Последние дни у фюрера было приподнятое настроение, связанное с успехами продолжающейся военной кампании против Франции. И хотя до ее окончания было еще далеко, но стратегический план заключавшийся в расчленении англо-французских сил на три части уже был осуществлен. Французская группировка, обороняющая линию Мажино, была окружена и прижата тонким блином к линии укреплений. Английские и французские дивизии, спешившие на помощь бельгийцам, были отжаты к побережью и отрезаны от резервов, спешно перебрасываемым с юга. С первых же дней удалось практически полностью разгромить французские ВВС и захватить полное господство в воздухе. Действительность превзошла самые оптимистические сценарии многочисленных штабных игр неоднократно разыгрываемых офицерами Генштаба перед началом французской кампании.
Но это не снижало интереса фюрера к происходящему в Финляндии. Несмотря на то, что приготовления и начало французской кампании занимали большую часть его времени, Гитлер не мог не знать о последних событиях в русско-финском конфликте. Он был неприятно удивлен молниеносным и стремительным десантом советских войск, фактически рассекшим Финляндию пополам и, как следствие, вызвавшим окружение группировки финских войск, оборонявшей Карельский перешеек.
Четыре месяца перестрелок в приграничной полосе и топтания на месте утвердили его в том, что он знал и раньше — РККА неспособна вести современную маневренную войну, а о квалификации ее новоиспеченных малограмотных командиров и говорить не приходится.
Проведенная операция в корне противоречила такому простому и понятному выводу, но ни времени, ни желания вникать в происходящее в далекой Финляндии у фюрера не было. Тем более, что отдельный успех (достигнутый только благодаря применению нового, бесчеловечного по своей сути оружия) не отменял, а скорее подтверждал его вывод. Ведь без помощи этого дьявольского изобретения десант столкнулся бы с огромными проблемами, а то и вообще провалился. Так считал не только он, но и большинство его военачальников.
Тем не менее, его, как человека впечатлительного, с богатым воображением, поразили цветастые небылицы описываемые в прессе, и он дал задание разведке выяснить все детали произошедшего. Доклад начал министр иностранных дел:
— Мой фюрер, Финляндия подписала мирный договор с русскими. Они согласились со всеми выдвинутыми требованиями. В договоре детально описан порядок и детали выполнения обеими сторонами условий подписанного документа. Окруженная группировка уже сегодня начнет покидать карельский перешеек. Все вооружение, боеприпасы и оборонительные сооружения передаются русским. За умышленную порчу предусмотрены штрафы. Кроме этого, остальное тяжелое вооружение и боеприпасы в течение ближайших двух недель должны быть доставлены в порт Котка и переданы представителям советской стороны. После этого начнется эвакуация русских войск и передача города и порта Котка финской стороне.
Финские официальные лица, в том числе руководитель совета обороны, барон Маннергейм, ведут интенсивные переговоры с нашим послом на предмет заключения тайного договора между Германией и Финляндией. Финны согласны поддержать нас, в случае если между нами и Россией возникнет военный конфликт, и вступить в войну. С нашей стороны, мы помогаем вооружить финскую армию, в том числе даем кредит, позволяющий Финляндии выкупить у русских часть своего вооружения…
— Погодите, я что-то не понимаю. По договору это русские выкупают у финнов практически все вооружение. О каком кредите идет речь?
— Дело в том, мой фюрер, что договор составлен очень хитро. В нем указана возможность закупок Финляндией вооружения для своей армии, но в ближайшие двадцать лет — исключительно у Советского Союза. Естественно, на переговорах сразу же возник вопрос, можно ли выкупить хотя бы часть вооружения из списка отправляемого в Советский Союз. К удивлению финнов, русские сразу же на это согласились, как будто бы ждали подобного предложения. Но, следуя букве этого договора, финны должны уже заплатить русским за свое же оружие, а через пять лет им эти деньги начнут отдавать обратно. Сейчас как раз идет процесс оценки вооружения, и русские настаивают на весьма низких ценах. На все возражения финской стороны следует ответ: если вы считаете названную цену низкой — выкупайте свое оружие обратно.
