Только к вечеру он заволновался, принялся то и дело ходить через двор к выходу и выглядывать на улицу. А наутро его удержать в доме и вовсе не получилось. Он умолил Большого Куно пойти с ним, несмотря на ледяной дождь, где-то долго шатался, вернулся очень встревоженный и подошёл как раз к собирающейся отправиться на рынок Врени, которая, в отличие от него, дождалась просвета.
— Ты слышала? — взволнованно спросил монах. — В Сетор приехала волшебница, способная открывать тайны прошлого, настоящего и будущего. Она приехала сюда из Ранога, узнав с помощью магии, что нужна здесь. Говорят, завтра она предстанет перед советом. Она везёт с собой огромное зеркало, в котором откроет, кто убил нагбарца.
— Правда? — равнодушно пожала плечами цирюльница. — А тебе какое дело?
Полди потянул Врени за руку отойти в сторону.
— Отец Наркис обещал поговорить со мной вчера, — сказал он, — но так и не появился.
— Был занят, — снова пожала плечами Врени.
— Я ходил туда, где мы встречались, но не нашёл его там! Мне сказали, что не видели его!
— А где вы встречались?
— В лавке… да, в лавке Братства Помощи.
— Не думаю, что он там живёт, — холодно ответила Врени. Хотя… Липп привёл её туда же, когда потянул говорить со своим патроном. Кто его, святошу знает?.. может, и живёт. Надо же ему где-то жить. А, может, проводит там только дни.
— Я спрашивал, где его искать, но они мне ничего не сказали!
— Они этим славятся, — напомнила Врени. — Всегда хранят тайны тех, кто к ним обращается.
— Но я… но мне…
— Чего не знаешь, о том не расскажешь, — хмыкнула цирюльница.
— Я скорее умру, чем выдам тайны отца Наркиса!
Цирюльница вздохнула. Старший брат рассказывал ей… о многом. Не только о том, что баронесса цур Фирмин балуется чёрной магией, но, по слухам, не слишком преуспела в учении. Ещё он рассказал о том, что на брата Полди напали не разбойники, а братья Врени, которым заказчик велел проверить, можно ли на монаха положиться. Потому-то он так легко и отделался. Но говорить об этом цирюльница не собиралась.
— Чего ты от меня хочешь? — прямо спросила она.
— Врени, я прошу тебя. Я тебя очень прошу. Пойдём со мной, я узнал, где она остановилась?
— Кто? — не сразу поняла цирюльница.
— Волшебница. Врени, пожалуйста. Мы придём к ней, мы попросим… она не откажет, я слышал, она всегда помогает людям. Она откроет, где он. Я… я знаю, у него много врагов. Если его убили? А если ранили? Покалечили? Мы найдём его.
— Ты с ума сошёл? — рассердилась цирюльница.
— Врени, прошу тебя. Я… я знаю отца Наркиса. Никогда в жизни он не нарушил слова. Если он не пришёл… я сердцем чую, с ним беда стряслась.
— А если не беда? — нахмурилась Врени. — Если у него свои дела? Ты уверен, что тебе нужно об этом знать?
— Я не буду узнавать больше, чем это необходимо. Врени…
— Чудак-человек. Зачем тебе я? Иди сам, сам волшебницу свою уговаривай.
— Врени, пожалуйста… я… я боюсь.
Цирюльница расхохоталась.
— Враг с тобой, монах, идём.
— Заступник, — поправил брат Полди, расцветая прямо на глазах. — С нами Заступник.
* * *
Им пришлось дождаться стражников, которые не слишком хотели сопровождать монаха и цирюльницу. Большой Куно промок и замёрз, а Аццо и Ланзо не горели желанием разделить его судьбу, тем более, что дождь продолжал накрапывать. Но брат Полди так умолял, так настаивал, так был готов отправиться один, что они сдались.
Постоялый двор был богатый. Врени там немного знали — пару раз она нанималась выводить им клопов и тараканов, так что её приняли… не то чтобы с радостью, но вполне добродушно.
— Зачем пожаловала, Большеногая? — спросил хозяин.
— Да вот, — кивнула на монаха цирюльница, — вот святой человек решил к волшебнице обратиться, которая туточки остановилась.
— Спятила?! Она только приехала, с дороги даже не прилегла. Завтра приходи.
