— Ты же знаешь, что хочешь этого, Гилла. Брось. Просто расслабься.
Слова проникали ей прямо в мозг.
Он засмеялся, и смех его звучал издевательски.
И улыбка играла на лице…
Гилла почувствовала, как волосы на шее у нее встают дыбом.
Она пихнула Роджера, пытаясь ударить ногой в пах, но он просто развел ее ноги в стороны коленом и рассмеялся:
— Детка, ты же понимаешь, что только так толстухе вроде тебя может что-то обломиться. Ты же знаешь это сама.
Гилла знала.
Она годилась только на это.
Слишком полные бедра… Но разве не должна ветвь быть сильной, чтобы удерживать вес плодов?
Слишком круглый живот… Но разве должны быть плоды дерева скудными и сухими?
Слишком густые и пушистые волосы… Но разве не должно быть здоровое дерево плотно укрыто листвой?
Слова, ее собственные слова, кружились и кружились в голове.
Что? Что еще?
«Только это: борись с теми, кто позволяет себе обращаться с тобой бесцеремонно и неуважительно. Не важно, выиграешь ты или проиграешь, — ты должна бороться».
Во рту Гиллы снова появился вкус летней вишни.
А ведь Кэши завидовала ее формам, ее силе.
У Гиллы закололо в задней части шеи, и это ощущение распространялось вниз по спине. Она собрала все из своего центра, из этого мускулистого, раздутого живота — и ударила Роджера локтем в солнечное сплетение.
— Нет! — прорычала она, чувствуя, какое горячее у нее дыхание.
Роджер поперхнулся и повалился на противоположную стену, стекая по ней на землю бесформенной, бескостной массой. Гилла опустилась на четвереньки, твердо опираясь на все конечности. Пальцы ее ног и рук изогнулись, и она не удивилась, чувствуя, как ее конечности превращаются в четыре узловатых отростка, выгнутых назад и твердых как дерево. На этих отростках вспухли когти — она нетерпеливо и с удовольствием поклацала ими по полу.
— О боже, — простонал Роджер. Он попытался подтянуть ноги к телу, стараясь держаться подальше от нее. — Гилла, что за чертовщина? Это вообще ты?
«Фостеру нравится обнимать меня. Он считает меня красивой».
Эта мысль пронеслась в ее мозгу щекочущей волной — наверно, это она покрыла Гиллу чешуей с ног до головы. Посмотрев на свои новые драконьи ноги, она увидела, как красиво мерцает эта чешуя, отдавая вишнево-красным. Ударом своего нового прекрасного хвоста она отправила одежду и вешалки в воздух.
Роджер заскулил:
— Прости меня, прости!
Проверяя свои неровные, ветвистые конечности, Гилла ради эксперимента сделала шаг к Роджеру. Тот начал всхлипывать.
«Ну а ты? — спросил глубокий, какой-то фруктовый голос в ее голове. — Что ты скажешь о себе? Кто ты? Что ты? Какая ты?»
Гилла задумалась, облизывая губы.
Роджер сильно пах мясом.
— Я думаю, что я то, что нравится во мне Кэши и Фостеру. Я хороший друг.
— Да.
— Я симпатичная. Нет, я красивая.
— Да.
— Меня приятно обнимать.
— Да.
— Я умею здорово крутить педали велосипеда.
— Да.
— Я бегаю быстрее ветра.
— Да.
— Я умею пользоваться своими мозгами и пользуюсь ими… ну иногда.
— Да (на этот раз в голосе сквозит улыбка).
— Я умею пользоваться своими легкими.
— Да!
Гилла сделала глубокий вдох, глотнув затхлый воздух шкафа и крепкий запах вспотевшего от страха Роджера. От вдоха ее грудь скрипнула, как высокое дерево на ветру, и она почувствовала, как ее ребра раскрываются, словно крылья летучей мыши. Они заполнили оставшееся в шкафу место до отказа.
— Пожалуйста, — шептал Роджер. — Пожалуйста!
— Эй, Родж? — позвал Хейгуд. — Ты, должно быть, отлично проводишь там время, если просишь еще!
— Пожалуйста, что? — прорычала Гилла.
У основания ее шеи, там, где волосы прилипали обычно, когда ей было жарко, раскрылся капюшон гамадриады. Она выдохнула горячий ветер. Ее дыхание пахло вишневым пирогом — и это почему-то заставило ее рассмеяться.
Про Роджера такого сказать было нельзя, но она точно отлично проводила время!
Ее смех вырывался наружу маленькими сгустками огня. Один из них поджег край свитера Роджера.
— Пожалуйста, нет! — закричал он, сбивая пламя руками. — Господи, Гилла, остановись!
Из-за двери донесся встревоженный голос Патрисии.
— Мне не нравится, как это звучит, — сказала она Хейгуду. — Эй, Джил? — крикнула она. — Ты там в порядке?
Роджер вскочил на ноги.
— Да при чем тут, в порядке ли Гилла?! Нашла о чем спрашивать! Вытащите меня отсюда! Она превратилась в какого-то монстра! — И он забарабанил изнутри в двери гардеробной.
Висевшее на вешалке чье-то платье из полиэстера начало обугливаться. Невелика беда — Гилла затушила его крылом. Но в гардеробной становилось тесно, а Хейгуд и Патрисия отчаянно дергали дверь, пытаясь ее открыть.
Гилла повернула голову к двери.
Роджер скрючился около нее в жалкой позе — Гилла не обратила на него никакого внимания. Она распахнула дверь и вышла наружу.
Роджер тут же бросился бежать, отталкивая ее в сторону:
— О боже, Хейгуд, убери ее от меня!
На Хейгуде не было майки, ширинка на джинсах не была до конца застегнута, а губы распухли. Он подозрительно всматривался в Гиллу.
— Почему? — спросил он Роджера недоумевающе. — Что она такого сделала?
Патрисия все еще поправляла платье, прическа ее была в полном беспорядке.
— Да, — повернулась она к Роджеру, — в чем проблема? Ты ведь ее не обижал? — И она положила руку на чешуйчатое левое плечо Гиллы. — Ты в порядке, детка?
Что происходит? Почему они не боятся?!
— Хм… — ответила Гилла, — я не знаю. Как я выгляжу?
Патрисия подняла брови.
— Как всегда, — сказала она, и в этот момент в комнату вбежали Кэши и Фостер.
— Мы слышали крики, — заговорила Кэши, переводя дыхание. — Что случилось? Роджер, ты опять допекал Гиллу?
Фостер взял лапу Гиллы:
— Он обманом заманил тебя в гардеробную?
— Вы тут все с ума посходили? — Роджер почти визжал. — Вы что, не видите? Она же какой-то дракон или что-то подобное!
Это была последняя капля.
Гилла засмеялась. Смех начинался где-то в животе и грубым хохотом вырывался из ее пасти. К счастью, в этот раз пламени не было, — к счастью, потому что Гилла не знала, сможет ли им управлять.
Она так сильно смеялась, что проглоченная вишневая косточка поднялась назад и снова оказалась у нее во рту.
— Тьфу, — сказала она, сплевывая косточку в руку.
В свою руку. В свою обычную, человеческую руку.
Она снова стала нормальной. Собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
