Когда завтрак подходил к концу, горбун, угрюмо молчавший во время трапезы, внезапно заявил:
– Дамы и господа, позвольте мне отправиться с вами.
– На кой ляд? – со свойственной ей тактичностью откликнулась Аглая Вертенна. В руках старуха вертела чашу и столовый нож, размышляя, в какой последовательности запустить их в голову новоявленного попутчика.
– Вы окажете мне этим колоссальную услугу, – Кугут проглотил обиду. Барон видел, чего это стоило гордому юноше. – За мной охотятся стражники Майората. На пути в Реттию они наверняка устроили засаду. Но им никогда не придет в голову, что я поеду обратно. Если вы любезно позволите мне спрятаться в вашем фургоне, нам удастся сбить их со следа. А позже я куплю лошадь – моя, к сожалению, пала – и более не стану обременять вас своим докучливым присутствием.
– Мы обязаны помочь, – решительно заявил граф. – Бросать человека в беде недостойно.
Склонившись к Конраду, Эрнест Ривердейл добавил шепотом:
– В отличие от всех нас, он побывал в Майорате. Вы понимаете меня, барон? Знание местности… О, мое колено! Здесь слишком низкие столы…
– Хорошо, сударь медикус, – подвел итог обер-квизитор. – Но только до границы Майората. Слышите? Там вы нас покинете.
– Разумеется! Я за их рубежи больше ни ногой. Благодарю покорно.
И горбун снова замолчал, исподтишка косясь на барона.
* * *
– Солоночку можно?
– Извольте.
Анри придвинула столовый прибор, взяла костяную солонку, искусно выполненную в виде черепа с тремя дырочками в теменной части, и через плечо протянула назад. Но рука окаменела на полпути: уж больно грозен стал вид милейшего гроссмейстера Эфраима. Нервно облизывая губы, измазанные киселем, сведя брови над переносицей, гросс уставился за спину вигиллы: туда, где ждал неизвестный любитель солененького.
– Может, гусь лапчатый, тебе еще и «foie gras» на листьях руколлы? – поинтересовался он у безобидного просителя. Голос старца скрипел, будто ворот заряжаемой катапульты. С каждым словом в едальне делалось ощутимо прохладнее. – С цукатами и трюфельером? Или самого под «foie gras» откормить?!
Не выдержав, Анри обернулась. Процесс откармливания гусей под «жирную печень», был ей известен: в глотку птице трижды в день вставляли воронку с узким носиком, наполняли грудой мелких орешков и пропихивали еду вниз специальной толкушкой, массируя гусю шею. Такое врагу не пожелаешь, а тут всего-навсего соли спросили.
И чего Фрося взъелся?
Молодцеватый дрейгур – чуть более розовый, чем остальные восставшие труженики, но не слишком – пятился назад от их стола, дрожа всем телом. Губы дрейгура тряслись, ритм движений разладился. Видно было, что покойник чует за собой вину, но в чем эта вина состояла, оставалось загадкой.
– Простите, набольший товарищ Эфраим!..
– Соли ему… Вот возьму и на хвост насыплю!..
– Больше не повторится!..
– Вы уверены, малый товарищ?
– Да!.. клянусь… искуплю…
– У нас немного правил, друзья мои, – внезапно забыв о виноватом дрейгуре, гроссмейстер заулыбался и просиял летним солнышком. – Но кое-что следует запомнить, во избежание. Значит, так: соли малым товарищам не давать. Станут клянчить – гнать в три шеи! И, самое главное: ничего мясного, включая птицу и рыбу. У малых товарищей отдельная диета, ее нарушать нельзя. Все рабочие дрейгуры – вегетарьянцы. А посему, если вы помните старо-реттийский корень слова vegetus – бодры, крепки и свежи!
И впрямь, только сейчас Анри обратила внимание: на столах, за которыми подкреплялась чурихская обслуга, стояли тазы с мелко рубленой зеленью, блюда с фруктами и овощами, миски с бобами и чечевицей, кувшины с молоком и киселями…
– Но вы же просили дрейгура принести нам еду! – вигилла указала на телячий шницель в своей тарели. – Что ему мешало по дороге украсть кусочек мяса? Или взять солонку с пустого стола, без спросу?
– Малый товарищ ничего не может украсть или взять без спросу. Мораль малых товарищей неизменно на высоте. Соль или мясо ему должны дать. Добровольно. Кто-то из живых. Таково условие, необходимое и достаточное. Если угодно, таково природное свойство организма, поднятого для вторичного использования.
– Зачем такие ограничения? – деловито осведомился малефик, дожевывая пирог с ливером. – Экономия средств? Я бы тогда установил дополнительный запрет на перец и пряности – они дороже мяса.
Эфраим стукнул себя кулачком в морщинистый лоб, словно это косвенным образом объясняло правила Чуриха.
– Экономия? Нет, коллеги! Трижды нет! Кто первый враг дрейгура, бидриогана, зомбея, кыд-кудара, фуксылнуна и им подобных?
– Кто? – поддержал Фернан Тэрц. Узкое, подвижное лицо лже-стряпчего выражало живейший интерес к теме разговора. – Осиновый кол? Волхв-губитель? Молния о пяти счастливых зубцах?!
– Память! Былое, так сказать, и думы! – кулачок еще раз стукнулся в лоб, на сей раз крепче. – Эта хроническая и неистребимая до конца зараза! Этот бич поднятых! От соли, и в особенности от мяса малый товарищ испытывает ужасные рецидивы памяти. Он вспоминает себя-прошлого, свою трагически оборвавшуюся жизнь, старушку-мать, рыдающую вдову, милых деток – и, соответственно, вспоминает, что в данный момент он категорически мертв. На этом полезные качества малого товарища заканчиваются: он ложится, увиливает от работы, говорит, что всех видал в гробу, дерзит и всячески разлагается. Поэтому мы вынуждены, сами понимаете, ограничивать…
– Почему бы тогда не нанять живую прислугу? Выйдет дешевле, чем этих поднимать: и по деньгам, и по расходу маны…
– Использовать живых людей для удовлетворения низменных потребностей? В качестве слуг? Помыкать себе подобными?! Это безнравственно, коллега! Живой человек – венец творения! Не побоюсь сказать, пуп земли! Омфалос! Голубчик, вы сами представьте: приказывать такому же, как вы, подвергать его насилию за помесячную плату, унижать повиновением… У вас не возникает душевного содрогания?!
Судя по кривой ухмылке малефика, содрогания он не испытывал.
– Вы притворяетесь, – ласково подвел итог Эфраим, возвращаясь к киселю. – Ах, молодость, молодость! Вы хотите выглядеть хуже, чем есть на самом деле. С возрастом вы обязательно поймете, что в сфере обслуживания морально использовать только малых товарищей. К сожалению, в нашей некробщине кое-кто разделяет ваши взгляды, но мы – я имею в виду Совет – боремся с такими отклонениями от общего курса. Мы убеждаем, показываем на личном примере… Вы что-то хотите спросить, сударь стряпчий?
Фернан Тэрц встал и сделался очень серьезен.
* * *
Розовый спросонья диск солнца отчаянно продирался к небу сквозь ветви деревьев. Рассвет безошибочно отыскивал прорехи в заслоне. Создавалось впечатление, что из леса за путниками следит стоглазое чудище с пылающими очами. Обер-квизитору даже показалось, что там, в лесу, действительно мелькнула смутная тень, на миг заслонив дюжину огненных зрачков. Человек? Зверь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
