лицо, но все тело, благо услужливые уланы принесли кувшин теплой воды. Когда борода и волосы были тщательно причёсаны, святой отец открыл малую капеллу и начал готовиться к службе. Два улана стали помогать ему по мере своих сил. Отец не возражал, но когда они приблизились на опасное расстояние к алтарю, святой отец решительно вывел их. Но тут случилось странное, один из улан показывая на икону с изображением святого Бенедикта Нурсийского приговаривал,
– Пендикта ибн Нурси.
Потом другой, указывая руками на троицу сказал,
– Уч идук.116
Ну, а в конце, они оба показали кресты, правда не католические, а несторианские или точнее сказать укороченные лапчатые кресты более известные как кресты Святого Георгия. Всего этого оказалось достаточным, что бы святой отец позволили им участвовать в службе, на правах церковных служек. Вскоре в капеллу пришли страждущие и кающиеся, и началась служба. Правда очень и очень странная. Молитвы на латыни перемежались тюркскими возгласами и песнопениями, но никого из присутствующих это не задевало. Паства усиленно молилась, лишь в конце, когда святой отец начал причащаться возникла заминка. Паства недвусмысленно дала понять, что тоже хочет причаститься кровью и плотью Христовой117. Отец Бартоломео Хельерский, что из Джерси стоял в замешательстве. Отказать вооруженной пастве, он не смел, грешить не хотел, а объяснить в чем дело не успевал. Тут его выручили уланы – служки. Один взял чашу, другой просфору, потом чаша была предана по кругу для причастия, просфора разломана и так же передана каждому причастившемуся. Таким образом святой отец не нарушил свой обряд, а воины получили святое причастие и могли более не бояться смерти без покаяния. После службы все пошли к столу, где их ждали три вида блюд и кувшины с вином. Все расселись и терпеливо стали ждать благословление трапезы от святого отца. Святому отцу было странно такое продолжение праздника, но он свершил требуемое действо и принялся за еду. Ему казалось, что все присутствующие ждут чего-то, он только не мог понять чего. В молчании прошло две перемены блюд и когда были выпиты почти все выставленные на стол кувшины, вдруг дикий, утробный женский крик разрезал тишину застолья. Сотник сразу вскочил и со словами,
– Ур. Ур118,– обнял своего соседа.
Все сидевшие за столом вдруг преобразились, были налиты еще бокалы, и сразу опорожнены, появились музыкальные инструменты и полились песни, наиболее неугомонные пустились в пляс. Улан, наклонившись к удивлённому Отцу Бартоломео Хельерскому, сказал,
– Илияс богатур – мужчина, сделал жене хорошо, ой как хорошо!
Святой отец, перекрестившись по случаю такого дела, решил, не проводить сегодня вечернюю службу. Ибо он по своему опыту знал, что все одно никто не придёт, ну, а если кто и придёт, то придёт пьяным, и диалога с богом о прощении грехов, и о спасении души не получиться. Женские крики, весь день, то смолкали, то усиливались.
На вторые сутки, вечером, пришел мелкий церковный служка с просьбой от папского легата, прекратить по ночам пытать ведьм, кои своими криками не дают уснуть легату.
–Ретивость нужна во всем, равно настолько насколько нужна и мера. Особенно в вопросах поиска истины, и пути возвращения к вере. – Промямлил посланец легата напоследок.
Святой отец ответил,
– Поиск истины, заблудшей душой, есть действо освященное святой церковью и пока страждущая, и ищущая истину душа не найдет её, он остановить эту пытку не вправе.
Изрекши эту сентенцию, он великодушно усадил монашка за стол.
Часа через три легат, с трудом разговорив своего посланника, получил поучительный ответ святого отца, и решил завтра же утром начать расследование услышанной им дерзости на предмет еретичности услышанного им данного тезиса. Правда, крики несчастной жертвы вскоре понемногу кончились, и легат спокойно уснул.
Как мы помним, судьба Элеоноры должна была решаться во время вечернего застолья королем, королевой, и папским легатом, что и случилось. Короли, если это действительно короли, а не марионетки на троне, всегда держат слова. Надо сказать, что Людовик все-таки был больше королём, чем маменькиным сынком на троне поэтому, как только было получено благословление трапезы, он обратился к матери.
–Матушка, где же ваш молитвенник?
– Молитвенник у дамы в чью обязанность входит носить его за мной и читать.
– Когда же мы увидим ваш молитвенник?
–Ваше величество, за столом не место для святой книги!
– Матушка, для книги да не место, но для дамы хранительницы книги, как раз самое место, где же Ваша дама д Альбре?
Королева мать не могла ответить на вопрос сына, и поэтому промолчала.
–Я настоятельно советую вам матушка послать за дамой и за книгой сейчас же. Мы хотим показать книгу и её хранительницу достопочтимому посланнику наместника бога на земле, хранителя ключей Святого Петра.
Сказав это, король поднял бокал вина в честь легата. Тот любезно поклонился.
Королева поклонилась в знак согласия с просьбой сына. Как только служка вышел из залы, на поиски дамы д. Альбре, как туда вошел епископ славного города Урхеля. Он весь светился радостью. Отвесив всем присутствующим церемониальный поклон, он сразу направился к легату, благо сан позволял и обязывал сделать ему это. Подойдя к легату, он шепотом обратился к нему.
– Ваше преосвященство, благоволите ознакомиться с деяниями моими во благо святого престола. И протянул сложенный лист пергамента. Легат, снисходительно посмотрел исписанный лист, но, едва ознакомившись с документом, сразу поднял бокал и заставил епископа сделать тоже.
Выпив, он, едва сдерживая волнение, сказал епископу.
– Ваше рвение и ум будут известны наместнику святого Петра на земле. А сейчас давайте обсудим все это с королем и заручимся его мнением. Нам всё равно, каким…..
Мнение его величества было резко отрицательным. Кто же возрадуется, если, та – чужая земля, которую еще ваши предки рассчитывали прибрать к своим рукам, вдруг ни с того, ни с сего будет отдана церкви? И никогда, да именно, никогда, вы не получите налоги с этой земли.
Всю оставшуюся часть ужина король раздумывал, как укротить епископа Урхельского и вернуть земли вольных людей в свою казну. Однако, он вынужден был признать, что ни собор верных ему епископов, ни его возможности в качестве верховного распорядителя земли всего королевства, не давали ему уверенности, что эта земля вольных людей будет «возвращена в его казну», то есть в то место, где она никогда до этого не числилась. Учитывая, что графом Урхельским, то есть светским владетелем земель Урхельской епархии, стал Хайме Первый Завоеватель, по совместительству носящий корону Арагона, планы забрать в казну то,
