выхода из созданного ими тупика, а «нижние эшелоны» не хотят мириться с существующей, явно ненормальной, ситуацией. Такая нестабильность и социальная напряженность не могут продолжаться долго и должны быть урегулированы, по нашим оценкам, в течение одного, максимум двух лет. Если мы, представители народа, не будем знать, как изменить преобладающие деструктивные тенденции в общественно-политической сфере, то мы неизбежно придем к установлению режима единоличной власти, то есть к диктатуре или даже к хаосу и анархии.
Социальная напряженность, описанная депутатом Гдляном, возможно, проявилась среди его избирателей в Москве, но Воткинск описанная Гдляном «лихорадка» еще не охватила. Было, однако, общее недомогание, которое одолело граждан. Согласно статье «В городском комитете КПСС», опубликованной «Ленинским путем» 28 июля 1989 года, когда Воткинская городская коммунистическая партия собралась в том месяце, чтобы обсудить результаты первых шести месяцев «новых условий управления», наложенных перестройкой на общую производительность экономики, результаты были решительно смешанными. Несмотря на то что было выполнено 104 % плана продаж и вложено 105 % запланированного капитала, эти показатели были достигнуты в большей степени за счет производительности труда, которая была на 126 % выше, чем в предыдущем году, а не за счет эффективных управленческих операций.
Цифры были обманчивы. Многие промышленные предприятия не выполнили свои планы, и в результате возникли перебои в предоставлении платных услуг населению Воткинска. Строительные проекты отставали, и только четыре из десяти запланированных проектов были завершены. Более того, впечатляющие показатели продаж были достигнуты почти исключительно за счет увеличения продаж алкогольных напитков. Как отметили в городском комитете партии, «население продолжает испытывать трудности с получением многих товаров. Существует много недостатков в том, как жителям Воткинска предоставляются потребительские и коммунальные услуги».
В другой статье «Ленинского пути», опубликованной 1 августа 1989 года и озаглавленной «Мы и перестройка», отмечалось, что в центре города Воткинское производственное объединение установило большое сооружение, предназначенное для демонстрации пропаганды в поддержку политики о перестройке. По словам члена комиссии, направленной для оценки эффективности пропаганды Коммунистической партии среди городского населения, пропагандистский стенд «состоит примерно из двадцати панелей, которые провозглашают Советскую власть сверху, снизу, справа и слева».
Однако член комитета отметил: «Содержание пропаганды явно не соответствует тому, что можно увидеть в этом районе или даже на самих панелях. «Моя фабрика — моя гордость!» — объявляет один из них, не обращая внимания на то, что в ней есть дыры. «Политика партии — это наша политика!» — произносит другой, и слова подчеркнуты, но табличка заржавела. «Качество — гарантия прогресса», — утверждает третий, но он зарос сорняками. Вся конструкция, — заметил член комитета, — очень похожа на сказочного великана, красивого и могучего, за исключением того, что его ноги запутались в сорняках и он не может двигаться вперед к тому месту, куда его зовет плакат «Прогресс».
Здесь, по словам местного репортера, было живое проявление «негативных тенденций» Джека Мэтлока, предвестника того самого «срыва и разрушения», о котором предупреждал депутат Гдлян. Министр обороны Дик Чейни предсказал неспособность Михаила Горбачева успешно реализовать свои инициативы по перестройке. В Воткинске точность этого прогноза проявлялась перед американскими инспекторами, которые ежедневно общались с населением города. Эта близость и понимание трудностей, с которыми столкнулась советская власть в достижении высоких целей, продвигаемых перестройкой, стали смущать местных советских чиновников.
Перестройка увеличивает времяпрепровождение инспекторов
«Инспектор — это не турист», — сказал однажды генерал Ладжуа советскому репортеру. Тем не менее жизнь работника Инспекционного агентства на местах, находящегося в Советском Союзе, не была ни сплошной работой, ни игрой. В том же интервью Ладжуа отметил, что инспекционная группа, в состав которой он входил, завершила свою работу и должна была посетить концерт в местном соборе. Другие инспекционные группы осматривали достопримечательности в различных местах, куда они направлялись, если позволяли время и обстоятельства.
Но, в конце концов, инспектор — это не турист. С другой стороны, контроль был другим. Согласно протоколу об инспекциях Договора РСМД, «инспекторам, осуществляющим инспекционную деятельность в соответствии с пунктом 6 статьи XI договора (т. е. инспекциям по контролю выезда из Воткинского завода), разрешается перемещаться в пределах 50 км от места инспекции с разрешения сопровождающего внутри страны и, по мере необходимости инспектируемого сторона, должна быть сопровождена внутри страны. Такое путешествие должно быть предпринято исключительно в качестве досуга».
Похоже, что в соответствии с положениями Договора о РСМД инспекторы были, по сути, туристами.
Несмотря на то, что досуг был правом, предусмотренным договором, с самого начала американские инспекторы столкнулись с реальностью, заключавшейся в том, что они были размещены в отдаленном уголке Советского Союза, который до их прибытия был закрыт для всех иностранцев. Регион не был ни подготовлен к приему 30 американских инспекторов, ни оборудован для обеспечения чего-либо большего, чем случайный туризм самого элементарного характера. Во время первых переговоров между генералами Ладжуа и Медведевым о проведении досуга в Воткинске, состоявшихся в мае 1988 года, даже советской стороне мешали как отсутствие соответствующих карт (советский генерал имел доступ только к туристической карте), так и полномочия — Воткинск был исключительной компетенцией Министерства оборонной промышленности.
Передовой отряд США, который находился в Воткинске с 19 июня по 1 июля 1988 года, должен был лучше понять, чего можно ожидать от инспекторов, которые будут жить во временных помещениях в центре Воткинска. Советские сопровождающие с Воткинского завода очертили «свободную от сопровождения» зону в центре города, где инспекторы могли свободно передвигаться самостоятельно и где можно было проводить личную фотосъемку без каких-либо ограничений, кроме полного запрета снимать военные или военно-промышленные объекты и места. Завод в центре города Воткинска располагался к востоку от зоны, свободной от сопровождения, и был хорошо виден инспекторам, которым при съемке было дано указание расположиться так, чтобы завод не находился на заднем плане каких-либо изображений.
В первые несколько недель инспекторы в полной мере воспользовались предоставленным им доступом в Воткинск. Все изменилось утром 18 июля, когда Советы сообщили инспекторам, что из-за «учений по гражданской обороне» американцы не могут покидать свои помещения без сопровождения и что любая фотосъемка запрещена. Ограничения были еще более ужесточены 19 июля, когда Советы проинформировали инспекторов, что им потребуется предварительное уведомление за 24 часа, чтобы инспектор мог обойти Воткинск, фактически положив конец существованию зоны, свободной от сопровождения.
Суть проблемы, по-видимому, заключалась в информации, полученной Советами об обращении с советскими инспекторами со стороны американского внутреннего сопровождения в Магне, штат Юта. Полковник Энглунд расследовал этот вопрос и действительно обнаружил, что советские инспекторы подвергались чрезмерно ограничительному режиму сопровождения: не менее восьми американских сопровождающих сопровождали каждую советскую группу,
