курсе. Кстати, насчет еды, мы ведь предложили Вирджилу позавтракать, прямо-таки пообещали, сэр.
— Я уже сказал, чтобы он выкатывался.
Сэм Вуд почувствовал, что можно пойти немного дальше.
— Это так, сэр, но ближайший поезд будет только через несколько часов, а автобус на север всего один, да и тот не берет цветных. Ведь он пропустил поезд из-за меня. И потом, он все-таки полицейский, может, стоит разрешить ему подождать здесь, — Сэм на секунду умолк и продолжал дальше, словно его только что осенило:
— По крайней мере он хорошо отзовется о нас у себя в Пасадене.
Гиллспи воспринял эту дипломатию как неизбежное зло.
— Ну ладно. Только тут нет закусочных для цветных. Задержи Вирджила, пока он не ушел, и верни ко мне, а Пит пусть принесет сандвич с копченой колбасой или что там сумеет подцепить. Похоже, это мысль — дать ему поглядеть, как мы стреножим этого типа, показать, что мы и сами можем управиться.
Сэм кивнул и поспешно ретировался, пока Гиллспи не изменил своего решения. Тиббса он нашел в дежурке, тот прощался с Питом.
— Вирджил, шеф только что вспомнил, что обещал тебе завтрак, — сообщил Сэм. — Он сказал, чтобы ты вернулся в кабинет. — Сэм мгновение боролся с собой и был рад, когда справедливость победила в его душе. — И спасибо, что не стал подлавливать меня на крючок за незаконный арест. Ты мог бы оказаться и не таким сговорчивым.
Вирджил Тиббс протянул было руку, но, к огромному облегчению Сэма, вовремя остановился и сделал вид, будто перекладывает пиджак.
— Не стоит благодарности, мистер Вуд. Уверен, вы поступили бы точно так же, если бы это произошло в Пасадене.
На секунду Сэма охватил стыд за то, что он был готов отвернуться, если бы Тиббс протянул руку. Ведь здесь присутствовал Пит и все такое. Но Тиббс выручил его, и Сэм испытывал к нему благодарность. Он вышел из здания и отправился выполнять свое малоприятное поручение.
Тиббс вернулся по коридору к кабинету Гиллспи.
— Мистер Вуд передал мне, что вы хотели меня видеть, — сказал он.
Гиллспи показал на стул возле стены:
— Я сказал, чтобы тебе принесли завтрак. Можешь подождать тут. У ребят сейчас хватает забот. Мы поймали убийцу.
— Он подписал признание? — осведомился Тиббс.
— Это никому не нужно, — отпарировал Гиллспи. — Я просмотрел его дело. Всего девятнадцать лет, а уже два привода. Один за мелкую кражу, другой за то, что приставал к девушке по имени Делорес Парди. А потом, у него оказался бумажник Мантоли.
— Похоже, что начало хорошее, — согласился Вирджил Тиббс.
— Вот сейчас и посмотрим, какое это начало, — заявил Гиллспи и потянулся к селектору. — Приведите Оберста, — приказал он.
Пока они ждали, Гиллспи бросил быстрый взгляд в сторону Тиббса.
— Тебе известно, что такое "белое отребье", Вирджил? — спросил он.
— Я слышал это выражение, — ответил Тиббс.
В коридоре зазвучали шаги, и плотный приземистый полицейский втолкнул в кабинет юношу, почти подростка. Арестант был в наручниках. Он казался слишком худым даже для своего невысокого роста. Угловатые коленки выступали резко и неуклюже, туго обтянутые голубыми бумажными брюками. Он то и дело мигал, поводя глазами вокруг, а потом кидал взгляд на скованные запястья, на Гиллспи и опять на свои руки. Казалось, Оберста качает и ему приходится прилагать героические усилия, чтобы сохранить равновесие.
Гиллспи выпрямился и рявкнул:
— Сесть!
Харви Оберст просто-напросто перестал удерживать свое тело и плюхнулся на стул. Его тощий зад с глухим стуком ударился о жесткое сиденье, но Оберст, казалось, ничего не почувствовал. Он уронил руки на колени и, словно теперь не осталось смысла держать голову прямо, позволил ей упасть набок.
