— Любой вариант подойдет, — кивнул он. — Если мы будем делать все возможное, чтобы помочь ему, да и самим себе, то, я думаю, мы непременно справимся.
Испытывая к нему больше любви, чем когда-либо, она привстала на цыпочки, чтобы его поцеловать.
— Тебе уже пора, — сказала она, — у тебя завтра много дел.
Вспомнив о том, что его ожидало в лондонском доме, он застонал и горестно вздохнул.
— Я только надеюсь, что Дэн и Дэвид уладят все с Кристин к тому моменту, когда я туда доберусь, — заметил он. — Какой она показалась тебе в прошлый раз, когда ты с ней говорила?
Никки скорчила гримаску.
— Сердитой, обиженной, именно такой, какой и стоило ожидать. Но сейчас, по крайней мере, она, кажется, хочет остаться жить с нами. Хотя следующие несколько недель ей будет очень нелегко и жить, и работать с Дэвидом.
— Именно этого я и боялся, — сказал Спенс, — ну что ж, будем надеяться, что они, как профессионалы, оставят выяснение личных отношений до того момента, как мы закончим съемки. — Затем, подойдя к дивану и подняв Зака на руки, он нежно поцеловал сына в макушку. — Я хочу, чтобы ты позаботился о маме, — прошептал он, — и был хорошим мальчиком. Больше не плачь, хорошо?
Зак сложил губки в букву «о», заставив их обоих растаять от умиления, а когда у него изо рта появился маленький пузырь, они засмеялись и заплакали от гордости и отчаяния. Достав телефон, Спенс сделал снимок и поставил его как заставку.
— Можешь еще записать его крики и использовать как рингтон, — пошутила Никки.
Он поднял бровь.
— Наверное, я так и сделаю, — сухо ответил он и, обняв их обоих напоследок, передал Зака матери и взял сумку. — Нет, оставайся здесь, в тепле, — сказал он, когда Никки пошла за ним к двери. — Я позвоню, как только доберусь до станции.
— За это время столько всего может произойти, — поддразнила она его, — так что смотри, не забудь.
Рассмеявшись и ощутив наконец уверенность в том, что она действительно в состоянии справиться со всем сама, он лукаво подмигнул ей и уехал.
Когда Спенс ушел, Никки снова уложила Зака спать и принялась за уборку, так как на выходных в доме никто ничего не убирал. В раковине было полно грязной посуды, по всему дому валялись воскресные газеты, игрушки Зака, с десяток пустых кофейных чашек и наваленные кучей диски. Ей не очень много удалось сделать к тому времени, когда Спенс позвонил и сообщил, что он уже в поезде. Не успела она договорить с ним, как позвонила Кристин — уже в третий раз за день: ей снова хотелось поплакаться.
— Скажи мне честно, — закричала она, — ты знала? Именно поэтому ты и не хотела говорить с ним обо мне?
— Крис, у меня голова совсем о другом болит, — напомнила ей Никки.
— Это вовсе не означает, что ты не знала, так почему не сказала мне? Как моя ближайшая подруга, ты должна была поступить по совести…
— Кристин, я ничего не знала, — перебила ее Никки. — Ладно, у меня были подозрения, но кто я такая, чтобы высказывать их тебе?
— Как ты можешь так рассуждать, когда ты обязана говорить мне правду и поддерживать меня во всем? Если бы я знала, что происходит, то, возможно, была бы в состоянии остановить это.
— Крис, сексуальную ориентацию Дэвида ты вряд ли смогла бы «остановить».
— Какая еще ориентация? Мне лучше знать, я достаточно с ним встречалась, и если бы ты была мне хоть чуточку подругой, ты бы уже звонила Дэнни, чтобы сказать ему: «Отвали!»
Рассердившись, Никки возразила:
— Кристин, ты должна просто пережить это. Ваши отношения с Дэвидом все равно никогда не были особенно близкими, по крайней мере, в моем понимании, и я думаю, не стоит так заводится из-за…
— Вы только послушайте ее! — возмущенно вскричала Кристин. — Она думает, что знает все на свете. Так вот, заруби себе на носу: мы с Дэвидом были ничуть не менее близки, чем вы со Спенсом, и если бы Дэнни не влез…
— Дэнни и Дэвид были друзьями еще до того, как мы познакомились с тобой, — напомнила ей Никки. — А теперь извини, мне пора. Зак в любую минуту может захотеть есть…
— Я понимаю, тебе абсолютно все равно, что я там чувствую, но только вспомни: я — та подруга, которая поддерживала тебя всю прошлую неделю, и если ты не можешь сделать того же для меня… ну, в общем, по крайней мере, я теперь знаю цену нашим отношениям.
— О Крис, не начинай! — простонала Никки. — Я действительно ценю все, что ты для меня сделала, но, что бы я ни сказала, Дэвид все равно не передумает.
— Откуда ты можешь это знать, если даже не пробовала?
— Я просто знаю. Ну, хорошо, если хочешь обсудить это подробнее, давай, я слушаю.
— Ты точно уверена? — спросила Кристин уже более кротким тоном. — То есть, если у тебя нет времени…
— Повтори мне еще раз, что тебе сказал Дэвид, когда вы с ним виделись.
И когда Кристин вернулась к самому началу, добавляя даже больше деталей, чем в течение последних трех телефонных звонков, Никки устало примостилась в углу дивана, чтобы выслушать ее, как и подобает хорошей подруге.
За время пока Кристин изливала душу, Никки удалось накормить Зака, сменить ему подгузник и даже уложить спать. Когда подруги закончили разговор, Зак заснул почти немедленно. К этому моменту она сама так устала, что решила перенести уборку на завтра, и тоже легла спать.
Она свернулась калачиком под пуховым одеялом и выключила свет, но снова ощутила, как знакомый страх происходящего начинает наступать на нее из темноты, словно физическая сила, намеревающаяся ее задушить. Эта неизвестная сила всегда находилась рядом, притаившись, словно хищник, и крала ее радость, сон, способность мыслить логически, даже удары ее собственного сердца. Никки была настроена отбить ее поползновения, постоянно напоминая себе, что здоровье Зака еще даже не начало ухудшаться и что она должна дорожить каждым днем, проведенным с ним, и прекратить пугать себя до полусмерти мыслями о будущем, — но сделать это было нелегко.
Несмотря на ужасную усталость, ей удалось укротить демонов и заснуть только за полночь, но в два она снова проснулась из-за криков Зака, таких же сильных, как и в предыдущую ночь. Она понятия не имела, отчего он кричал: от гнева, боли или голода. Грудь он брать отказывался, и при этом успокоить его можно было не больше чем на час.
К утру она была совершенно разбита и находилась в полном отчаянии из-за беспомощности и беспокойства. Он все еще капризничал, но, по крайней мере, немного поел, и она решила пока не звонить миссис А. Все младенцы иногда кричат по причинам, которых никто не может определить, напомнила себе Никки, и другие матери как-то справляются, а значит, и она выстоит. Однако у большинства матерей не было ребенка, страдающего неизлечимой болезнью, и даже если симптомы, по мнению врачей, еще не должны начинать проявляться, откуда ей знать, не с ними ли связано его нынешнее состояние?
