Для этого и требовался мифический «врил». С началом войны и вплоть до конца 1944 года «человеческий материал» для преступных опытов бесперебойно поступал из концлагерей.
Когда гитлеровцы еще только приступали к «очищению» района, отведенного для массового уничтожения народов, эсэсовский охранник объяснил одной польской женщине: «Вам тут нельзя оставаться. Здесь будет ад на земле».
Дети атомного, компьютерного, ракетно-космического века, мы редко задумываемся о прошлом. Каждое новое поколение на скорую руку подводит итог тяжкому наследию предков, проникаясь наивным ощущением собственной исключительности. Привычка — вторая натура.
На одной выставке карикатуры общее внимание привлек плакат, мелькнувший, кстати, и на телеэкране: серп и молот, скрепленные мотком колючей проволоки, с лаконичной надписью «сталинизм» на красном фоне. Точный, но больно ранящий символ. Хоть и говорят, что человечество, смеясь, расстается со своим прошлым, наша улыбка изрядно приправлена горечью. До полного расставания еще далеко и освежающее дуновение исторической справедливости сопряжено со страхом. За судьбу перестройки, за судьбу мира. Мы только начинаем понимать, насколько он неделим, как тесно связаны между собой его большие и малые звенья.
Комплекс, составляющий основу культа, неотделим от системы, изжившей себя еще при жизни создателя. Осуждая такие ее проявления, как массовый террор или абсурдистская логика бюрократов, мы были неспособны дать историческую оценку механизму, могущему функционировать лишь при условии крайнего перенапряжения всех звеньев.
Цель не оправдывает средства. Продвижение по трупам ради продвижения ведет не к победе, а к катастрофе. Переосмыслить ошибки прошлого невозможно без ломки стереотипов мышления. И здесь нам пригодятся не только уроки Хаксли и Оруэлла, но и Франца Кафки. В разоблачении бюрократической иерархии, ее в конечном счете гибельного для общества саморазвития Кафка далеко опередил Оруэлла. Недаром созданные им образы вызывают активное неприятие поклонников «твердой руки» Бюрократия тоже претендует на тотальную организацию. Ее единственной целью является собственная стабильность. Как и при любом злокачественном росте, самовоспроизводство бюрократической системы достигается за счет перерождения здоровых клеток. Бюрократ — не винтик и даже не диод, односторонне передающий импульс. Ему не только не заказано мыслить, но, напротив, это его обязанность. Однако своеобразная: в одну сторону — сверху вниз, притом не искажая основополагающего сигнала. На такой случай и существуют разветвленная схема контроля и механизмы «накачки» И не беда, если перегорает отдельный транзистор, а то и целый блок «Незаменимых людей нет». Эту истину нам вколачивали еще в школе, готовя без рассуждений включиться в унифицированную схему.
Сталинизм паразитировал на социализме, извращая его экономическую, политическую и нравственную суть. Именно этим он и был уникален.
Тенгиз Абуладзе явил в «Покаянии» некий собирательный образ диктатора. Переосмысляя букву истории, он сумел уловить ее общечеловеческий дух, создав обобщенный символ тирании, органично сочетавший главные свои ипостаси: циничный прагматизм и сотканную из страха и обожания иррациональность.
Тоталитаризм изначально противостоит демократии. Страх и ненависть к сознательному волеизъявлению масс усугубляется при этом чувством неполноценности, что опять-таки проявляется вспышкой репрессий. Недостаточно, оказывается, уничтожить действительных и мнимых противников. Желательно вообще раз и навсегда парализовать общественную активность
Антидемократический образ «сверхчеловека» был порождением страха перед набирающим силу социализмом. Еще Освальд Шпенглер в «Закате Европы» размышлял о таком варианте, как «социализм бюрократии» Гитлер в ту пору мог похвастаться разве что билетом № 7 в «политическом кружке» безвестной «германской рабочей партии» Антона Дрекслера…
Пройдут годы и годы, прежде чем он напишет свою человеконенавистническую книгу, напичканную расовой мистикой. Геббельс подбросит затем зажигательную идейку насчет «тысячелетнего рейха». Это своеобразный милленаризм «нордической» вальхаллы, ад на земле перед очередным крушением мира. Но не по «Откровению Иоанна» а по доктрине «Мирового льда» — официальной космологии «третьего рейха» Антиутопия в действии. Она началась пожаром рейхстага.
«Мировое господство» и все прочие перлы нацизма проистекают из рафинированного презрения к объективной реальности. Вождь насилует ее, как женщину, олицетворяющую толпу. Это и есть террор. Во имя конечного торжества мифа.
Тирания над волей масс не терпит заповедных зон. Вопреки прямой угрозе собственной стабильности абсолютная власть стремится к тотальному контролю над всеми без исключения сферами бытия. Недосягаемая цель, абсолютно не сопряженная с общественным благом Проведение ее в жизнь, подчас вопреки объективным законам природы, чревато заведомым крахом. Но в системе опрокинутой логики любые катастрофические последствия воспринимаются как очередное доказательство противодействия законспирированного врага. Насилие над реальностью оборачивается насилием над народом Тотальная ложь окончательно выходит из-под контроля, захлестывая чуть ли не все мироздание. Полный разрыв между словом и делом неизбежно выливается либо в циничное двоемыслие, либо в не менее порочное самоослепление. Оно возникает как естественная реакция на ложь, с которой принуждают смириться, охватывая все ячейки управленческой пирамиды. Даже самые верхние.
Тирания личности над волей масс оставляет долгий болезненный след. Ложь, усыпившая однажды здравый смысл и совесть, подобна наркотику Ностальгию по «порядку» и «твердой руке» не излечить в один присест. Десятки лет были бездарно потеряны, и болезнь перешла в хроническую фазу.
Новое мышление потребно не только на международной арене, не только в смелых экономических преобразованиях, но и в повседневной жизни, зачастую опутанной обветшалыми догмами
Осознавая неделимость мира, мы все увереннее говорим об экологии во всепланетном масштабе. Привилось выражение «экология культуры» По-видимому, настало время задуматься и об экологии мысли. Еще древние зороастрийцы знали неразделимую триаду «Благая мысль, благое слово, благое дело»
В основе всего — и хорошего и плохого — всегда лежит мысль
Хрестоматийное «В начале было слово» проистекает из тонкостей перевода, не более. «Логос» по-гречески означает не только «слово», но прежде всего — мировую закономерность, вечный мировой закон, мировой разум.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
