— Нет! — крикнула Катрин.
Пришла очередь Пьера вздрогнуть от неожиданности. Его руки бессильно опустились. Он смотрел на молодую женщину, сжав кулаки.
— Нет? Что вы хотите этим сказать?
— Ничего другого, кроме того, что сказала. Мой муж мертв для всех людей, но жив для Бога.
— Я не понимаю… объясните.
И вот в который раз она поведала печальную историю, рассказала страшную правду, и по мере того как говорила, ей становилось легче. Она словно освобождалась от состояния опьянения, того романтического чувственного влечения, которое бросило ее в объятия юноши. Воспоминания о живом Арно помогли ей вновь осознать, как сильно она любит его. Она полагала, что может отвернуться от него, забыть, но его образ вновь возник и встал между ней и человеком, которого, как ей казалось, она любила.
Рассказав все, Катрин посмотрела прямо в глаза Пьера.
— Вот. Теперь вы все знаете… Вы знаете, что, говоря о замужестве с бедной матерью, поступили плохо… но вашу вину я должна полностью взять на себя. Я не должна была вам давать повод надеяться.
Пьер отвернулся, смешным и каким-то трогательным жестом, машинально поддерживая свою рубашку, сползавшую с плеча. Казалось, он постарел на десять лет.
— Я понимаю, Катрин, и сожалею… Это ужасная история. Но я осмеливаюсь вам сказать, что она ничего не меняет в моем решении жениться на вас рано или поздно. Милая, я буду вас ждать так долго, как это потребуется.
— «Милая», — пошептала она. — Так он называл меня… Но он произносил это слово так красиво.
Это сравнение было не в пользу Пьера, но он решил не отступать.
— Я говорю от чистого сердца… Катрин, проснитесь. Вы ужасно страдали, но вы молоды, вы живы. Вы любил своего супруга, пока можно было любить. Но теперь вы не можете ничего сделать для него… и любите меня.
И снова с той же решимостью Катрин ответила:
— Нет!
Увидев страдание на лице юноши, Катрин повторила:
— Нет, Пьер, я не любила вас по-настоящему… Сознаюсь, я так думала какое-то время и еще час тому назад верила этому. Но вы невольно открыли мне глаза. Я думала, что смогу вас любить, и ошибалась… Я никогда никого не любила, кроме него…
— Катрин! — простонал он с болью.
— Вы не можете понять этого, Пьер. Я всегда любила только его, я жила им и для него… Я плоть от его плоти, и что бы с ним ни случилось, что бы ни сделала с ним болезнь, он для меня останется единственным… единственным мужчиной на свете. Моя старая Сара, которая бросила меня и ушла сегодня из-за вас, не ошиблась. Я принадлежу Арно и только ему одному… до самой гробовой доски будет так.
Наступила тишина. Пьер отошел к окну. Солнце уходило за горизонт, и золотые лучи постепенно принимали сиреневатый оттенок… За рекой пропела труба, потом другая, и ей ответил лай собачей своры.
— Король, — сказал Пьер. — Он возвращается. Катрин вздрогнула и повернулась к нему. Пьер не смотрел на нее… На фоне окна вырисовывалась его неподвижная фигура. Опустив голову, он, казалось, о чем-то думал, но вдруг Катрин увидела, как содрогаются его плечи. Она поняла: Пьер плачет… Ей стало безумно жалко его. Она медленно подошла, подняла руку, чтобы положить ему на плечо, но не решилась.
— Пьер, — прошептала она, — я не хотела причинить вам боль.
— Вы здесь ни при чем.
Снова наступила гнетущая тишина, потом все так же, не оборачиваясь, он спросил:
— Что будете делать?
— Уеду. Вернусь туда и скажу всем, что я не изменилась, что я по-прежнему его жена…
— Ну, а потом? Потом вы поселитесь в этих горах и будете дожидаться смерти?
— Нет… Потом я вырву Арно из проклятого лепрозория, куда я позволила ему уйти, и увезу его в отдаленное тихое место и там останусь с ним до…
Ужас заставил вздрогнуть Пьера. Он обратил к ней встревоженный взгляд.
— Вы не можете так поступить… У вас есть сын, вы не имеете права на такое жестокое самоубийство…
— Жизнь без него — вот мое самоубийство… Я исполнила свой долг. Монсальви вновь стали теми, кем должны быть по праву. Ла Тремуйль повержен. Теперь я могу позаботиться и о себе, и о нем…
Она подошла к двери, открыла ее. Там ждал паж. Уже на пороге Катрин обернулась. Стоя у окна, Пьер протянул к ней руки.
— Катрин, — умолял он, — вернитесь!
Она покачала головой и нежно улыбнулась ему:
— Нет, Пьер… Забудьте меня. Так будет лучше… Затем, словно боясь растрогать его и снова услышать этот голос, так волновавший ее, она повернулась и бегом помчалась с лестницы.
Когда она выходила во двор, охотники с егерями, трубившими изо всех сил в рожки, въезжали под арку ворот. Среди них она видела короля, а рядом с ним худую фигуру Бернара д'Арманьяка, который заразительно смеялся. Двор наполнился шумной, веселой жизнью. Навстречу кавалькаде выбежало несколько дам, другие смотрели, свесившись в окна, и обменивались шутками с охотниками. Раздавались крики, взрывы хохота. Но на этот раз у Катрин не было желания быть вместе с ними. Арно снова завладел ею. Между ней и этими людьми пролегал ров, настолько глубокий, что она не могла перейти через него. Только одна рука могла вернуть ее в этот мир, но Катрин не имела ни права, ни возможности на такой шаг. Да, в конце концов, это не имело никакого значения. Ей следовало идти туда, где ее ждала судьба, и она теперь Спешила к своим.
На следующее утро Катрин прощалась с королем, после того как получила согласие на отъезд у королевы Марии, не понимавшей, почему она покидает двор.
— Дорогая, вы только недавно приехали. Вы уже устали от нас?
— Нет, мадам, но я скучаю по моему сыну и должна вернуться в Монсальви.
— Тогда езжайте. Но возвращайтесь вместе с ребенком, как только это станет возможным. Вы останетесь моей почетной дамой, а дофину скоро потребуется паж.
Карл VII вел примерно такой же разговор с молодой женщиной и в конце добавил:
— Очень красивая женщина — редкость, а вы хотите уехать от нас. Что вас притягивает в Оверни?
— Это прекрасный край, сир, и вам бы он понравился. Меня же тянет туда из-за сына и, да простит меня ваше величество, руины Монсальви.
Король наморщил лоб, но тут же морщинки расправились, и он улыбнулся:
— И вы в душе чувствуете себя хозяйкой? Прекрасно, мадам Катрин! Мне нравится, когда красивая женщина решительна и обладает энергией. Но… скажите, что же будет с моим другом Пьером де Бразе? Вы рассчитываете увезти его с собой? Хочу вас предупредить, что мне он очень нужен…
Катрин выпрямилась, но опустила глаза, пытаясь побороть смущение: она еще не совсем избавилась от ласкового сна и имя Пьера по-прежнему болезненно воспринималось ею.
— Я не беру его с собой, сир. Сеньор де Брезе показал себя преданным другом, настоящим шевалье. Но у него своя жизнь, а у меня своя. Его зовут сражения, а я должна поднять дом.
