самых ярых противников Энрике относились братья Родригес, которые курировали непосредственно производство кокаина внутри картеля. Отказ Энрике от предоставления логистических услуг картелю привел к резкому конфликту с братьями, которые восприняли это как предательство. Хуже всего было то, что они с молодости признавали лишь один закон — закон силы.
Братья Родригес выступали за то, чтобы наоборот всячески расширять криминальный бизнес. Они предлагали войти в состав более крупного международного картеля, принадлежавшего знаменитому Пабло Эскабару — человеку, который сумел подчинить себе всю Колумбию, человеку который взимал 35%-ный налог с каждого грамма партии наркотиков. На момент раскола боливийского картеля у Пабло Эскабара была самая мощная финансовая империя, которой не было ни у одного другого наркокартеля мира. К его услугам были не только собственные перевалочные базы на Багамах, причалы, гостиницы со всеми удобствами, у него были собственные самолеты и даже подводные лодки для транспортировки наркотиков. Деньги текли рекой и Эскабар закапывал их тоннами в тайниках колумбийских лесов. Говорят, у него в бухгалтерии были специальные люди, которые отвечали только за то чтобы составлять карты сотен мест с закопанными деньгами и сокровищами. Все эти рассказы лишь распаляли алчных братьев Родригес и приводили к постоянным размолвкам внутри картеля.
Пабло Эскабар был невероятно богат — у него было так много денег, что он даже предложил правительству своей страны погасить ее национальный долг, правда в обмен на государственный пост. Правительство отказалось, а на влиятельного наркоторговца объявили настоящую охоту. Чтобы заручиться поддержкой населения и усложнить работу правительству по его поимке и аресту, Эскабар строил больницы и дороги, занимался благотворительностью, и строил целые кварталы домов для бедных. Люди его боготворили и называли колумбийским Робин Гудом, но Энрике хорошо знал кем был Эскабар на самом деле и предпочитал быть в стороне от этого.
Попытки братьев Родригес работать с Эскабаром привели к скорому аресту обоих братьев, и лишь удачный побег из тюрьмы позволил им вновь оказаться на свободе. После этого братья надолго притаились, а с распадом медельинского картеля Эскабара казалось, что уже ничто не позволит наркотикам править миром. Но на месте старого возник новый картель — картель Кали, который учел ошибки Эскабара и принялся активно участвовать в политической жизни континента, финансируя партии, политиков и даже целые правительства. Словно головы мифологической гидры, все новые и новые картели появлялись взамен предыдущих. И братья Родригес решили взяться за старое и теперь искали новые возможности восстановить былое производство и выйти на иностранные рынки сбыта.
В свое время Энрике думал, что с годами ему удалось потушить огонь ненависти полыхавший между кланами. Но теперь, спустя полтора десятилетия он видел, что старая вражда вновь разгорается, а младший из братьев известный по прозвищу «Коротышка» был настолько неадекватен, что сейчас представлял собой реальную физическую угрозу не только самому Энрике, но и всему тому укладу жизни, на устройство которого у него ушло столько сил и столько лет упорного ежедневного труда.
***
Утро началось для Демьяна Петровича с короткого завтрака. Уже в 9:30 за ним вновь пришла машина, которая отвезла его в офис Биотек Фармасьютикалс. На утреннем совещании опять обсуждались вопросы, связанные с применением новых упаковочных технологий, причем Натали вскоре была вынуждена покинуть комнату для совещаний, поручив Демьяну самостоятельно выбрать наиболее подходящие материалы.
Демьян как-то даже не сильно удивился такому повороту событий, поскольку начал привыкать к тому, что его активно стали привлекать к работе над проектами компании, не особо спрашивая его согласия. Он видел, что подобным образом Энрике и Натали нагружали и других деловых партнеров, которых Демьян периодически встречал на ужинах в особняке. Возникало ощущение, что фактически компания состояла не из привычных менеджеров, занимающих определенные должности, а из различных членов огромной «семьи» сеньора Мартинеса.
