— Доброе утро! А знаете, где мы… — все-таки прорвало Констана, который даже глаза зажмурил, чувствуя, что более не в силах бороться с могучей силой, искушающей его выложить все впечатления от прошедших суток.
Я тут же наступила на его босую ногу, и сладчайшим голосом осведомилась у Теннонта:
— Хорошо ли вам спалось?
Теннонт свирепо раздул ноздри, напрочь игнорируя мои попытки быть вежливой, и скрипучим голосом проповедника произнес, обращаясь к Виро:
— Я жду объяснений!
Если б лицо Виро не было лилово-фиолетового цвета, то наверняка бы покраснело. А так секретарь тоненьким фальцетом пропищал:
— Видите ли, некие непредвиденные обстоятельства…
Тут Теннонт наконец-то обратил внимание на нас с Констаном — совершенно неподходящих свидетелей для грядущего третирования своего доверенного лица — поперхнулся, довольно постно выругался и, не находя более слов, ткнул пальцем в сторону кухни. Виро покорно потрусил туда, а мы с Констаном остались в гостиной.
Тут будет уместно упомянуть, что едва мы вошли, как я отметила необычайную чистоту, царившую в доме. Нигде не было ни следа пыли, надраенные ручки мебели слепили глаз, а на столе благоухал букет, представляющий из себя исполинскую охапку цветов различных видов и сортов. И это при том, что вазы в доме Виктредиса не было отродясь! Монументальную фарфоровую конструкцию, годную на то, чтоб квасить огурцы, я видела впервые.
Можно было бы, конечно, заподозрить, что господин Теннонт, оставшись в одиночестве, решил проявить добрую сторону своей чародейской натуры и при помощи хитроумных заклинаний произвел уборку, не оставив без своего внимания ни одной мелочи. Ежели вспомнить известную сказку про Замарашку, то волшебников хлебом не корми — дай помочь по хозяйству и обустроить малознакомым девушкам личную жизнь.
Но обилие корзинок с пирогами и соленьями, которыми были уставлены все горизонтальные поверхности, подсказывало: вдовы и старые девы Болотцев (а может уже и Эсворда) вчера несли свои дары к ногам холостого столичного чиновника до глубокой ночи, попутно натирая полы и мебель, дабы умилостивить мимолетно явившееся божество, воплотившее в себе все чаянья зажиточных провинциалок, доселе не пристроивших свои руки и сердца.
— С голоду мы не умрем — это уже хорошо! — сказала я, повеселев. Мысленно, впрочем, я прибавила: "И, скорее всего, даже все это не успеем съесть", но Констан, хвала богам, мысли не читал. Как мне начинало казаться, он и слова-то не все понимал.
Затем я отобрала корзинку побольше, сунула ее ученику и велела немедленно истопить баню.
— Если я через час не попарю свои кости, то через два слягу в горячке! И ты тоже! — твердо постановила я и вытолкнула ученика через парадный вход в сад, чтоб ему не успела прийти в голову мысль ломиться через кухню.
Сама же я со всех ног помчалась наверх. Как я уже упоминала, в полу коридора была очень удобная щель, позволяющая добру быть в курсе планов зла, что доказывало существование высшей справедливости.
"Скажет или не скажет? — лихорадочно вопрошала я сама у себя. — Скорее всего, скажет — что за смысл ему умалчивать? А если умолчит… значит ли это, что он на моей стороне? Умалчивание не нарушает планов Теннонта, это не столь важная услуга, чтобы можно было по ней судить о каких-то серьезных мотивах. С другой стороны, Виро, по здравому размышлению, не должен оказывать мне вообще никаких услуг! И, следовательно, можно говорить о какой-то добровольной помощи, сочувствии, долге…" — тут меня снова накрыло волной тошноты и от измышлений пришлось отказаться в пользу спазматических сдержанных иканий, ведь надеяться на то, что болотницкие невесты, демонстрируя свое трудолюбие, доберутся с уборкой и до второго этажа, было бы слишком оптимистично.
Между тем, на кухне воцарился ад — по крайней мере, для Виро. Кендрик Теннонт был суров и беспощаден, его тон просто выжигал каленым железом остатки самоуважения в собеседнике. Даже мне стало не по себе, и я перестала надеяться на лучший исход — вряд ли кто-то сумел бы соврать человеку, задающему вопросы столь неприятным, скрипучим голосом.
— Глазам своим не верю! Где конь? Где меч? Где одежда, в конце концов?
— Коня я потерял, меч тоже… одежда по большей части утопла в болоте, — бубнил Виро.
— Как можно потерять коня?!! Это же не дамская собачка! Что вообще произошло?
— Местные жители неправильно поняли наши намерения…
— Местные жители? Крестьяне?!! Год назад мы проехали через весь Рир, охваченный мятежами и междоусобицей! И ни разу нам не доводилось идти босыми, пусть даже кругом кипели бои! Крестьяне же боялись на нас даже поднять глаза…
— Это потому, что им не представлялась такая возможность, господин Теннонт, — попытался дать отпор Виро, но выглядело это очень жалко. — В тех селах, где мы останавливались, всегда было военное присутствие. А здесь сборщиков подати не видели лет десять… Вы не поверите, что там за глушь!
— Значит, вас чуть не убили крестьяне. Мага со здоровенным слугой и вооруженного человека благородного сословия. Крестьяне! Ладно, допустим. Но какой урон вы им причинили? Сожгли чью-нибудь хату? Приставали к поселянкам?
— Да не дай бог! — вырвалось у Виро, явно вспомнившего местных поселянок, кои в бою являли собой отличную натуру для любителей писать батальные сцены времен последнего нашествия с Северных пустошей. — Там и жечь-то нечего — местные и сами на это горазды. Ну, разве что лопату украли…
— Та-а-а-ак, — протянул Теннонт. — Моего секретаря едва не повесили крестьяне за кражу лопаты. Чудно. Чувствую, эта история будет очень популярна при эзрингенском дворе, если выйдет наружу…
— Не только за кражу, — мрачно откликнулся Виро. — Скорее, за разорение могилы и осквернение трупа.
— Не хочешь ли ты сказать, что эта полоумная девица и впрямь раскопала чью-то могилу в поисках волкодлака?
— Мало того — она его нашла.
Теннонт помолчал, затем задумчиво промолвил:
— Я, кажется, начинаю понимать логику размышлений местного бургомистра. На его месте я бы тоже постарался избавиться от нее любой ценой. Люди, которые безо всякого дополнительного вознаграждения отправляются на поиски волкодлака, да еще и находят его, обязательно станут причиной какого-либо ужасного несчастья для своего города… И что же — она и действительно использовала коня?.. А кол?
— Именно так, — подтвердил секретарь. — А видели бы, как она левитировала гроб!
— Так волкодлак уничтожен?
— Боюсь, что он необратимо пострадал еще во время левитации…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
