– Вы хорошо понимать? – с сомнением переспросил Икер. – Вы не стать резать ножик?
– Не беспокойтесь. Как-нибудь пойму без поножовщины.
В который раз барон пожалел, что в этом походе ему не сопутствует Генриэтта Куколь. По возможности, в одной комнате. Дабы в критических ситуациях подставить, говоря языком трубадуров, плечо. Оно, конечно, неприлично, когда сударь и сударыня, не связанные узами брака, на рассвете оказываются подозрительно близки друг к другу. Но, с другой стороны, содействие Тихого Трибунала, что ни говори, бывает полезным, а истинный дворянин и кавалер никогда не позволит себе…
Фон Шмуц строго одернул разыгравшееся воображение.
И рассказывать Тирулеге о своих сожалениях не стал.
* * *
– Ну как? – спросил Мускулюс, дождавшись, пока дрейгур скроется за поворотом. Похоже, он не слишком доверял заявлениям профоса о безопасности переговоров. – Когда наших искать станем?
Устало вздохнув, Анри помассировала виски кончиками пальцев.
– Уже ищу.
– Успехи есть?
В темных глазах малефика тлело сомнение.
– Есть. Бусина закатилась под кровать, а это седьмая бусина из седьмого комплекта гадания на суженого-ряженого. Бирюза с яблочным оттенком приносит победу и удачу в делах, ускоряет бег лошади. Герань в сочетании с вашим флаконом, сударь Тэрц, – к заботам, потребующим нашего непосредственного участия. Там еще побочное тепло домашнего очага, но им можно пренебречь. Петухи на халате гросса – одиночество уходит, но бойся ссоры. Скандал с начальством предупреждает об опасности скоропалительных выводов. Ходячий покойник – к добрым вестям. Если он голый или одет частично, скрывая срам…
– Вернемся к скоропалительным выводам, – прервал Мускулюс лекцию по оперативной мантике. – Где чурихцы держат пленных квесторов?
Анри развела руками:
– А нигде. Квесторов, судя по композиции мантуалий, в Чурихе нет.
– Как нет?!
– Так. Нет, и все.
Судя по виду малефика, он замышлял государственное преступление: убийство сотрудницы Тихого Трибунала.
– И не предвидятся? – вмешался более сообразительный Тэрц.
– Отчего же? Вы, сударь, упустили влияние бирюзы на петухов, в сочетании с косвенной геранью. Предвидятся. В самом скором времени. Правда, веер Наамы сопряжен с мелким разочарованием, но, мне кажется, веером тоже можно пренебречь.
– Значит, надо ждать? – подвел итог профос.
– Значит, надо.
И они шагнули в ворота.
* * *
Нет, не безумец, хвала Вечному Страннику. Ловец снов? Надо же! Весьма редкое занятие. О ловцах – иначе, морфинитах – Конрад слыхал, но ни с одним из них до сих пор знаком не был. Тем временем Тирулега извлек из складок балахона радужную плетенку и встряхнул, демонстрируя барону. В плетенке вяло трепыхалась пятнистая медуза со свисавшей вниз бахромой щупалец. Бахрома выглядела гнусной и откровенно стрекучей. Внутри медузы мерцал болотный огонек с ядовитой прозеленью.
– Это мой кошмар?!
– Не ваш светлость. Чужой. Я такой первый раз видеть. Скверно разуметь могу…
– Хорошо, хорошо, – прервал старика барон, хотя после оригинального спасения пульпидора и беганья по потолку язык не поворачивался называть Тирулегу «стариком». – О ваших талантах поговорим чуть позже. Сейчас меня интересует другое: почему вы сразу не представились? Отчего полезли драться? Я ведь мог вас убить…
В последнем Конрад был далеко не так уверен, как хотелось бы. Он хорошо помнил вкрадчивые тиски, сдавившие запястье. Наверняка остались синяки. «А мог и кость сломать,» – с опозданием дошло до барона.
– Я не лезть!.. не лезть! – Тирулега помахал в воздухе указательным пальцем, словно отгоняя от себя напраслину. – Вы сами на меня скакнуть козлотур! Я забоял… забояться. Голова совсем дурной, когда забояться. Только потом додумать: надо говорить, кто я. Я и говорить.
Барон вздохнул.
– Ладно, я вам верю. Такое случается: когда человек с перепугу в драку лезет…
– С перепуг, с перепуг! – согласно закивал Тирулега. – Я сильно-сильно перепугивать, когда вы скакать!
– А теперь вернемся к нашим кошмарам…
– Не наш!.. не ваш. Чужой. Сопирель. Как это… водить?.. наводить?..
– Наведенный?
– Да! Наведенный. Блуд…
– Приблудный?
– Да! Приблудник. Правильно есть. Бывать так: друг-враг нарочно сон на человек наводить. Это – сопирель. У нас так говорить, между ловцы снуллей. А бывать, сон своя воля бегать. Чужой, приблудный и сам ходить ногами. Вагансомнул. Редко-редко бывать.
Конрад встал, прошелся из угла в угол, заложив руки за спину. «Как арестованный в камере,» – пришло некстати сравнение, и барон поспешил сменить позу. Остановился перед почтительно молчавшим Тирулегой, глянул сверху вниз. Обер-квизитору нравилось смотреть на людей сверху вниз. К сожалению, памятуя рост барона, выпадала сия радость нечасто.
– Так мой сон наведенный или приблудный? Сам явился? – или наслали?!
Тирулега удрученно нахохлился:
– Я не разуметь. Я каптор ырта… ловец снуллей больше сорок лет, но такой снулль – первый раз. Сопирель. Вагансомнул. И капля-капелька – ваш. Все вместе. Никогда не видеть.
Он вновь уставился на плетенку с пойманной «медузой».
– Вот тут зелень светить, мало-мало. Видеть? Значит – сопирель. Свой сон – желтяк или пеструшка. Инкубонис – красный. И гори ясно-ясно. А здесь висеть веревки, шевелиться. Видеть? Вагансомнул. Приблуда. Он на веревки летать туда-сюда.
"Похоже, наш морфинит никогда не видел медуз, и не знает слова «щупальца», – отметил Конрад.
– Плотный – значит, правда. Память. Как мозги в башка. А тут ба… ба-хромать?
– Бахрома?
– Да, ба-хромать! Это значит – старенький, очень. Много ба-хромать. Много-много лет. Сколько ниточек, столько раз сниться. Видеть?
– И сколько же лет нашему дорогому… м-м… инкубонису? – осторожно поинтересовался обер-квизитор.
– Я не знать. Сто? – больше-меньше… Точно не сказать. Первый раз – такой старый снулль. Никогда не видеть, слышать только. От мой дедушок. Всегда думать: сказка…
Барон ощутил себя плошкой, в которую из клепсидры-Тирулеги капают слова – вот-вот наполнят до краев. Брызги летят на стенки, стекают обратно памятью о пойманном снулле, уходят вглубь, в бешено вращающиеся водовороты мыслей…
– Погодите! Вы утверждаете, что этот сон – частичная правда? Чья-то память? Не игра воображения? И теперь эта память – в вашей… ловушке?
– Не память, – замотал головой Тирулега. – Снулль. Ну, сон и снулль… это как… О, книга! Снулль – книга. А сон – буквицы, что в этот книга кто-то записать. Снулль носит сон. Я поймать снулль. В снулле – сон, который вам кто-то приснить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