— Завтра о ней весь Сетор будет говорить, — усмехнулась Врени. — А сегодня только мы пришли.
Хозяин закатил глаза.
— Знаю я тебя, Большеногая, но волшебницу мне не трожь. Не в каждом доме такие люди останавливаются.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— За отца своего переживает, — кивнула на монаха Врени. — Спать не может, есть не может… больной он, хромает, отец-то его… Боимся, что беда с ним стряслась.
— Вот жалко мне его отца, Большеногая, но — не могу!
Врени сунула руку в сумку и забренчала деньгами.
— Не-не-не, даже не проси!
— Мы очень просим, — не отставала Врени и сунула в руку хозяина увесистый кошель.
— Не отстанешь, Большеногая, — вздохнул хозяин. — Входите… Сейчас служанку к ней пошлю.
* * *
Врени и брат Полди вошли в комнату, занимаемую волшебницей. Помещение было обставлено скромно: кровать, большой сундук, видимо, привезённый волшебницей с собой, и огромное зеркало, завешенное белым полотном. Тем не менее… Немногие могли себе позволить не то что отдельную комнату, а даже отдельную кровать. Чем заплатила волшебница? Деньгами? Помощью? Или хозяин поселил её сюда из уважения к её чудесному искусству? К белым магам относились… по-разному. Кто-то считал их практически святыми, а кто-то думал, что любое волшебство происходит от Врага.
Волшебница стояла у зеркала, одетая в простое белое платье, мало чем отличающееся от того, что носили крестьянки и простые горожанки, разве что было немного дороже. Свободный крой, простые рукава, вышитый серебром пояс не туго охватывал бёдра, волосы убраны под покрывало, такое же белое, как и всё остальное одеяние. Только смотреть на неё было больно. Вроде бы — обычная женщина, не старая ещё, по-прежнему красивая той зрелой, уверенной красотой, которая приходит на смену молодости. Казалось бы — просто белые одежды.
Но в глазах Врени они сияли, заставляя щуриться и смаргивать набегающие на глаза слёзы. Цирюльница покосилась на брата Полди. Он бестрепетно смотрел на волшебницу. Ну, да, он ведь не обладает даже самым маленьким отголоском дара. И он не проклят.
Монах осенил волшебницу священным знаком и умоляюще протянул к ней руки:
— Добрая госпожа! Мне известно твоё чудесное искусство! Умоляю! Помоги нам. Мы пришли просить о милости. Ты добра и красива, ты не откажешь…
Губы волшебницы тронула мягкая улыбка.
— Не надо, — остановила она монаха. — Ты не должен просить. Если в твоём желании нет ничего дурного, я выполню его. Не бойся меня.
— Я слышал, ты можешь открывать сокрытое, — с возрастающей надеждой заговорил монах. — Мой… мой… мой духовный отец пропал, никто не знает, где он. Ему грозит опасность, многие люди мечтают его убить. Прошу тебя, ответь, где мне его искать?
Волшебница покачала головой.
— Я вижу, ты любишь этого человека, но… хочет ли он, чтобы ты его искал?
— Я не знаю, — опустил голову монах. — Но я бы живым прыгнул в огонь по его слову. Он ни разу меня не обманул, он обещал встретиться со мной — и не пришёл, он никогда бы так не поступил по своей воле. Я не собираюсь вмешиваться в его дела, но, быть может, ему грозит опасность и, если я не помогу ему, то кто поможет? У него нет друзей в нашей стране.
— Ты искренен, — подняла брови волшебница. — Это редкость в наши времена. А кто это рядом с тобой? Кто она этому человеку?
«Наёмница, чьи услуги он купил» — подумала Врени, но промолчала.
— Она проделала долгий путь вместе со мной, — уклончиво ответил монах.
— Посмотри на меня, — приказала волшебница, чем неприятно напомнила цирюльнице вампиров. — Вы оба посмотрите. Ну же!
Врени неохотно повиновалась. Глаза болели и слезились. Волшебница излучала свет, видимый только тем, кто сам обладал магическим даром — пусть и таким куцым, как Врени.
— Ты — проклятая! — уверенно произнесла волшебница. — Зачем ты пришла с ним? Какую хитрость ты задумала?
— Я пришла с ним, потому что он меня попросил. Доволен, монах? Напросились. Я пойду, развлекайся тут без меня.
