Дурная кровь прилила к его лицу, проявив темные дорожки вен, губы и кожа вокруг глаз почернели, а руки волшебника сжались на древке посоха.
— Не обращай внимания, госпожа, с цивилами[51] такое случается. Они подвержены злобе и ненависти и могут становиться вот такими, как этот юнец, копят в себе, копят, а потом весь этот гной прорывается наружу потоком грязных слов и злых деяний. Сейчас отхлынет, и он снова превратится в учтивую тряпку.
— Не зли меня, старуха, а не то я твою древнюю тушку на раз выпотрошу, кожу вывешу сушиться, а все остальное скормлю собакам!
Приступ закончился так же внезапно, как начался, и Тобиус приложил ладонь к вспотевшему лбу.
— Он в себе? — спросила Йофрид.
— Теперь да.
— Тогда не будем медлить. — Величественная дева-воительница поднялась с трона. — Ликуй, герой, ты вскоре получишь свою награду!
— Какую еще…
— Награду, обещанную тому, кто одолеет чудовище! Ты единственный, кто выжил, увы!
— Но… я действовал безвозмездно, как и было оговорено!
— Орза, он что, совсем ничего не понимает?
— Похоже на то.
— Объясни ему. — Конани со вздохом плюхнулась обратно и стала скучающе накручивать рыжие локоны на палец, смотря куда-то в сторону.
— Несколько лет назад, — старуха подползла к Тобиусу, — чудовище впервые напало на наши западные поселения. Мы многих потеряли, пытаясь убить его. Я не смогла этого сделать. Положение было печальным, но прозорливый и острый ум даже из такого может извлечь пользу. Мы решили, что тварь послужит нам. По сложившейся традиции к конани постоянно сватались женихи с Черепа Дракона и Рога Дракона. Это было очень утомительно и совсем нежелательно. Просто так отказывать им конани тоже не имела права, и мы решили…
— Скармливать женихов чудовищу под предлогом совершения подвига, пока у них не пропадет охота, я уже понял.
— Или же пока не найдется кто-то достаточно сильный, кто избавит Ору от этого проклятия. Мы думали, что этим «кем-то» станет Балахас Ердевинд или, на худой конец, Монго Бусхенглаф. Оба великие воители и славные герои…
— И вам не стыдно? Вы убивали невинных людей, чтобы…
— Ой, да заткнись ты, дурак, — ухмыльнулась старуха, — большинство из этих «невинных» были отъявленными головорезами, убийцами, преступниками и авантюристами. Думаю, на юге лишь порадовались тому, что эти отбросы не вернутся обратно. Другое дело Монго и Балахас, у них осталось много влиятельной родни.
Тобиус скрипнул зубами и подумал, что стоило бы рассказать этим дурным бабам, что за тварь заползала в эти стены и кто мог стать новым конаном Оры. Зло притягивает зло, каждый злой поступок должен быть наказан, и возможно, кромараг, надевший корону, — это как раз то, чего они заслуживали…
— Но так вышло, что героем оказался ты, о тщедушный южный волшебник!
— Я не…
— Недостоин! Да! К сожалению! Однако, заняв место конана, ты закроешь его ото всех прочих соискателей, которых станет больше теперь, когда монстр мертв! Ты — маг, это послужит весомым аргументом к твоему новому статусу! Таким образом, обещания будут соблюдены, и нам не придется терпеть скорого наплыва родственничков какого-нибудь жениха, которые попытаются установить в Карденвиге свои правила! Довольно! Я служила трем конани, и каждый раз после свадьбы сюда являлись наглые надменные мужчины с Эриге или Стигги, которые мнили, что вправе на что-то влиять! Это Ора! Это царство женщин!..
— Я этого не сделаю.
Старуха, набравшая было воздуха в грудь, чтобы возвестить еще что-нибудь столь же громкое, осеклась.
— Что это значит?
— Я — волшебник Академии Ривена. Мы не заводим семей. Мы не вступаем в браки.
— Глупец, — с презрением выплюнула Йофрид, — ты думаешь, мне нужен такой муж, как ты?! Брак будет простой формальностью! Закрой своим именем место конана и убирайся куда глаза глядят!
— Нет!
Ее густые брови поднялись на гладкий лоб, не испорченный морщинами раздумий.
— Объяснись!
Тобиус медленно вдохнул и выдохнул, перебирая в голове все причины ответить категорическим отказом на это несуразное предложение, которое как-то взбрело в головы двух взбалмошных баб — старой дуры, которая уже впадала в маразм, и дуры помоложе, которая не привыкла думать своей головой, а только мечом махать и могла.
— Мы — ривенские маги — лучшие в Вестеррайхе. Мы сохраняем это заслуженное первенство лишь потому, что ревностно следуем древним традициям и законам магии. Основатели Академии постановили, что волшебнику не нужна иная семья, кроме Академии. Поэтому мы не берем на себя каких-либо обязательств, которые могли бы стать выше нашего долга перед Академией. Поэтому я никогда не свяжу себя узами брака. Ни с кем, даже с владычицей Челюсти Дракона, даже ради чистой фикции. Засим у меня все. Ора освобождена, я исполнил все, что обещал, завершил свою миссию. — Волшебник взгромоздил на плечо бесчувственное тело собрата по Дару. — Следующую ночь я буду вынужден переждать под крышей Карденвига, а завтра отправлюсь к Седому морю. Прошу выделить мне отдельное помещение, где я смогу разместить своего собрата и должным образом проследить за его состоянием.
Именно так, и никак иначе, волшебники Ривена всегда держали политический нейтралитет, если вопрос не касался благополучия страны и воли короля. Они никогда не вмешивались в межгосударственные отношения, не предлагали своих услуг за плату или безвозмездно. И потому абсурдная идея правителей Оры использовать волшебника как политическую ширму не имела никаких шансов на воплощение. В конце концов, если бы архимаги узнали о чем-то подобном, Тобиус, скорее всего, потерял бы посох и провел остаток своей жизни, обучая неофитов зажигать свечи взглядом.
Тобиус изрядно устал, проведя более дюжины сложных целительских ритуалов над немощным телом собрата. Он откинулся в огромном кресле лишь после того, как больного перестал бить смертоносный озноб. Само то, что маг все еще дышал, было чудом, происходящим из его магической природы. Пережив несколько противоестественных трансформаций, нормальный человек не ушел бы от Молчаливого Фонарщика,[52] но волшебники Ривена все как один являлись мутантами — и оттого обладали более обширным запасом жизненных сил.
Разглядывая мерцание светящихся завитков магии, Тобиус думал о том, как сейчас в Хог-Вуде. Он скучал по дому, по деревне Под-Замок, по уютному маленькому замку Райнбэк, по своей башне… по людям он тоже скучал. А еще по теплым зимним вечерам в зале трактира «Под короной», где Томас Бэйн, человек с золотой душой и тысячей баек, всегда готов был налить кружку пива и поддержать беседой веселую компанию. Он скучал по зычному голосу генерала Бальдена, который муштровал замковый гарнизон со словами «Так на скаковых белках ездят только уроды!». Скучал по… даже по брату Марку, а ведь брат Марк… это брат Марк. И если быть совсем искренним… искренним очень глубоко в душе, там, где никто и никогда не узнает, Тобиус скучал даже по Хлое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
