— Он придет и убьет вас. Они все придут. Им велели убивать, и они не остановятся.
Из правой ноздри черномундирника медленно направилась вниз струйка темной жидкости. Следом показалась еще одна.
— О ком ты говоришь?
— Он придет. Совсем скоро.
— О ком ты говоришь?
Она и сама могла бы догадаться, даже догадалась, но никак не хотела себе в этом признаться. Нужно было, чтобы имя прозвучало, и вовсе не из ее уст — это Эвина Фьерде понимала лучше всего прочего. Последний ход в партии принадлежал не ей, а человеку, стоящему посреди двора.
— О ком ты говоришь?!
— Не стоит задавать ему вопросы, эррита. Он сейчас разговаривает больше сам с собой, чем с вами.
Этот голос раздался сзади, из-за спины, оттуда, где могли находиться только друзья и верные слуги, но он был незнаком Эвине Фьерде. И если бы в его звуках послышалось хоть немного враждебности, следующими словами благороднейшей из благородных стал бы приказ схватить либо уничтожить незваного гостя. Однако говоривший был спокоен, почти равнодушен к происходящему, и потому женщина всего лишь повернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с…
Если чужеземец казался Эвине достойным противником, то этот незнакомец одним своим видом рассеивал любое желание сражаться, хотя не держал в руках оружия и не вел себя устрашающе. Единственной странностью его облика могли считаться волосы, трехцветными прядями окаймляющие суровое лицо. Золото, серебро, пламенеющий уголь. И почему-то благороднейшей из благородных было понятно: это вовсе не краска.
— Кто вы? И что делаете в моем доме?
— Если хотите, можете прогнать. Только чуть позже, когда я приведу этого молодца в чувство, — ответил незнакомец, спускаясь по ступеням походкой степного волка.
Он подошел к черномундирнику вплотную, заглянул в безумные глаза, покачал головой, а потом всего лишь положил ладонь на вспотевший лоб и сказал:
— Пора возвращаться.
Бальгерито затрясся, словно дрожь из взгляда наконец-то перебралась в его тело, и вдруг обмяк, ловко подхваченный под руки незнакомцем. Тот положил свою ношу на землю, опустился рядом, какое-то время смотрел на ставшее безмятежным лицо черномундирника и, только дождавшись чего-то ведомого лишь ему одному, звонко щелкнул пальцами.
Будто подчиняясь команде, глаза бальгерито открылись вновь, но теперь уже никаких мячиков в них не было. Молодой человек сел, поднес руку к носу, недоуменно взглянул на свои пальцы, испачканные кровью, но куда больше удивления возникло в его взгляде, когда он увидел человека с разноцветными волосами.
— Не может быть!
— Может, — скучающе возразил незнакомец и без паузы спросил: — Что ты хотел нам рассказать?
— Вам? — Черномундирник растерянно окинул взглядом двор. — Я должен был предупредить эрриту Фьерде о…
Тут он, по всей видимости, что-то вспомнил, потому что, судорожно трепыхаясь, попытался встать на ноги, однако был возвращен обратно легким движением руки.
— Уходите отсюда, скорее!
— Почему я должна уйти? — спросила Эвина.
— Он приведет сюда своих людей и убьет вас!
Чего-то подобного благороднейшая из благородных и ожидала. Но совсем из других уст.
— Почему я должна тебе верить? У меня есть другие доносчики, и они пока…
— Он уже никогда ничего не донесет вам, эррита. Человек по имени Льиг Ревено разбил сегодня вечером свою голову о стену.
— Его убили? Кто? Эта белобрысая падаль приказала?
— Он все сделал сам. Потому что услышал слова проповеди, в которых говорилось о предательстве.
Эвина не поверила собственным ушам. Да, чужие слова могут иметь большую силу, но сила духа ее верного слуги была ничуть не меньшей. И он никогда бы не пошел на поводу у…
— Невозможно!
— Я видел все своими глазами, эррита. И я чувствовал то же самое. Не знаю, как объяснить… То, что говорил нам человек в белой одежде, брало за душу, словно клещами. Я не мог ни о чем думать, только слушать и… Исполнять услышанное.
— Вас чем-то накормили? Опоили? Что-то дали вдохнуть?
Благороднейшая из благородных не цеплялась за простые объяснения, вовсе нет. Существовало множество способов заставить людей действовать нужным образом, и вполне могло статься, что…
— Только слова, эррита. Были только слова.
— И слов иногда более чем достаточно, — подтвердил незнакомец, — если их произносят должным образом подготовленные уста.
— Подготовленные?
— Этот человек и все прочие, в том числе и ваш несчастный слуга, всего лишь встретились с демоном.
— С чего вы взяли?
— Ах да, я же не представился… Забыл. Прошу прощения. — Он насмешливо поклонился. — Иттан со-Логарен. Охотник на демонов.
Эвина никогда не слышала названного имени, зато кое-что знала об упомянутом роде занятий. В частности, то, что стоящий сейчас перед ней человек — враг тех, кого она хотела вернуть на покинутый престол, единственное существо на свете, которого ийани по-настоящему боялись. А значит, и ее враг.
— Что привело вас сюда?
— Можете догадаться сами, — улыбнулся тот.
— Здесь давно уже нет демонов!
— Неужели? А кто совсем недавно швырял людей в стену? Или кто-то просто был не в духе?
Благороднейшая из благородных поджала губы. Если этот наглец действительно присутствовал в Катрале уже несколько дней или, в крайнем случае, получал сведения из первых рук, возражать было бессмысленно. И все же она попыталась:
— Почему же вы за ним не охотились? Почему позволили вмешаться бальгерии?
— Если кто-то достойно выполняет мои обязанности, я не против. Но похоже, хозяин этого города имел совсем другие виды на пойманного демона, чем я.
— А что сделали бы вы?
— Отправил бы прочь. Туда, откуда он пришел. И поверьте, без всякой жестокости.
Эвина фыркнула:
— А вы спрашивали, что по этому поводу думают ваши жертвы?
— Представьте, спрашивал. И продолжаю спрашивать. Каждый раз. Правда, не все соглашаются ответить.
Благороднейшая из благородных не ждала победы на этом поле боя. С первого же взгляда на охотника было понятно: обыденным оружием его броню не пробить, а ничего другого в распоряжении эрриты Фьерде не было. Поэтому оставалось только промолчать и выслушать то, что пожелает сказать нежданный гость.
— Им нет дела до нас с вами. Они стоят в стороне, наблюдая или дергая за ниточки. В сущности, они даже неуязвимы. Я могу всего лишь прогнать их. Но не могу помешать им вернуться.
— И сейчас вы тоже пришли… прогонять?
Охотник кивнул:
— Да. Пока не стало слишком поздно.
— А если я… если кто-нибудь не позволит вам это сделать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
