Его избивали уже около часа, и если так пойдет дальше, то он банально не выдержит. Естественно, нанвиты блокировали нервные окончания, вызывая онемение лица, но Сергей понимал, что они далеко не всесильны и при некоторых физических повреждениях не смогут помочь. Да, они ускоряют регенерацию, да, убивают враждебные для организма вирусы, да, могут срастить кости, помогут вырасти новым зубам на месте сломанных, но для всего этого нужно время и покой. А вот если во время избиения у него лопнет в мозгу какой-нибудь сосудик… или начнется внутреннее кровотечение, или от удара сломается ребро и пробьет легкое, в такой ситуации они будут просто бессильны, да и от пули не спасут.
С другой стороны, если он начнет рассказывать правду, то далеко не факт, что ему поверят. Самый лучший исход в данном случае – психбольница. В конце концов, из нее когда-нибудь да выпустят. В худшем случае продолжат выбивать правду и задолбят до смерти. Если же поверят, то дальнейшая его судьба может сложиться по-всякому, но при любом раскладе спокойной жизни больше не будет. Ни один из возможных вариантов Сергея не устраивал.
«Нет, надо терпеть и надеяться на лучшее. Кутесов должен помочь, только бы ему сообщили, только бы сообщили…» Ратный мысленно выругался, с ненавистью глядя на склонившегося над ним дюжего мордоворота в серой форме. Тот оскалился и одним рывком вернул стул в прежнее положение вместе с привязанным к нему землянином.
– Ну что, господин Эйтан, будем говорить? – лениво поинтересовался сидящий за столом капитан, чье одутловатое лоснящееся лицо выражало смертельную скуку от наблюдаемого процесса.
– Что вы хотите услышать? – хотел спросить Сергей, с удивлением услышав вместо своего голоса какой-то малопонятный хрип. Но гувбивец его понял.
– Правду, господин Эйтан, правду, – ответил он, наклоняясь вперед и пристально глядя на измученного мужчину. – Скажите правду, и все это тотчас прекратится.
– Я ее и говорю, но вы мне не верите. Почему?
Мордоворот занес руку для удара, заставив Ратного невольно сжаться, но офицер жестом руки остановил его.
– Почему, господин инженер? – следователь поднялся из-за стола и, взяв стул, поставил его напротив. – Ну как вам сказать, – сказал он, опираясь на него правой ногой и окидывая Ратного взглядом, каким обычно разглядывают какое-нибудь не особо приятное насекомое, прежде чем его раздавить. – Наверное, все дело в том, что настоящий аэр-лейтенант Эйтан погиб, и это зафиксировано вон в тех документах, – он ткнул своим мясистым пальцем в сторону стола, на котором лежала серая картонная папка. – У вас хорошая легенда, господин инженер, или кто вы там. Четвертый аэроотряд второй имперской аэрогруппы потерял почти весь летный состав во время битвы за Табрусский перешеек, и вы, наверное, думали, что свидетелей не осталось. – Капитан покачал головой: – Вы ошиблись, очень сильно ошиблись.
Он опустил ногу на пол и, вернувшись к столу, открыл папку. Достав оттуда пару фотографий, подошел к Сергею и буквально сунул их ему в лицо.
– Знаете этих людей?
Ратный пару минут разглядывал потрепанные фото, где были запечатлены незнакомые ему молодые офицеры, затем отрицательно мотнул головой:
– Нет.
– Да? Странно, – следователь сделал удивленное лицо, – это же ваши боевые товарищи. Вот этот, – он щелкнул пальцем по одной из карточек, – почти три месяца был с вами в одном экипаже. Как же вы можете их не знать?
– Я потерял память, капитан. Это в ваших бумагах не написано?
– Написано. Ах, как удобно! Можно помнить, кого надо и что надо, и не помнить всего остального. А главное, и придраться не к чему. – Гувбивец пару раз хлопнул в ладоши. – Браво, господин Эйтан, браво! Однако вот незадача. Мы показали ваше фото этим офицерам… Никто вас тоже не узнал. Как вы это объясните?
Сергей неопределенно повел плечами:
– Лет-то сколько прошло.
Онемевшие губы опухли и едва шевелились, так что офицеру пришлось нагнуться почти вплотную, чтобы расслышать. Сергей едва удержался от желания нанести удар головой в маячащее перед лицом ухо, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.
– Возможно, возможно, – кивнул тот, бросая фото на стол и прикуривая вытащенную из кармана арому. – Видите, господин Эйтан, я даже не спорю с вами, так мне охота добраться до истины. Может, вы просто расскажете мне правду, а?
– А я и не вру.
– Ай, ай, опять неверный ответ.
И снова хлесткий удар по лицу. Сергей от неожиданности прикусил язык, невольно вскрикнув при этом, а резкий удар под дых заставил его закашляться, выплевывая кровавую слюну.
– Хватит, Став, не переусердствуй, – поморщился капитан. – Отдохни немного.
Громила хмыкнул, но послушно отошел в сторону, заняв место рядом с обитой железом дверью.
– Видите ли, господин инженер, – следователь вытащил из папки листок бумаги, – все бы хорошо, если бы не этот доклад. Вот послушайте кусочек: «Я отчетливо видел, как идущий впереди нас 345-й вдруг резко стал снижаться. Скорей всего, были повреждены баллонеты и потеря газа стала слишком велика. В следующий момент геранский снаряд попал в гондолу, и она в буквальном смысле разлетелась на куски. По всей видимости, взорвались топливные баллоны с газом. Я полностью уверен, что экипаж весь погиб, так как не видел, чтобы кто-нибудь выпрыгивал с парашютом. Аэр-лейтенант Ив тер Парсан».
Он аккуратно положил документ обратно в папку и вопросительно посмотрел на Ратного.
– Ну, я же жив, – прохрипел тот, едва балансируя на грани сознания. – Жив…
– Так… – следователь устало потер лоб двумя пальцами, собирая кожу на нем в вертикальные морщины. – Похоже, говорить правду вы не хотите, господин Эйтан. Что ж, на сегодня мы с вами закончим, но завтра жду вас в это же время, не опаздывайте, пожалуйста. – Он улыбнулся своей шутке и бросил быстрый взгляд на избивавшего Сергея охранника.
Как он оказался в камере, Ратный не помнил. Пришел в себя уже лежа на полу, рядом с невысокой деревянной койкой с тонким матрасом, поверх которого было брошено зеленое потрепанное одеяло. С трудом поднявшись на ноги, доковылял до вделанного в стену умывальника и, открыв его, несколько минут плескал в свое опухшее окровавленное лицо ледяную воду. Несмотря на действие нанвитов, весь организм был как один огромный ноющий синяк. Голова гудела, тело ломило, а ватные ноги постоянно подкашивались. Закрыв кран, он доплелся до кровати, упал на нее и, подумав, что еще один такой день он точно не выдержит, потерял сознание.
Глава 6
Экзац-полковник Раман тер Умин зевнул и, потянувшись, взял первую попавшуюся папку из нескольких в беспорядке разбросанных по его столу. Открыв ее, он несколько минут перебирал находящиеся внутри бумаги, затем в раздражении откинул ее в сторону. Дело местной банды, нападавшей на окрестные села, давно следовало передать местной полиции. Никакой подоплеки, кроме банального грабежа, в действиях этих молодчиков выявлено не было, а значит, оно выходит из-под юрисдикции военных. Да и воровали они по мелочи: молоко, рыпсы, сыры, – не банда, а какое-то деревенское хулиганье. У него в подчинении не так много людей, чтобы позволить им гоняться по лесам за десятком грабителей, – других дел хватает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