— Эти жидо-большевики продолжают поражать меня своей мелочностью и жадностью…
— При всем уважении, мой фюрер, не стоит приписывать им авторство на этот нехитрый шантаж. Все завоеватели, выбивая дань у поверженных народов, пользовались аналогичными методами.
— Не скажите, адмирал… в этом есть какой-то особый цинизм. Но я считаю нашим долгом помочь финским друзьям быть готовыми к войне с большевизмом. Обсудите с министром финансов размер кредита, и на каких условиях мы сможем его предоставить. Адмирал, вы передали сведения об этом варварском русском оружии в ведомство господина Геринга?
— Так точно, мой фюрер. Насколько мне известно, уже отдан приказ, разработать на основе этой идеи аналогичное оружие способное поражать вражеские корабли, но, конечно же, дающее пилоту большие шансы выжить.
— Хорошо. Адмирал, капитуляция Франции дело ближайших недель. Сосредоточьте все свои силы и средства на России. Нам нужна точная и объективная информация о ее вооруженных силах, дислокации воинских частей и возможностях военной промышленности. Первый отчет по этим вопросам жду от вас уже через месяц.
— Будет исполнено, мой фюрер.
* * *
Дайсе (офицерское звание, соответствующее званию капитана 1-го ранга) Такудзиро Ониси, основатель общества по изучению воздушной мощи и автор книги «Боевая этика императорского военно-морского флота» устало отложил в сторону ручку и закрыл папку со своим отчетом адмиралу Ямомото. Последнюю неделю он занимался изучением всех материалов по русскому проекту, — «Священный ветер революции». Материалы были переведены на японский язык еще сотрудниками посольства в Москве.
Документы описывали новый способ атаки самолетами боевых кораблей, схемы и чертежи бомб, методику подготовки летчиков и необходимые изменения, вносимые в конструкцию серийных самолетов. Все это было придумано северными варварами и испытано в боевых условиях во время последнего военного конфликта с Финляндией.
Название проекта — «Священный ветер революции», было переведено на японский, как — «Синсей кадзе какумэи». Но руководительница проекта с русской стороны, нахально заявив японскому переводчику, что это не соответствует заложенному ею смыслу, настояла на втором названии — «Камикадзе хенкаку». Напрасно сотрудник посольства убеждал ее, что данное сочетание иероглифов несет смысл, переводимый на русский, как — «Божественный ветер несущий изменения». Что иероглиф — «камикадзе», является для японцев именем собственным, как для русских, например, понятие — «Судный день». И предложенное сочетание смыслов звучит для японца так же дико, как для русского уха фраза — «Судный день несущий изменения». Руководитель проекта, еще довольно молодая, но уже весьма упрямая особа, соглашалась, что звучит дико, но с ее точки зрения, именно так, как надо. Она настояла, чтоб в документах фигурировал и ее вариант названия.
Рекомендации дайсе Такудзиро Ониси были однозначны — изобретенный русскими способ борьбы самолетов с военными кораблями имеет огромный потенциал, его необходимо широко внедрять и безотлагательно готовить соответствующие самолеты и боеприпасы для ВВС императорского флота.
Единственное, что не давало ему покоя все эти дни, это чувство неправильности происходящего, ломающее привычную картину мира и ставящее вопросы, на которые он не мог ответить. Имея давние связи в японской разведке, он постарался выяснить все возможное об этой загадочной женщине, предполагаемом руководителе русского проекта.
Но полученные сведения были скудны и парадоксальны. Удалось узнать, что эта молодая особа работает в русской внешней разведке, а все русские исполнители, связанные с проектом, свято уверены, что этот проект и его основные идеи похищены их разведкой у японцев. Японская разведка не поленилась проверить эти слухи, но подобных идей никто из известных военачальников не высказывал.
Самым смешным было то, что у дайсе Ониси было глубокая внутренняя убежденность — только настоящему самураю, до конца следующему кодексу бушидо, могла прийти в голову эта идея. Это была его идея! Пусть еще невысказанная, не созревшая, но уже давно живущая в его сознании. Но почему-то сказала вслух и воплотила ее женщина в далекой северной стране. Это было немыслимое противоречие, угнетающее дух самурая и требующее, либо немедленного объяснения, либо обряда сепуки, освобождающего мятежный дух для нового воплощения.
