Что же мы имеем на сегодняшний день и в перспективе.
1. Что действительно вышло из РАО «ЕЭС России» и действительно полезно всем странам СНГ — это восстановление ЕДИНОЙ энергетического системы СССР, по крайней мере, если не организационно, так оперативно (единое напряжение в цепях, синхронизация и единая диспетчерская, которая осталась от СССР). По крайней мере, стало реальным превращение СНГ в единое энергетическое пространство.
2. Мечта Чубайса: заработать на экспорте дешевой российской электроэнергии по европейским тарифам близка к воплощению даже с перевыполнением. Более дешевая энергия, чем в России, будет поступать в нее из Средней Азии, освободившееся (вытесненное) российское электричество пойдет в Европу, Турцию (через Грузию) и Иран (из Армении), что позволит:
а) остановить рост энерготарифов на Урале и в Западной Сибири, где глухое возмущение тарифами уже готово прорваться в открытое (это Чубайс уже озвучил, правда, в «предвыборном угаре», но… это возможно);
б) иметь прибыль с «чужих», что действительно патриотичнее того, что Чубайс делал раньше. Для этого можно и грузин побаловать снижением тарифов… за счет турок. Прибыль в той же Грузии планируется извлекать не из населения, а из транзита.
3. Положительно то, что все покупки совершаются не за счет российского энерготарифа, а на привлеченные и кредитные средства. Отрадно. Но кто берет кредиты, под какие гарантии и кто их будет отдавать? Неясно. Видимо, именно для завуалиро-вания этого вопроса и ведется массированный пиар о том, что все покупает РАО «ЕЭС России». Под растушую капитализацию большой компании легче получить кредит на льготных условиях. Рассчитываться планируют из прибыли от реализации новых проектов, но в основном от доходов экспортных поставок электричества в Европу, Турцию и Иран. Планируется…
4. По заявлению Чубайса, целью всех проектов является замена сырьевого экспорта на экспорт высокотехнологической продукции — электроэнергии. Но вот тут он, по своему обыкновению, загнул «от лукавого». Электроэнергия — есть сырье. И даже сырье для сырья. Называем же мы справедливо сырьевым вывоз из России первичного алюминия и рафинированной меди в слитках, а эти металлы — «консервы» из электричества.
Но все равно, я, наверное, самый последовательный критик Чубайса, первый раз снимаю шляпу перед Анатолием Борисовичем и его командой. Ситуацией, сложившейся на рынке, воспользовались оперативно, умно и с пользой не только для себя. А вот про энергетический империализм это Анатолий Борисович, наверное, опять для красного словца брякнул. Если бы он РАО восстанавливал в былой единой, имперской, мощи… но он же ее ликвидировать собрался. А так это, наверное, по-другому называется.
Москва, 2003 г.
Часть II
Мальчиш-Плохиш, внук Мальчиша-Кибальчиша
Глава 1. Пиар в России больше чем пиар
Забыть Герострата
«Without publicity there is no prosperity».
Шутка, в которой есть доля шуткиРазвитие общественных связей в России (1991–2004 гг.)
Пиар был всегда.
С тех пор, как появилась общественность, возникла и необходимость эту общественность «окучивать». Только люди еще не знали, что это — пиар. Коммуникации назывались: слухами, пророчествами, славой, авторитетом Потом агитацией и пропагандой. Пока, наконец, в 1807 г. Томас Джеферсон — третий президент Северо-Американского Союза независимых Штатов не придумал термин public relations, означающий, как сейчас говорят, управление коммуникациями и репутацией. Для того чтобы коммуникации перестали быть односторонними, нужно было совместить демократию с рыночным капитализмом.
Ради слсвы люди проливали реки крови (Александр, Цезарь, Наполеон), совершали немыслимые в здравом рассудке поступки прыгали публично в жерло вулкана, вели нищую и голодную жизнь, чтобы придать больше веры своим пророчествам, поджигали храмы и парламенты Имя Герострата — поджигателя храма Артемиды, одного из семи чудес света, суд в Эфесе в 4 веке до Рождества Христова постановил забыть, чтобы и памяти об этом святотатце не осталось Однако ж… помним. Значит, все верно рассчитал тщеславец. Сейчас бы это его действие назвали «специальным информационным проектом». В просторечии, «грязной пиаровской технологией».
ТАНЦЫ РОКФЕЛЛЕРА В ГОРНЯЦКОМ КАБАКЕ
Томас Джеферсон, употребив выражение public relations в своем обращении к Конгрессу САСШ, рассматривал общественные связи как деятельность политических институтов по созданию доверия народа к этим институтам и государству в целом. И весь XIX век общественные связи были объектом приложения исключительно американской политики, расцвети махровым цветом во время войны Севера с Югом.
Безудержный рост американской печати весь позапрошлый век и политическая активность элит вызвали к жизни профессию пресс-агента, своеобразного пиармена, в обязанность которого входило наводить мосты между политиками и журналистами, но чаще — проталкивать нужные публикации. Главными же субъектами пиар-деятельности были государственные учреждения (Сенат, Конгресс, Конгрессы штатов, администрации губернаторов и президента союза), и то, что тогда делалось под названием public relations, полностью вписывалось в технологии и принципы того, что сейчас называется пропагандой и агитацией. Но… с самого отделения североамериканских колоний от Соединенного Королевства Англии, Шотландии, Уэльса и Ирландии слово «пропаганда» в Новом Свете считалось ругательным. Наверное, поэтому и пришлось Джеферсону изобретать «благородное» название все той же «низменной» деятельности.
Впрочем, джеферсоновский термин был больше чем на столетие прочно забыт и вытеснен термином publicity. Даже отец-основатель пиара как отрасли бизнес-услуг — Арви Ли первоначально использовал слово publicity, прежде чем в 1913 г. стряхнул вековую пыль с термина Джеферсона. С тех пор весь мир, при всем языковом различии, использует для обозначения общественных связей этот английский термин — public relations.
Реально пиар понадобился бизнесу в начале XX века, в тех же США, в период предельной монополизации американской экономики, в самом жестком ее виде — трестировании. Акулы бизнеса, поглотив предприятия конкурентов и сведя на нет конкуренцию, вызвали на себя гнев и неприятие такого положения вещей не только со стороны массового потребителя, но и со стороны политических элит и журналистов. Политики и репортеры настолько не прощали «олигархам» ни одного промаха, что сам период десятых-двадцатых годов прошлого века американские историки называют «эпохой «жареных фактов». Против трестов инициировали массу судебных процессов, журналистских и парламентских расследований. Американские писатели, журналисты и социологи предавали гласности коррумпированность правительственных чиновников, недобросовестную конкуренцию трестов, плохие условия жизни рабочих и высмеивали вызывающе роскошную жизнь миллионеров. Но самым страшным ударом по монополиям стало введение в 1908 г., под прессингом журналистов, подоходного налога и налога на сверхприбыль.
