Розенблюм со всех сторон осмотрел черный туманный шарик и покосился на Валентина.
— Это и есть Хеор, — подтвердил тот. — В последнее время он научился обходиться без тела.
— Ты звал меня, Розенблюм, — выкатились из шарика лишенные интонации слова. — Я пришел!
— Вот Темное Пророчество, — сказал Розенблюм, вынимая из-за пазухи потрепанный манускрипт. — Я выполнил твое поручение!
— Ты? — переспросил Хеор. — Ты разрушил мое заклинание? Ты узнал у вампира, сколько катренов тебе предстоит собрать? Ты выдержал схватку с Емаем, чтобы узнать мои собственные катрены?
— Да, я использовал Фалера, — не моргнув глазом, признался Розенблюм. — Я также использовал Силу и самого Емая. Пророчество у меня — вот единственное, что имеет значение!
— Ты ошибаешься, — спокойно возразил Хеор. — Единственное, что имело значение — твоя способность учиться. Пророчество было условием, а не целью; ты должен был выполнить свою задачу в отведенный срок — или умереть. Ты выбрал третий путь, приняв помощь Фалера; но катрены, добытые им, уже ничему не смогут тебя научить. Ты оказался нерадивым учеником, Розенблюм.
— Я решил твою задачу, Хеор, — сказал Розенблюм, сжимая кулаки. — Право на моей стороне! Ты обязан взять меня в ученики!
— Право на твоей стороне? Ты уверен?
Валентин улыбнулся, услышав в голосе Хеора знакомые вкрадчивые нотки. Обычно одной интонации подобного вопроса хватало, чтобы противники великого мага тут же шли на попятную. Но Розенблюм, окрыленный успехами последних дней, закусил удила:
— Да, я уверен! Пусть нас рассудит Сила!
Вообще-то он так и не рассказал мне, как снимать проклятия, подумал Валентин. Пусть оба останутся в живых.
Черный шарик стремительно увеличился в размерах и превратился в полупрозрачную человеческую фигуру.
— Ты сказал, — произнес Хеор совершенно бесстрастно. — Руку!
Суд Силы, который Валентину пару раз уже доводилось видеть, был пангийским вариантом земной ордалии. По ритуалу противникам полагалось сцепить правые руки, как при армреслинге, и коснуться ими земли. Идиотская поза, которую они при этом принимали, по-видимому, и служила приманкой для Силы; как бы там ни было, Сила появлялась и наносила неправой стороне ощутимые телесные повреждения. При этом прослеживалась не слишком радующая Валентина закономерность — чем сильнее были противоборствующие маги, тем больше одному из них доставалось; уже на уровне мастеров смертельные исходы сопровождали каждый третий Суд Силы.
— Вот она! — воскликнул Розенблюм, явно незнакомый с судьбой Дон Жуана.
Дымчатая ладонь Хеора соприкоснулась с бледной ладонью Розенблюма; сжав кулаки, спорщики склонились к земле, намереваясь достучаться до Силы.
Валентин сложил руки на груди и привел кресло-качалку в движение. Надо бы пари заключить, подумал он, да не с кем. По классу противников покойник нам практически гарантирован; единственное, что может кого-то из них спасти, — это мой статус Осквернителя. Вот и проверим, на что я способен.
Послышался тихий, но очень неприятный хлопок, как если бы под землей лопнул толстый металлический трос. Хеор стремительно съежился в маленький черный шарик. Розенблюм медленно выпрямился, по-прежнему держа перед собой протянутую вперед руку; каждое его движение сопровождал громкий скрип. Валентин машинально сжал руку в «апельсин» и присвистнул — Розенблюм был наполовину превращен в дерево. Ноги его елозили по золоту, пытаясь найти участок с плодородной почвой; руки двигались с огромным трудом, одеревенев до кости.
— Достаточно? — спросил Хеор, зависнув рядом с поверженным противником.
— Более чем, — ответил Валентин, с опаской поглядывая на Розенблюма. — Как ты думаешь, он выживет?
— Я думаю о другом, — ответил Хеор. — Почему он до сих пор жив?
— А-а, — понимающе протянул Валентин. — И что же ты об этом думаешь?
Хеор подлетел к Валентину поближе и вырастил на черном шарике огненно-красный глаз.
— Я думаю, — ответил он, — что должен как следует тебя рассмотреть.
Валентин вцепился в подлокотники и втянул голову в плечи. Таким Хеора он еще ни разу не видел; от такого Хеора можно было ожидать чего угодно!
Хеор погасил красный глаз и снова распух до человеческих размеров. Валентин приподнял голову, чтобы заглянуть своему учителю в глаза.
— Будь ты проклят, Фалер, — тихо сказал Хеор. — Ты сделал это. Сделал — и даже не считаешь нужным торжествовать победу.
— Ты о чем? — удивился Валентин. — Что я такого сделал?
— Ты узнал, кто ты такой, — ответил Хеор. — Сила не смогла сохранить свою тайну.
— А, ты про Осквернителя? — догадался Валентин. — Ну так это я не сам узнал, это мне рассказали!
— Не называй себя Осквернителем, Фалер. «Тенз-Даль» на языке Предвечных означает Маг Тьмы, и ты только что продемонстрировал мне свою темную магию.
— Какую еще магию?! - возмутился Валентин. — Да я и палец о палец не ударил, пока вы тут выясняли отношения!
— Темная магия не требует заклинаний, — ответил Хеор, — как не требуют заклинаний талисманы и механизмы. Ты пожелал, и желание твое исполнилось; ты захотел, чтобы Розенблюм остался в живых — и он жив, хотя должен был умереть. Это и есть темная магия, Фалер — магия без заклинаний. Ты стал Магом Тьмы, сознательно обратившись к Силе; ты выполнил свою магическую задачу.
— И все это, — не поверил Валентин, — ты разглядел прямо сейчас? Своим красным глазом?
— Я знал, на что смотреть, — произнес Хеор прежним, лишенным интонаций голосом. — Твое ученичество окончено, Фалер. Отныне ты такой же великий маг, как и я.
— А как насчет официального посвящения? — поинтересовался Валентин, поднимаясь на ноги. — Разве можно именоваться великим магом, не будучи гроссмейстером?
— Я лишний на пиру великих магов, — сказал Хеор, цитируя один из катренов Темного Пророчества. — Пусть сам Акоста решает, кому заседать в обновленной Палате. Я ставлю ему только одно условие: там не должно быть Хеора!
— Которого именно? — оживился Валентин. — Ты знаешь, твой двойник…
— Я знаю, — сухо оборвал его Хеор, — но не хочу об этом говорить. Передай Акосте мои слова, и он сам решит, как их понимать.
— Хорошо, — пожал плечами Валентин, — передам. Но все-таки, что ты собираешься делать дальше?
— Ждать, — ответил Хеор. — Теперь у меня достаточно времени.
Точно, подумал Валентин. Ему же полагается бессмертие — в качестве награды за воспитание Мага Тьмы. Интересно, как это бессмертие выглядит на практике? Например, что будет, если я пожелаю ему сдохнуть?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
