— Что скажешь, Джо? — как и тетя, я был высокого мнения об ее дедуктивных способностях. И не только дедуктивных. — Думаешь, дело в камнях?
— Да. Думаю. Но связать пока не получается. Поживем — увидим!
— Мудро! — откликнулся Чезаре, сдирая перчатки и швыряя их в «молекулярку». — Вот только какого хрена его аспирантов понесло на Блуждающие, скажите вы мне, дураку?
Джоконда кончиками пальцев потерла веки и сказала только:
— Поехали, Чез!
Ломброни беспрекословно подчинился. Нет, я чую: к Джоконде этот парень неравнодушен! Держу пари!
— Интересно, — заметил я без адресации, — откуда тот дед узнал, что я капитан? На лбу у меня это не написано, представляться я не представлялся, а на камзоле моем нашивок нет…
Марчелло хмыкнул, но ничего не сказал. А Виттрио с удвоенной энергией хрустел орешками.
4. Чрезвычайная ситуация в Вашингтоне
Сан-Франциско, вилла генерала Калиостро, ночь с 4 на 5 августа 999 года.
По возвращении в тетино поместье мы ждали приезда моего отца, Фреда Калиостро. Однако он позвонил и, попросив прощения у свояченицы, пообещал быть к вечеру воскресенья. То есть, мы сможем увидеться с ним лишь завтра… Если сможем.
К слову сказать, Фред Калиостро руководил еще одной ветвью «Черных эльфов», не столь привилегированных, как «квартет» Бароччи, и работающих в Европе почти независимо от своей основательницы, генерала Калиостро.
Мои сомнения по поводу нашей встречи с отцом оправдались: вылететь нам с Джокондой пришлось уже ночью. Бароччи приехала к тетушке после полуночи, когда все гости разъехались, а Маргарет удалилась в спальню. Ко мне же сон предательски не шел. Мы сидели с тетей и Тревором на кухне, судача в семейном кругу. На генерала снизошло вдохновение, и она вспомнила, что я — ее племянник, а не просто капитан нью-йоркского спецотдела, и что со мной тоже можно поговорить по душам. В последний раз такое было, когда мне стукнуло шестнадцать. Видимо, из-за тяжелого дня мы все устали и пороняли свои маски…
— Синьора Калиостро, — внезапно, как раз тогда, когда мы с Тревором глубокомысленно выясняли, кто он — дворецкий или мажордом — раздался за моей спиной голос Джоконды, — у меня новости. Маргарита Зейдельман найдена в своем кабинете. Мертвой. Ее обнаружила охрана.
Я не поверил ушам.
— А Жилайтис? — как ни в чем не бывало уточнила тетя.
— Жилайтис лежал на обследовании в клинике «Санта-Моника» в Нью-Йорке и не покидал ее пределов двое суток. В момент совершения попытки уничтожить самолет «Нью-Йорк — Сан-Франциско» он находился под капельницей: ему сделали полное переливание крови, чистку плазмы и лимфы. Это засвидетельствовано врачами клиники документально.
— Вылетайте, — без лишних расспросов решила тетя.
* * *
Нью-Йорк — Арлингтон — Вашингтон, 5 августа 999 года.
Наш самолет коснулся шасси посадочной полосы аэропорта Мемори[27] в 9.25 по нью-йоркскому времени. Джоконда, безмятежно проспавшая — в отличие от меня — все шесть с лишним часов перелета, столь же безмятежно проснулась и надела свой неизменный пиджак. Ночь была безжалостно проглочена той самой Гринвичской поправкой…
Чезаре Ломброни, Марчелло Спинотти и Витторио Малареда, громко и с повизгиванием зевая, плелись за нами к трапу. Им не было никакого дела до пассажиров, шарахавшихся от производимых ими звуков.
«Идеальное преступление», — всплыла в памяти фразочка из литературы Наследства; тогда особо популярным жанром был детектив. Сейчас книги об убийствах относили к жанру фантастики и не слишком приветствовались управленческой цензурой — разумеется, если это не было оправдано целостностью художественного замысла писателя. Мне подумалось, не возвращаются ли прежние времена, сигналом к которым стало вчерашнее без пяти минут падение самолета и убийство старухи-магната…
— Может, у Жилайтиса есть брат-близнец? — усмехнувшись, спросил я Джоконду, которая расчесывала свои роскошные черные волосы в поданном специально для нас флайере.
— У Жилайтиса нет братьев-близнецов, — с полной серьезностью ответствовала она, не замечая или не желая замечать моей иронии. — Но даже если бы и был, у близнецов всегда различаются отпечатки пальцев и уж тем более — рисунок сетчатки…
— Гм… Логично… Что ты думаешь?
— Мне пока не о чем думать. Нет почвы… — Джоконда принялась подкрашиваться, расслабленная, словно сытая кошка. — Поживем — увидим.
Не исключено, что в голове у нее такой же порядок, какой она проповедует вокруг себя. Все разложено по полочкам, блестит и сияет. Когда нужно — включается, когда не надо — отключается. Как «спящий режим» у роботов. Господь сотворил для утехи своей души чрезвычайно привлекательную голограмму во плоти, хвала ему, Главному Конструктору! Голограмму… голограмму…
— Джо! А как насчет фикшен-голограммы?
— Голограммы — где? В больнице или в самолете? — задала каверзный вопрос Джоконда.
— В самолете.
— Голограмма не прошла бы контроля при регистрации. Это основное. Не говоря уж о том, чтобы излучать эмоции, брать в заложники детей и отражать «харизму» «щитом»… — Джоконда продолжила наводить красоту — хотя куда уж больше?
— О'кей, глупость сказал, признаю… О больнице не спрашиваю: переливание крови и чистка плазмы голограмме исключены…
«Эльфийка» не ответила.
Да уж. Я считал себя не самым плохим специалистом в области создания подобных штучек, а потому со всей ответственностью могу поручиться: создать «глюка» с подобными характеристиками под силу только Богу. И одно из таких созданий сидит в данную минуту рядом со мной…
В Вашингтон (точнее, в Арлингтон) мы прилетели к 9.53 утра. Я уже всерьез подумывал обратиться в какую-нибудь клинику и поставить себе обезболивающую инъекцию: голова раскалывалась не то что на куски — на микропикселы…
Особняк Маргариты Зейдельман располагается в низине. Капитолийский холм, где, согласно истории, в прежнем тысячелетии находилось правительство Америки, ныне был громадным музеем под открытым небом. В выходные и по пятницам сюда совершают паломничество тысячи туристов со всех уголков Земли, а также гости с планет Содружества. То, что осталось от Белого дома и тогдашнего Пентагона после Завершающей (ныне Пентагон — название было решено сохранить — находится в предместьях Нью-Йорка и надежно защищен оптико-энергетическим куполом), посещается людьми, как римский Колизей, вечные египетские пирамиды и Стена плача в Иерусалиме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
