бессмертие, нет. А чтобы всё было разрушено, уничтожено.
Да, уничтожено. Хотя, для меня там и так всё мертво. Родители, друзья, Рина. Маша… Для меня они все мертвы. Скоро буду и я. Но какое дело им до меня? Ведь я неудачник. Друзей тяну на дно… Не оправдываю ожидания родителей… Не способен быть любимым. Вся эта петля ведь началась не сегодня и не вчера, нет, она тянется давным-давно. Сколько себя помню, всегда был нытиком. Да, это так. Мне 4 года. Юг. Папа пошёл кататься на водном аттракционе, мама пошла его фоткать. Я хотел с ней, но она сказала мне сидеть и сторожить вещи. А я… А я разревелся и с силой кинул очки для плавания об каменистый берег. Очки разлетелись на части. Глупый, инфантильный ребёнок. Такой я и сейчас. Только если 14 лет назад можно было сделать скидку на возраст, то сейчас… 21 год, ни разу не работавший долбаёб, который сидит на родительской шее, и которого унижает жизнь. Да и эти унижения… Какой в них смысл, если всё, что будет после — это «ничто»?
Сейчас… Слабительное купил. Сейчас бы вернуться на два года назад, в то самое 14 февраля. Где я подарил ей медвежат. Как мы лежали на полу и смотрели на звёздное небо. Казалось, что я нашёл то, что искал всю жизнь. Счастье. Да, я был счастлив. Как никогда. Но я утратил вкус этого чувства вот уже как полтора года. Полтора года небытия.
Ты забрала её у меня.
Вы все. Но можно ли судить вас по тому, что не захотели отношений с лузером? Конечно нет. Ничтожество. Полный ноль. Миру стало бы проще и легче без меня. Очередной корм в мире социал-дарвинистов. Да, подножий корм. Не более того.
Всё, что я бы ни делал, было ошибкой. Видимо, даже рождение. Стоило удавиться пуповиной. Жалкое существо, которое металось из угла в угол, чтобы «найти себя». Нет, ни в математике, ни в химии, ни в истории моё призвание. Моё призвание в земле. Лежать и кормить червей. Всяко больше смысла, чем в жизни.
А девушки… Так, мыло купил. Я ни уродлив, ни туп, но на мне видимо печать. Есть печать Каина, есть печать Сатаны, а у меня печать неудачника. Неудачника, которого все посылали и опрокидывали через детородный орган. А потом я встречаю её. Кажется, что вот она, та, ради которой стоит жить. Ради которой я пережил столько душевных терзаний. Но всё не имело смысла. Только её ложь и предательство. Это был не конец страданий, а кульминация. Апофеоз. А по законам драматургии за кульминацией следует затухание и конец. Да, конец страданий. Конец боли. Её больше не будет.
Ха, а ведь я хотел стать Наполеоном 21 века! Я, Наполеоном… А по итогу даже Раскольниковым не стал. Лучше бы стал ёбаным нацистом и сдружился с Тесаком. Там глядишь сотворил бы какую-нибудь хрень. Но даже нацики не такие лузеры как я.
Боже, как я устал. Хороший ремень есть. Устал от всей чуши, под названием «жизнь». Что это, как ни череда проёбов и разочарований? Всё начинается с возвышенных идеалов, а потом оказываешься там, где я. На дне. Да и какая разница, когда ты умрёшь, сегодня, завтра, или через полвека? Ты всё равно сдохнешь, а потом… Ничего. Ничто. Всегда смеялся с этих эко-активистов. Мол, спасём Землю для наших детей. А тебе какая разница? Ты уже будешь мёртв. М. Ё. Р. Т. В. Всё, тебя не будет! Тебе ли не похуй, что будет с планетой после того, как ты откинешь копыта? Ты ведь не будешь наблюдать за всем происходящим откуда-то сверху. Нет, тебя просто не будет. Вечное ничто. Только оно. Ну и «ужас, ужас» вместе с ним. Почему тех, кто желает посмертной славы считают больными и недалёкими, а эко-активистов такими хорошими? Ведь суть одна — жить ради будущего, которого ты не увидишь. А я знаю почему. Потому что общество любит нас. Да, оно нас любит. Неудачников. Потому что на них можно показать пальцем, и сказать, что я лучше их. А эти активисты суть неудачники. Тогда как человек, который добивается славы, возносится над массой, и она это ненавидит. Он был одним из них, но стал лучше. И теперь уже им будут указывать, что это они неудачники, которые могли бы достигнуть тех же высот, что и он. Но не достигли.
Да, мы нужны обществу. Но оно мне не нужно. Я устал быть этим бабуином в зоопарке, на которого приходят посмотреть зрители и посмеяться. Довольно. И пусть вы отгорожены от меня клеткой, это не означает, что вы и дальше будете смотреть на меня и смеяться с моих страданий и неудач.
Как же я устал. Всё надоело.
Я просто хотел любить. Но любовь всегда приносила мне страдания и боль. А я так больше не могу. Больше не могу. Я устал страдать из-за любви. А любить не могу. И как тогда мне быть? Не любить. Или не быть. И для меня ответ очевиден. Как очевидно и то, что я очень добротно сходил в туалет после изрядной дозы слабительного. Да, минутка сортирного юмора в моей голове. Видимо только это и остаётся. Особенно когда ты стоишь на табуретке, а ремень закинут на дверной косяк. С петлёй на другом конце. Видимо только и остаётся. Боже, дай я скажу что-то важное. Маша, я любил тебя. И люблю сейчас. Для жизни мне было бы достаточно и одной твоей любви… Ты даже не можешь представить, какую любовь ты убила. Что ты разрушила. Но не вини себя в произошедшем. Как и Рина. Не вини себя. Я знаю, ты можешь подумать, что я сделал это после того, как ты меня отшила. Но это не так. Просто это стало последней каплей. Просто я устал. Не вини себя. Не вини.
Что же, вроде всё. Остальное, что я хотел, я написал в своей предсмертной записке. Хотя по объёму получился предсмертный трактат. Да, оказывается и такие есть. Ну что же, пускай будет так. Голова уже в петле. Да, всё как в театральной постановке, в которой я играл в 11 классе. Она была связана с битлами. И так и называлась: «Пусть будет так». Ну что же, пусть будет так.
Глава 17
(Автор осуждает все действия, которые произойдут или которые будут описываться в данной главе)