По прошествии всего нескольких дней Демьян был твердо уверен в том, что имеет возможность наблюдать непривычную для него структуру управления бизнесом. Уникальность этого подхода состояла в том, что одновременно существовало как бы три параллельные реальности.
Первая — самая главная — представляла собой верхушку управления. Она состояла из членов некоего неформального клана, представителей которого Демьян встречал в особняке Энрике. Эти люди были одновременно и независимыми директорами своих собственных компаний и советниками главы Биотек Фармасьютикалс. Энрике словно бы окружил себя несколькими десятками высокопрофессиональных консультантов, каждый из которых был довольно сильным специалистом в своей области. Это напоминало систему партнерства в консультативных или аудиторских фирмах, где партнеры делятся на старших и младших и каждый должен вносить свою лепту в процветание общего дела.
Вторая часть представляла собой формальных менеджеров и сотрудников фирмы. Они отвечали за свои функциональные зоны и довольно жестко контролировались назначенными Энрике супервайзерами. Судя по тому порядку, который Демьян видел на логистической площадке, в офисе компании и на производстве, с дисциплиной в фирме сеньора Мартинеса проблем не было. Он не упускал ни одной мелочи и требовал такого же качества работы от подчиненных.
Третья реальность пока была наименее изучена и понятна — это была родная семья Энрике, точнее его близкие родственники, и в том числе дети. Дело в том, что как теперь четко видел Демьян, своей настоящей семьей Энрике считал исключительно членов своего клана, который можно было спокойно назвать мафией. В состав этой мафиозной семьи входили люди самых разных национальностей, и их Энрике принимал и опекал как своих самых близких людей. В то же время кровные родственники, например старший сын Энрике от первого брака, работавший на заводе инженером, не входили в состав этой семьи и их нельзя было встретить на традиционном вечернем ужине в особняке. Конечно, Демьян видел, что к своим уже взрослым сыновьям Энрике был по отцовски добр, он видел как они трудятся на его фабрике наравне с остальными, но именно это и отличало их. Они словно бы были простыми наемными сотрудниками, качественно и хорошо исполняющими свои обязанности. О какой-то духовной близости и посвящении в планы отца речи явно не шло. Возможно, конечно, таким образом Энрике защищал своих сыновей от пока неизвестных Демьяну внешних угроз, а возможно таким образом он подчеркивал, что полезность для семьи определяется только профессиональными способностями и результатом, а вовсе не родственными связями. Во всяком случае такими были первые наблюдения Демьяна.
Кроме этих выводов, Демьян Петрович теперь четко осознавал и трудность своего положения. Он понимал, что волею судьбы оказался в центре мафиозного клана, логика работы которого была ему пока не до конца ясна. Парадоксальным было то, что современная мафия представала перед ним в виде крупного международного бизнеса, стремящегося нанимать самых лучших специалистов отрасли. Демьян видел, что его самого незаметно сделали рядовым членом этой мафиозной организации, самым младшим членом семейного клана Энрике Мартинеса. Все эти разноплановые задания, которые он получал с самого первого дня пребывания в Боливии по сути были ни чем иным как постоянным тестом, системой бесконечных проверок на пригодность. Прямо об этом никто не говорил, но другого объяснения тому, что с ним происходило Демьян попросту не мог себе представить. Его испытывали с целью определить степень его полезности для семьи. И испытывали постоянно.
***
Завершив планерку по упаковке, Демьян остался в помещении один. С удовольствием потягивая мате из горячей чашки, и чувствуя как по его жилам разбегается энергия напитка, он вновь задумался над своим положением. Он прилетел в страну, чтобы быстро разобраться в существовании и перспективах работы с косметическими средствами на основе некоей местной чудо-ягоды ваджаи. Однако за те десять дней, которые он крайне насыщенно провел под палящим боливийским солнцем, он ни на йоту не приблизился к этой цели своей поездки. О чудо-ягоде никто не вспоминал, словно бы ее и не было вовсе. Вместо этого Демьян днем выполнял бесконечные поручения
