– Они стремятся вернуться. Я это чувствую.
Лийет коснулась его плеча.
– Насколько ясно ты видишь это?
– Вообще не вижу. Это просто ощущение, оно накатывает и уходит. И никак не избавиться.
– Вы спрашивали, для чего нам оружие, ежели у нас нет врагов, – серьезно проговорил Эльрилл. – Всегда мудро готовиться к худшему. Примите мои уверения – покуда вы остаетесь с нами, вам ничто не грозит. Оставим ли мы несчастную нашу встречу позади, и станем ли друзьями?
– Да, – выдавила Танфия. У нее перехватило горло.
– Значит, мы не пленники? – спросил Линден. – Мы можем уйти?
Эльрилл поднял взгляд к потолку пещеры и вздохнул.
– Погода не станет лучше. Верхом или пешими, вы умрете в горах. Заверяю тебя – до весны вы никуда не доберетесь.
Линден опустил голову, закрыл глаза; Танфия ощущала его боль, как свою. Но в этот раз юноша не стал перечить. Руфрид положил руку на его плечо.
– Когда настанет весна, – хрипло прошептал Линден, – вы нам поможете?
– Насколько сумеем, – ответил Эльрилл. – Мы живем роскошно. Каждый из нас трудится по мере сил, и от вас мы ждем того же. Но одно мы, несомненно, в силах сделать для вас – это исправить ваше выдающееся неумение обходиться с мечом. Позвольте научить вас элирскому бою, который, должен сказать, неизмеримо совершенней людского.
Усталая Танфия раздевалась перед отходом ко сну. Очередная задержка в походе за Изомирой раздражала ее, но с нею девушка уже примирилась. Даже в самых безумных мечтах она не предполагала, что элир схватят ее, пригреют, даже станут учить…
Отодвинулась ширма, и в комнату заглянул Руфрид.
– Собираешься спать одна? – тихонько спросил он.
– Не собираюсь. – Девушка улыбнулась. – Заходи.
– Ну, не знаю… – Он сложил руки на груди. – У меня может не хватить сил для тебя.
– Не мучай…
Она протянула руки, и Руфрид с довольным вздохом прильнул к ней, покрывая поцелуями лицо, покусывая шею, пытаясь стряхнуть с себя одежду, не отрываясь. Когда, наконец, они, нагие, скользнули в кровать, он был уже готов войти в нее – ее лесной бог, жаркий и нетерпеливый.
– Долго сдерживаться я не смогу, – прошептал он. – Я терпел так долго…
– Я тоже. – Танфия притянула к себе его бедра. – Я тосковала по тебе.
Тело ее открылось ему, и он вошел в нее, и возгорелся пламень изысканного до боли наслаждения. Они любились яростно, торопливо, с похотью скорей, чем с приязнью; они достигли вершины одновременно, и когда их тела сплавились в одно, наслаждение смыло и вину, и страх, и разочарование.
Второй круг был неторопливей, нежней. И наконец, двое любовников легли, наблюдая, как плывут в глубине потолка световые прожилки, пока пот обсыхал с безвольных тел.
– Ты просто зверь, Тан. – Руфрид сонно чмокнул ее в щеку. – Это мне в тебе и нравится.
Девушка улыбнулась.
– Надеюсь, Линден нас не слышал. Ему так одиноко. Хоть бы с ним все было в порядке…
– Ну, что убегать в одиночку не стоит, он усвоил. Он знает, что мы тут застряли, и придется ему с этим примириться.
– Даже не верится, что мы здесь. Как во сне.
– Значит, правда есть на свете чужинцы. Не нравятся они мне.
– Они просто… другие. – Девушка помолчала, вспоминая беседу с Эльриллом. – Я их теперь меньше боюсь.
– Кого, элиров?
– Нет, бхадрадомен. Могу их по имени назвать. Ты слышал, что сказал Эльрилл. Они таятся, потому что бессильны.
– Бес… сильны… пробормотал Руфрид, засыпая.
На другое утро Линден в одиночку ходил за лошадьми, стараясь забыть слабые стоны наслаждения, сочившиеся ночью из комнаты Танфии. В конюшне он не так остро ощущая свою бесполезность.
– Линден? – послышался мягкий голос, когда юноша осматривал копыта Зимородка.
Опершись о холку Ястребка, рядом стояла Лийет, супруга Эльрилла, высокая и светлая, как богиня. Жуткого дитяти с ней не было.
– Доброе утро, владычица Лийет, – нервно проговорил Линден.
– Просто Лийет, – поправила элирка, подходя к нему. – Ты тревожен, Линден. Могу ли я помочь тебе?
Ее изумительные глаза приковывали его, он не знал, что ответить.
– Благодарю, госпожа, но вряд ли.
– Можешь говорить открыто. – Она подошла ближе. – Вчера ты упомянул, что видел истинный облик бхадрадомен?
Линден сглотнул всухую. А потом рассказал ей все – и о странных своих ощущениях в Ардакрии, и о непрошеных виденьях.
– Не знаю, что на меня нашло, – безнадежно закончил он.
Лийет коснулась его плеча; пальцы ее были ласковы и горячи.
– Линден, я знаю, что с тобой. Ты подхватил некую разновидность этроф.
– Чего-чего?
– Эльрилл вчера упоминал силы земли. Не только камни обладают ими, но все сущее. У нас, элир, нет богов; то, что вы называете божествами, мы зовет гармониями. У всякой вещи есть свои силы, свои особенности, свои мыслеотпечатки или духи – мы зовем их роф. Некоторые из них блуждают свободно – особенно там, где произошло несчастье – выискивая, к чему бы присоединиться. Такие мы называем этроф.
– И как, – выдавил потрясенный Линден, – мне от него избавиться?
Элирка погладила его по плечу.
– Милый, оно не повредит тебе. Судя по твоим словам, скорее поможет.
– Можно сказать и так, – мрачно пробормотал Линден. – Но я бы лучше от него избавился.
– Но ты не сможешь. Оно открыло в тебе путь к тому, что было скрыто. При должном обучении ты мог бы стать провидцем.
– Боги, нет!
– Чего ты боишься?
– Не знаю. – Юношу передернуло. – Не знаю.
Лийет стиснула его плечи. Впервые с тех пор, как он потерял Изомиру, его касалась женщина – если не считать сестринских объятий Танфии.
– Мне видится Изомира… – признался он, – влюбленная в другого. Но у него лицо Смерти. Я не знаю, к чему это. Видения лишь мучают меня!
Лийет привлекла его к себе, поцеловала в лоб и глянула прямо в глаза – своими, цвета спокойного моря.
– Учись использовать этроф, Линден. Не дай ему подчинить себя.
Брату Руфрид никогда в этом не сознался бы, но проведенные с Сребренхольме месяцы были счастливейшими в его жизни.
Старший мечник, Альраэн, был невысок, худощав и бледен, как иней; казалось, дуновения тепла хватит, чтобы он растаял. Но в бою он превращался в живую молнию.
Руфрид начинал занятия с легкомысленной самонадеянностью. Ему казалось, что его навык в обращении с мечом лишь слегка затерся, а занятия – лишь повод убить время. С омерзением обнаружив, что сражаться они будут на деревянных учебных мечах, а не на боевых, он так и сказал об этом вслух. Альраэн выбил из него заносчивость в первые пять минут.
– Вот поэтому мы используем деревянные мечи, кои ты поливаешь презрением, – сказал Альраэн, стоя над своим избитым и запыхавшимся учеником в пещере упражнений. – Чтобы я тебя не убил!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
