Жили мы тогда, надо прямо сказать, не очень «сытно». На двенадцать рублей студенческой стипендии в месяц много не разживешься. Я настоял в издательстве, чтобы нам, авторам первого, не вышедшего еще в свет номера, дали аванс. Назавтра я выплачивал первый по номеру гонорар Шолохову, Шубину и – себе. Втроем мы плотно пообедали, а затем отправились в редакцию «Журнала крестьянской молодежи» на Воздвиженку. Здесь, во дворе редакции, «поймал» фотокорреспондент этого журнала и сфотографировал.
Кто был этот фотограф, я не запомнил. Забыл в дальнейшем и про фотографию, которую «взял на память» мой сталинградский дружок.
А после того как фотография нашлась, я уже с ней не разлучался. Я возил ее на дне моего армейского чемодана по странам, куда кидало меня суровое военное время. Теперь, в связи с наступающим сорокалетием нашего комсомола, я решил опубликовать это фото.
А. Стасевич1
Так было
…1925–1929 годы. По путевке комсомола мне, тогда комсомольцу, рабочему корреспонденту газеты «Гудок», пришлось работать сначала в юношеском секторе издательства Моссовета «Новая Москва», а затем (после объединения издательств) – в издательстве МК ВКПб «Московский рабочий».
Жизнь столкнула в те годы меня, еще молодого по возрасту и опыту редакционной работы, с писателями и поэтами разного возраста и направлений. В числе их был и Михаил Шолохов.
Хотя прошло более полувека после выхода первого сборника «Донские рассказы», очень памятна работа над подготовкой его к изданию, в которой активно участвовал и Михаил Шолохов.
«Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шолохова, – писал в предисловии к сборнику А. Серафимович. – Просто, ярко и рассказываемое чувствуешь – перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды.
Чувство меры в острых моментах, и оттого они пронизывают. Огромное знание того, о чем рассказывает. Тонкий, охватывающий глаз. Умение выбрать из многих признаков наихарактернейшие.
Все данные за то, что т. Шолохов развертывается в ценного писателя, – только учиться, только работать над каждой вещью, не торопиться».
…Закончив работу по подготовке сборников «Донские рассказы» и «Лазоревая степь», М.А. Шолохов возвращается на Дон в станицу Вешенскую – собирать материалы для романа «Тихий Дон».
«Люди были под рукой, как живые, – говорил Шолохов. – Ходи да распоряжайся, тут уж от твоего умения все зависит. Все было под руками – и материал, и природа» (Известия. 1940.
12 июня. С. 5).
3 апреля 1927 года М. Шолохов пишет из станицы Вешенской:
Ты-ли это, т. Стасевич? Получил письмо от 26.111. и подписи не разобрал.
В середине маячит «…севич…», а по краям нечто подобное тому, как на керенских деньгах.
Во всяком случае по поводу письма гутарю с тобой.
Деньги за «Лазоревую степь» получил. Теперь относительно романа: я надеюсь окончить его к осени (октябрь – ноябрь). В феврале на сей счет переписывались с т. Посвянским и тот сообщил мне, что против размера вещи и присылки ее по частям у вас там не возражают. Советовал договориться с т. Морозовой2.
Мне тоже не безинтересно было бы знать размер оплаты за печ. лист, тираж и пр. договорные условия. Сообщи мне ваши условия, а тогда я не замедлю прислать первые три части на просмотр. Жду ответа.
Кратко о романе: зовется «Тихий Дон». Размер 40 (приблизительно) печ. листов. Частей 9. Эпоха 1912–1922 гг. Эпиграф не интересует?
Поговори с кем следует о том, не сможет ли изд-во субсидировать меня некоторой суммой денег под роман? Сообщи и на сей счет.
С тов. прив.
М. Шолохов3.А получив на это письмо положительный ответ издательства, М. Шолохов сообщает:
Ст. Вешенская
22 июля 1927 г.
Дорогие товарищи!
С высылкой первых частей романа запаздываю, потому что держит проклятая машинистка. Есть в нашей станице такой «орган», который печатает рику разные исходящие, вот этот-то печатный станок (я крепко верю, что это не пишущая машинка, а ее прадед – печ. станок времен Иоанна) печатает мой роман. (По Сеньке, говорят, и шапка.) Дама, которая управляет спей машиной, работает весьма медленно, и я, по всей вероятности, пока она кончит печатать роман, успею написать другой.
Серьезно, раньше средины августа прислать не могу, т. к. перепечатано только 2 ч.
Надеюсь потерпите и не станете «выражаться» за невыполнение обещания.
Я-то от Вас терпел не мало, во всяком разе не меньше.
С друж. прив.
М. Шолохов.В конце 1927 года рукопись первых частей романа «Тихий Дон» поступила в редакцию. Но тут произошло затруднение. Юношеский сектор издательства «Московский рабочий» было решено вместе с его редакционным портфелем передать в издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». При разделении возрастной тематики изданий, несмотря на то что рукопись романа «Тихий Дон» уже поступила в издательство, согласно заключенному договору, и к ее рецензированию приступили, новое руководство редакцией художественной литературы категорически стало возражать против оставления ее в своем редакционном портфеле. Что оставалось нам делать? Пришло на память внимательное отношение к молодому писателю со стороны А.С. Серафимовича при издании сборника «Донские рассказы».
После просмотра рукописи А.С. Серафимович дал заключение издательству: «…Немедленно печатать роман без всяких сокращений»1.
Николай Тришин1
У истоков
К 55-летию М.А. Шолохова
Послезавтра лауреату Ленинской премии Михаилу Александровичу Шолохову исполняется 55 лет.
Свою работу в советской литературе замечательный художник начал в московских комсомольских изданиях. Первые его очерки и рассказы были напечатаны в газетах «Юношеская правда», «Молодой ленинец» и в «Журнале крестьянской молодежи».
Мы публикуем сегодня очерк бывшего редактора «Журнала крестьянской молодежи», писателя Николая Тришин а, в котором он рассказывает о своих встречах с молодым М.А. Шолоховым.
Это было давно. Москва была еще старой Москвой, какой ее изображали на гравюрах тогдашние журналы. Пожалуй, единственным зданием двадцатого века был в то время дом «Моссельпрома». Правда, рылись уже котлованы под здание Центрального телеграфа на Тверской и еще кое-где, но Москва главным образом пока ремонтировалась после пяти лет разрухи, холода и голода. Исчезали из оконных форточек закопченные железные трубы «буржуек», начинало действовать в домах центральное отопление, голландки, кухонные плиты. Москвичи отогревались. Самым популярным предприятием стал «Москвотоп» со своими дровяными складами и знаменитыми фургонами: «Дрова и уголь с доставкой на дом».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
