— Что вы такое придумали! — В голосе Гамаюнова вдруг появились металлические нотки. Оказывается, он умел быть очень даже жестким. — Убить Стена? Полная чепуха! Да, Беловодье было создано с помощью Алексея. Но кое-что было сделано неправильно… И теперь…
— Беловодье нуждается в реконструкции, — уточнил Сазонов. — Я уже говорил по этому поводу с Иваном Кирилловичем. К сожалению, он не может мне помочь.
«Почему»? — хотел спросить Роман.
— Почему? — задал вместо него вопрос Баз.
— Спроси у него сам, — предложил Сазонов. Тут негромко хлопнула дверь — вернулся Меснер.
— Стен сказал, что ему нужно немного времени. Он сразу не может уйти из церкви.
— Он как?.. Ну, ничего такого… ну… — Роману неловко было спрашивать о том, как себя чувствует Лешка, при посторонних.
— Все о'кей. Стен сказал, что немного голова кружится.
— А Грег? Где Грет?
— Я его не нашел.
— Подождите! — воскликнул Баз. — Я опять ничего не понял. Как вы напали на наш след, Вадим Федорович? Вы что же, следили за нами?
— Да что тебе все непонятно! — раздраженно воскликнул Роман. — Сазонов решил через тебя выйти на Беловодье. У него были досье на всех — ты же только что это слышал. А в твоих бумагах наверняка значился и твой спаситель дядя Гриша. Так что Сазонов сначала дядю Гришу отыскал и что-то вроде засады там устроил. Плеть плел и ждал, как паук, пока добыча появится. Заодно к Машеньке подъехал. Потом похищение организовал. А уж потом нашу в кафе встречу с дядей Гришей. Колдун он сильный, спору нет, но просто так по дороге к нам пристроиться не мог — я бы вмиг его расшифровал.
— Ах ты, хулиган! — зарычал дядя Гриша и кинулся на Вадима Федоровича, схватил беспомощного «жениха» за горло. — Говнюк! Что ты с Машенькой моей сделал! А?! Ведь это ты ее похитил! Ты!
— Ничего… — хрипел бывший жених. — Ничего я не делал…
«Сейчас ударит!» — сообразил Роман и попытался перехватить колдовской удар. Воздух сгустился, сделался непрозрачен, и вдруг полыхнуло. Правда, неярко, но жаром пыхнуло во все стороны. По стенам и полу пошла рябь, а дядю Гришу швырнуло вверх, лицо и руки посекло осколками разбитой столешницы. Несильно, правда, — часть колдовской силы Сазонова Роман погасил. Но и его враждебное колдовство опалило: кольцо теперь принадлежало Беловодью. Что ж оно так обороняет плохо?
Сазонов вновь хотел ударить. Роман уже изготовился помешать, но Баз его опередил:
— Фути-вути, раз, два, три. Силы у Сазонова отними.
Сазонов дернулся в своем кресле и обмяк. А Баз покраснел и смутился, как девчонка.
— Стихи всегда самые ужасные получаются, — извинился Баз.
— Сочувствую.. — Роман засмеялся. — Помню, ты говорил про стихи. Только не сказал, что у тебя выходят стихотворные заклинания.
— Я бы предпочел прозаическую форму. Но проза не обладает такой колдовской силой, как поэзия.
— Мне твои хулиганства не страшны, женишок… — пробормотал дядя Гриша, пытаясь подняться. Но вновь сполз на пол. У него носом шла кровь. — Я сам хулиган…
— Никакого вреда Машеньке не причинили. Ей лишь внушили, что ее похитили. На самом деле ее и пальцем никто не тронул. — Кажется, Сазонов ожидал этим признанием произвести потрясающий эффект. Но почему-то не произвел.
— А синяки? А следы уколов? — Дядя Гриша не верил.
— Иллюзия.
— Хулиган помоечный, ты ж над девочкой моей издевался!
— Вы так это все воспринимали. А на самом деле ничего подобного не было.
— Мне на твои оправдания насрать. — Дядя Гриша наконец поднялся. Его повело в сторону, и он плюхнулся в кресло.
— Оставьте его, — вмешался наконец Иван Кириллович. — Все не так ужасно, как вы думаете. И отпустите меня.
— Зачем? — спросил Роман.
— Что? — не понял Иван Кириллович.
— Зачем мне вас отпускать?
— Послушайте, Роман Васильевич, вам никто препятствовать не будет, клянусь. Что хотите, делайте. Но и мне не препятствуйте.
Ожерелье на шее Романа пульсировало — справиться с Сазоновым оказалось не так-то легко.
— Я вам не препятствую, Иван Кириллович, — сказал колдун. — Хотя на самом деле вам из Беловодья надо выйти и дверь закрыть. Всем надо отсюда уйти. Неужели не ясно, что жить в Беловодье нельзя? Здесь нельзя мусорить, мочиться, гадить. Здесь даже дышать нельзя. Сюда можно лишь на миг войти, да и то, остановив на этот миг дыхание, глянуть, удивиться и назад — в реальность.
— Кто вам это сказал?
— Я сам знаю.
Гамаюнов вздохнул. Довольно тяжело.
— Какое это имеет значение: нельзя… можно… Все равно с Беловодьем ничего не вышло.
— А это?! — Роман махнул рукой в-сторону окна, где в ночи светилось таинственное озеро. — Это же прекрасно. Вы-то сами понимаете, что это прекрасно?
— Да, Шамбала, зерно цивилизации. Мы погибнем, созданное нами исчезнет, но цивилизация вновь возродится и из своего тайного убежища явится. А вот для нынешнего мира мы ничего сделать не можем. Круг больше не расширяется. Беловодье было таким почти с самого начала. Да, в первые дни росло, а потом остановилось, замерло. И так уже много лет. Оно должно было раскрыться, как цветок. Увы, не получилось.
— Потому что вы залезли внутрь, как гусеница, и скушали ваш цветочек. То есть лепестки остались, а завязи нет. — Роман презрительно фыркнул. — Лешка понял это, потому и сбежал тогда, в первый раз. Так что вам придется отсюда уйти.
— Я не могу.
— Это почему же?
Гамаюнов с шумом втянул в себя воздух, будто собирался прыгать в воду, потом так же с шумом выдохнул и попросил:
— Подойдите.
Роман не стал спорить, приблизился.
— Отогните ворот свитера.
Роман сделал так, как его просили. На шее у Гамаюнова не было ожерелья. Колдун несколько раз моргнул, не в силах поверить.
— Сазонов?
— Нет.
— Но как… получилось?
— Беловодье. Оно растворило ожерелье. Нельзя было все время находиться внутри. Я знал это. Но не мог заставить себя выйти. Представьте. Других — заставлял. Гнал буквально. А себя — не смог. Видите, здесь никого больше нет, кроме меня и Грега. Даже Надя приезжала сюда изредка. А я не в силах был уйти. Даже когда понял, что ожерелье исчезает, все равно не смог. Мечта оказалась сильнее. — Иван Кириллович извинительно улыбнулся. — Но я не жалею. Тут, внутри, я многое могу. А большего и не надо. Я здесь отшельничествую.
— Но как же…
— Я использую Беловодье вместо ожерелья. Его сила — моя сила.
— Что ж вы не освободились сейчас! — усмехнулся Роман. Как ударил.
— Если оно позволяет использовать свою силу, — уточнил Иван Кириллович. — Но за пределами стены я — никто. Потому и ограду не смог починить. Ведь для этого надо выйти заграницу внутреннего круга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
