её романтикой до посинения. А потом, зная, что она уезжает домой, ты расстался с ней, заранее потеряв её на
твоих условиях, а не рискуя отношениями на расстоянии и возможностью потерять её в будущем.
Они все уставились на меня.
— Ээ, — я прочищаю горло. — Я бы сказал, это весьма точно. Да.
Подвал заполняется звуками коллективного неодобрительного шипения.
— Аксель, — Райдер трёт лицо. — Зачем? Она сказала, что любит тебя. Ты не доверяешь ей в том, что она способна поддерживать эти отношения с помощью небольшого планирования наперед и всего-то трёхчасовым перелётом между вами?
Рен вклинивается и говорит:
— Ты пробовал ей звонить? О, погоди. Ты же не звонишь. Сообщений тут не хватит. И писем на электронную почту тоже.
Я открываю рот, но Вигго опережает.
— Определённо никаких писем, — говорит он. — Одно дело — разбираться через письма со своей семьёй из заноз в заднице, но это та ситуация, где нужны грандиозные жесты с дрожанием под дождём. Она заслуживает его слов, сказанных в лицо. Ему надо поехать к ней.
Моё сердце ухает в пятки.
— Что если… гипотетически… я послал ей письмо?
Они все резко втягивают вдох. Вигго морщится.
— Ты этого не сделал. Скажи мне, что ты этого не сделал.
— Сделал.
Вся комната разражается различными звуками отчаяния.
— Но… это не было извинение, — объясняю я. — Это были указания.
Вигго моргает.
— Указания.
Сделав глубокий вдох, я смотрю на свои руки и рассказываю им, что я сделал. Когда я заканчиваю, становится очень, очень тихо.
— Проклятье, — Вигго ставит своё пиво и разводит руки. Думаю, он хочет объятий. Он их не получит. — Это великолепно. Это… Боже, я тобой горжусь.
— Хорошо придумано, — комментирует Райдер.
Рен вытирает глаза.
— Это прекрасно, Акс.
— Можно мне кое-что спросить? — говорит Оливер, подняв руки. Мы поворачиваемся к нему. — Персиковые Трусики — это Руни?
Вигго вздыхает.
— Да, моё милое невинное дитя, это она.
— Я с ними согласен, — говорит Эйден, отталкиваясь от стены. — Думаю, она будет в восторге. Я знаю, что я в основном молчал, но я не так давно был в том же положении, что и ты… ну, образно выражаясь… и если честно, я очень сильно тебе сочувствую, потому что это отстой — эмоциональный аспект, да ещё и необходимость терпеть братское собрание.
— Эй, — Вигго хватает из коробки старую мягкую игрушку и швыряет Эйдену в голову. — Саммит Братьев Бергманов — это место любящей заботы. А не наказание.
Эйден ловит игрушечного чёрного кота, видавшего лучшие деньки, и суёт себе под мышку.
— Это ты так говоришь. Тебе ещё не приходилось быть в центре внимания этого саммита. Я скажу коротко: коммуникация в отношениях — это непросто. Даже когда ты любишь этого человека, это непросто. Когда ты терпишь провал, да, ты извиняешься и прощаешь, ты учишься и становишься лучше, но даже после этого всё не радужно. Иногда ты всё равно продолжаешь лажать.
— Всё равно? — с неверием переспрашивает Вигго.
Эйден медленно поворачивается, пригвождая его ледяным взглядом.
— Да, Вигго. Всё равно. Это и есть работа над отношениями. Это значит быть простым смертным. Однажды, когда ты свалишься со своего идиллического облачка на седьмом небе и упадёшь на землю, ты узнаешь, что любить кого-то — это нечто намного большее, чем читать любовные романы и обладать высоким эмоциональным интеллектом. И если честно, тогда я возьму себе пивка и буду наслаждаться каждой чёртовой минутой этого.
Рен присвистывает.
— Вау. Кажется, у Эйдена давненько накипело.
Оливер смотрит на Эйдена с безграничным восторгом.
— Мне хотелось бы снова пересмотреть этот момент на повторе.
— Возвращаемся к повестке дня, — выразительно напоминает Райдер.
— Точно, — Эйден откашливается, затем швыряет игрушечного кота в сторону Оливера. — Я веду вот к чему: то, что случилось с тобой и Руни — это нормально. Такое бывает. Вы были парой, которая пережила первую ссору, которая на деле являлась просто недопониманием. И теперь вы переживёте этот момент.
Я оглядываюсь по сторонам.
— Вы думаете, это сработает?
Вигго улыбается.
— Эм, ну да, Аксель. Практически уверен, что это сработает.
— Я согласен, — говорит Эйден и хлопает в ладоши. — Что ж, тогда моя работа здесь сделана. Прошу меня извинить, моя жена ждёт меня в нашей комнате с её рождественским подарком, и я надеюсь, что…
— Эй! — орём мы хором.
— Короче, — говорит он с улыбкой. — Я ухожу. Ты справишься, Акс.
Оливер задумчиво гладит игрушечного кота и говорит:
— Знаю, ты беспокоишься, потому что ничего от неё не слышал, и да, ты облажался, но и Руни тоже. Она не осталась и не попыталась поговорить. Она уехала. Может, она тоже пытается придумать, как она хочет извиниться.
— Хорошо подмечено, — говорит Райдер.
Вигго забирает у Оливера игрушечного кота и поправляет бантик-бабочку на его шее.
— Вот тебе идея. Ты реально хочешь запустить мяч в игру?
— Понеслось, — вздыхает Оливер. — Сейчас будет замысловатая бейсбольная метафора.
— Не сегодня, — отвечает Вигго, поворачиваясь ко мне лицом. — Я предлагаю тебе сесть на самолёт. Погнаться за ней. К чёрту нас всех. Мы никуда не денемся. Иди и завоюй свою девочку — то есть, женщину — и привези её обратно.
— Но я не хотел приглашать вас всех сюда просто для того, чтобы бросить.
Райдер корчит гримасу.
— Аксель. Мы будем сидеть тут, вылакаем чересчур много глинтвейна, поспорим из-за настолок, и мы останемся ровно там, где ты нас оставил. Поезжай. Если сам хочешь, конечно.
— Поддерживаю, — отзывается Оливер.
Я встаю, и моё тело переполняется решительной энергией.
— Ладно. Я сделаю это. Ну, хотя бы попробую. Сначала мне придётся найти место на рейс до Лос-Анджелеса за два дня до Рождества.
Вигго мечтательно вздыхает, прижимая кота к груди.
— Это будет эпично романтично. Я это чувствую.
Глава 31. Руни
Плейлист: Edith Whiskers — Home
Через двадцать четыре часа после возвращения в Лос-Анджелес я поняла, что мне нужно сделать. Моё тело ныло от грусти. Я не могла перестать плакать. Я чувствовала тошноту, и в кои-то веки виновата была не моя болезнь.
Я ненавидела то, как я уехала — с таким количеством боли и невысказанных слов между мной и Акселем, рыдая и обнимая Гарри и Скуггу, не зная, вдруг я вижу их в последний раз. Потому что Аксель не хотел меня, по крайней мере, не так, как я хотела его. Я была женщиной, на которой он женился ради выгоды и так невыгодно влюбился.
И снова я оказалась бл*дской ошибкой.
И тогда-то у меня случилось весьма немаленькое озарение: я очень долго пыталась доказать, что
