— Конечно, сударь, — ответил индиец, — но трудно в таком тумане…
— А вы не можете хоть приблизительно определить расстояние до ближайшего берега?
— Да, — ответил индиец, подумав немного, — оно не может превышать полутора миль.
— На восток? — спросил Банкс.
— На восток.
— Значит, если мы прибьемся к этому берегу, мы будем ближе к Джаббалпуру, чем к Думаху?
— Безусловно.
— Стало быть, мы могли бы пополнить наши припасы в Джаббалпуре, — решил Банкс, — но кто знает, когда и как мы сможем пристать к берегу? Это может продолжаться и день и два, а наше продовольствие подошло к концу.
— Но, — возразил Калагани, — нельзя ли попытаться хотя бы одному из нас добраться до берега этой ночью?
— А как?
— Вплавь.
— Полторы мили в таком густом тумане? — спросил Банкс. — Рисковать жизнью!..
— Это не причина, чтобы не попробовать, — парировал индиец.
Не знаю почему, но мне опять показалось, что голос Калагани был лишен свойственной ему чистосердечности.
— Вы бы могли попытаться переплыть озеро? — спросил полковник Монро, внимательно наблюдавший за индийцем.
— Да, полковник, и я думаю, что мне это удастся.
— Ну что ж, друг мой, — воскликнул Банкс, — вы бы оказали нам большую услугу! На берегу вам нетрудно будет дойти до станции Джаббалпур и привести необходимую нам помощь.
— Я готов отправиться, — просто сказал Калагани.
Я ожидал, что полковник Монро поблагодарит нашего проводника, вызвавшегося выполнить такое опасное поручение, но, посмотрев на него еще раз внимательнее, он позвал Гуми.
Гуми сразу же пришел.
— Гуми, — обратился к нему полковник, — ты ведь прекрасно плаваешь?
— Да, мой полковник.
— Тебя не затруднит, если придется проплыть полторы мили этой ночью по озеру?
— Ни миля, ни две.
— Ну что же, — продолжал полковник Монро, — вот Калагани предлагает добраться вплавь до берега неподалеку от Джаббалпу-ра. Вдвоем умные и смелые люди скорее сумеют справиться с задачей и оказать нам помощь. Не хочешь ли ты сопровождать Калагани?
— В любой момент, мой полковник, — отвечал Гуми.
— Мне никого не нужно, — заявил Калагани, — но, если полковник Монро настаивает, я охотно возьму с собой Гуми.
— Отправляйтесь, друзья мои, — сказал Банкс, — и будьте так же осторожны, как и смелы.
Уладив это, полковник Монро отозвал Гуми в сторону. Через пять минут оба индийца с узлами одежды на головах скользнули в воды озера. Туман был столь плотен, что после нескольких гребков они исчезли из виду.
Я не утерпел и спросил полковника Монро, почему он захотел дать Калагани помощника.
— Друзья мои, — ответил сэр Эдуард Монро, — ответы этого индийца, верность которого до сих пор не вызывала у меня никаких сомнений, показались мне неискренними.
— У меня возникло такое же впечатление, — признался я.
— А я ничего не заметил… — сказал инженер.
— Послушай, Банкс, — продолжал полковник, — предложив отправиться на берег, Калагани имел какую-то заднюю мысль.
— Какую?
— Я не знаю, но если он вызвался добраться до берега, так это совсем не для того, чтобы идти за помощью в Джаббалпур.
— Как так? — произнес капитан Худ.
Банкс посмотрел на полковника, сдвинув брови, затем сказал:
— Монро, этот индиец до сих пор проявлял преданность и особенно по отношению к тебе. Какие у тебя доказательства?
— Когда Калагани говорил, — ответил полковник Монро, — я увидел, что кожа на его лице потемнела, а когда люди со смуглой кожей темнеют, это значит, что они лгут! Двадцать раз я мог таким образом спутать индийца с бенгальцем и ни разу не ошибся. Я повторяю, что Калагани, несмотря на то что все говорит в его пользу, солгал.
Это замечание сэра Эдуарда Монро — позже мне часто приходилось в этом убеждаться — было обоснованно.
Когда индийцы лгут, они слегка темнеют, как белые краснеют. Это не ускользнуло от проницательного взгляда полковника, и к его замечанию следовало прислушаться.
— Но какие же планы могут быть у Калагани, — спросил Банкс, — и почему он нас предаст?
— Это мы узнаем позже, — ответил полковник, — а может быть, даже слишком поздно!
— Слишком поздно, мой полковник! — воскликнул капитан Худ. — Э! Мы не проигрываем, я полагаю?
— Во всяком случае, Монро, — вставил инженер, — ты правильно сделал, что послал с ним Гуми. Он предан нам до самой смерти. Ловкий, умный. Если он заподозрит что-нибудь неладное, он узнает…
— К тому же, — сказал полковник, — он предупрежден и будет остерегаться своего спутника.
— Хорошо, — заметил Банкс. — Сейчас же ничего не остается, как ждать утра. Этот туман на солнце рассеется, и тогда мы увидим, что делать.
В самом деле, ждать! Значит, и эту ночь мы опять должны будем провести совсем без сна.
Туман все сгущался, однако ничто не предвещало приближения ненастья. Это было удачно, так как если наш поезд и держался на воде, то он отнюдь не был создан для «морских рейсов». Можно было надеяться, что капельки пара сконденсируются на восходе, что обеспечило бы погожий день на завтра.
Пока наш персонал занимал места за обеденным столом, мы расположились в салоне на диванах, беседуя, но прислушиваясь ко всем внешним шумам.
Вдруг около двух часов тишину ночи нарушил дикий концерт хищников.
Значит, берег был там, в юго-восточном направлении, должно быть, далеко. Эти завывания ослабило расстояние, которое Банкс определил не меньше чем в добрую милю. Стая хищников пришла на водопой на дальнем берегу озера.
Но вскоре мы отметили также, что под воздействием легкого бриза наш дрейфующий поезд медленно, но верно прибивается к берегу. И действительно, эти крики не только стали более отчетливо доноситься до нас, но уже можно было различить властный рык тигра и хриплое рычание пантер.
— Хм, — не смог удержаться от замечания капитан Худ, — какая возможность убить там моего пятидесятого!
— В следующий раз, мой капитан! — ответил Банкс. — Когда наступит день, я предпочел бы, чтобы в момент нашей высадки на берег эта стая хищников уступила бы нам место!
— А не зажечь ли нам прожекторы? — спросил я.
— Думаю, можно, — ответил Банкс. — В этой части побережья, наверно, никого нет, кроме зверей, что пришли на водопой. Так что не будет ничего страшного в том, чтобы осветить ее.
По приказу Банкса два световых луча пустили в юго-восточном направлении. Но электрический свет не мог проникнуть сквозь густой туман и высветил лишь небольшой сектор перед Паровым домом — берег оставался абсолютно непроницаемым для наших глаз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
