– Вы хотите сказать, что смертник может стать убийцей?
– Я всего лишь приглашенный преподаватель. Я теоретизирую, хожу на прогулки, восхищаюсь деревьями и домами. У меня есть мои студенты, моя арендованная комната; мой телевизор. Иногда я беру на заметку то слово, то образ. Я восхищаюсь газонами, верандами. Какая замечательная вещь – веранда! Как я жил до сих пор без веранды, на которой можно посидеть? Я размышляю, строю догадки, постоянно делаю записи. Сюда я приехал думать и смотреть. Хочу предупредить вас, Джек. Я и впредь буду упорно этим заниматься.
Мы миновали мою улицу и стали подниматься в гору к колледжу.
– Кто ваш доктор?
– Чакраварти, – сказал я.
– Хороший врач?
– Откуда мне знать?
– У меня вывих плеча. Старая сексуальная травма.
– Я боюсь к нему обращаться. Распечатку своей смерти я спрятал в нижний ящик комода.
– Я знаю, как вам приходится. Но самое трудное еще впереди. Вы уже попрощались со всеми, кроме самого себя. А как человек прощается с собой? Весьма любопытная экзистенциальная дилемма.
– Это уж точно.
Мы прошли мимо административного корпуса.
– Очень жаль, что это скажу именно я, Джек, но не сказать нельзя.
– Что?
– Лучше уж вы, чем я.
Я мрачно кивнул.
– Почему этого нельзя не сказать?
– Потому что друзья должны быть откровенны друг с другом до конца, какой бы горькой ни была правда. Я бы чувствовал себя ужасно, если бы не сказал вам то, что думаю, – особенно в такой момент.
– Я ценю это, Марри. Действительно ценю.
– К тому же, это часть всеобщего опыта умирания. Не важно, размышляете вы об этом осознанно или нет, но на каком-то уровне вы отдаете себе отчет в том, что все вокруг думают: «Лучше уж он, чем я». Это вполне естественно. Нельзя ни винить этих людей, ни желать им зла.
– Все, кроме моей жены. Она хочет умереть первой.
– Зря вы так уверены, – сказал Марри. У входа в библиотеку мы пожали друг другу руки. Я поблагодарил его за откровенность.
– Именно к этому все, в конце концов, и сводится, – сказал он. – Человек всю жизнь прощается с другими людьми. Как же он прощается с самим собой?
Я выбросил проволоку от багета, металлические подставки для книг, пробковые подставки для бутылок, пластмассовые бирки для ключей, пыльные пузырьки с меркурохромом и вазелином, задубевшие кисти, затвердевшие сапожные щетки, загустевшую жидкость-корректор. Выбросил огарки свечей, ламинированные салфетки, обтрепанные кухонные варежки. Я не пощадил ни вешалки-плечики, ни планшеты с магнитными зажимами. Я жаждал мести и вел себя, как дикарь. С каждой вещью у меня были свои счеты. Это они как-то ухитрились втравить меня в эту историю. Погубили меня, не оставив ни малейшей надежды на спасение. За мной по пятам, храня почтительное молчание, ходили обе девочки. Я выбросил свою продавленную фляжку, обшитую хаки, свои нелепые хиповые сапоги. Выбросил дипломы, аттестаты, награды и грамоты. Девочки остановили меня, когда я шарил в ванных, сметая на пол обмылки, влажные полотенца, флаконы из-под шампуня с выцветшими этикетками и без колпачков.
ПРОСИМ ПРИНЯТЬ К СВЕДЕНИЮ. Через несколько дней вы получите по почте вашу новую кредитную карточку для банковского автомата. Если это будет красная карточка с серебряной полоской, ваш секретный код останется таким же, как сейчас. Если это будет зеленая карточка с серой полоской, вам следует явиться с карточкой в ваше отделение банка для разработки нового секретного кода. Особой популярностью пользуются коды, основанные на датах рождения. ВНИМАНИЕ! Нигде не записывайте ваш код. Не носите свой код с собой. ПОМНИТЕ! Вы не получите доступа к своему банковскому счету, если ваш код будет введен неправильно. Запомните свой код наизусть. Никому не сообщайте свой код. Только ваш код позволяет вам получить доступ в систему.
38
Я лежал, уткнувшись головой Бабетте в грудь: похоже, так в последнее время я устраивался все чаще. Она погладила меня по плечу.
– Марри говорит, проблема втом, что мы не подавляем свой страх.
– Не подавляем?
– Одним людям это дано, другим нет.
– Дано? Я думала, подавление устарело. Нам уже много лет не советуют подавлять свои страхи и желания. Подавление – причина нервного напряжения, беспокойства, угнетенного состояния, сотен болезней и недомоганий. Я думала, мы ни в коем случае не должны ничего подавлять. Нам советуют говорить о наших страхах, устанавливать контакт со своими чувствами.
– О контакте со смертью речи не идет. Смерть так беспощадна, что страх приходится подавлять – тем из нас, кто умеет.
– Но подавление – это же просто самообман, нечто механическое. Это всем известно. Мы не должны сдерживать свое естество.
– По словам Марри, сдерживать свое естество естественно. В этом – наше главное отличие от животных.
– Но это же безумие.
– Это единственный способ выжить, – сказал я, не отрывая головы от ее груди.
Задумавшись, она погладила меня по плечу. Серые вспышки статики: человек неподвижно стоит возле двуспальной кровати. Вся расплывчатая искаженная фигура идет рябью. Его соседку по номеру мне представлять не нужно. Внешне наши тела – ее и мое – единое целое, но все удовольствие от касания уже отнял у меня мистер Грей. Это его наслаждение я испытывал, его подлая властная натура овладела Бабеттой вместо меня. В другом конце коридора раздался взволнованный голос: «Если вы постоянно забываете, куда дели моток бечевки, положите его в корзинку «Барни», присоедините к своей кухонной пробковой доске несколько пружинных зажимов, прикрепите корзинку к зажимам. Проще простого!»
На другой день я впервые взял с собой в колледж автоматический пистолет «Цумвальт». Когда я читал лекции, он лежал в боковом кармане пиджака, когда принимал посетителей в кабинете – в верхнем ящике стола. Пистолет породил другую реальность, которую я уже начинал обживать. Хрустально-чистый воздух вызывал головокружение. В груди теснились невыразимые щемящие чувства. Эту реальность я мог контролировать, тайно подчинять своей воле.
Какие глупцы – те, кто входит ко мне в кабинет без оружия!
Как-то раз, под вечер, я достал пистолет из стола и внимательно его осмотрел. В обойме осталось только три патрона. Интересно, каким образом Вернон Дики израсходовал недостающие боеприпасы (или как там называют их люди, разбирающиеся в огнестрельном оружии?). Четыре таблетки дилара, три пули «Цумвальта». Почему я удивился, обнаружив, что пули отлиты именно в форме пуль? Наверно, думал, что за десятилетия, минувшие с тех пор, как до меня дошли первые сведения о предметах и их назначении, почти все вещи приобрели новые названия и очертания. Оружие имело форму пистолета, маленькие остроконечные снарядики – форму пуль, несомненно. Как вещи, запомнившиеся с детства: порой наткнувшись на них через сорок лет, вы впервые сознаете, что они сделаны гениально.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
