Слегка ошеломленная внезапным нападением девушка, однако, осознавала, кого из противников ей следует бояться больше. Не обращая внимания на Айзека, она перевернулась на спину, выхватила из-за ремня двухзарядный дарт-шокер и выпустила дротик в стремительно приближающегося превентора. Снаряд, что помимо электрической обладал еще и изрядной кинетической энергией, отбросил врага на несколько шагов. Когда же его сведенное судорогой тело грохнулось оземь, разъяренная Невидимка моментально повернулась к Данну, намереваясь всадить в него оставшийся заряд…
…И тут же получила по лицу тяжелым полковничьим ботинком. Удар пришелся вскользь и не отправил Невидимку в нокаут, а лишь рассек ей скулу и заставил на короткое время потерять ориентацию в пространстве.
Но полученные на Помосте уроки не прошли для Невидимки даром. К тому же хоть Данн и командовал подразделением головорезов, рукопашным бойцом он был никудышным, поскольку военным медикам эта наука, в принципе, и не требовалась. Заработав удар по лицу, Невидимка не стала дожидаться второго. Ее голова звенела на все лады, но девушка тем не менее нашла в себе силы откатиться в сторону и встать на четвереньки. И когда взор Невидимки немного прояснился, она была готова встретить следующую атаку противника более достойно.
Но, вскочив на ноги, полковник не стал кидаться в драку, а вместо этого бросился к лежащему возле «сковороды» пистолету. Невидимка добралась до своего оружия мгновением раньше, но никакого преимущества ей это не дало. После перенесенного удара у нее перед глазами все плыло и качалось и потому последний оставшийся в дарт-шокере заряд не попал в цель. Угодив в железное колесо дрезины в нескольких сантиметрах от носа Айзека, дротик выбил сноп искр и вынудил полковника инстинктивно шарахнуться от уже почти схваченного пистолета.
Расстрелявшая боезапас Невидимка отыграла у Данна всего секунду, чтобы успеть вскочить с колен и броситься на врага в рукопашную с разряженным дарт-шокером наперевес. Где-то позади девушки валялся ее автомат, но подбирать его было поздно – Айзек по любому доберется до своего оружия раньше. У Одиннадцатой отсутствовала всякая уверенность, что ее отчаянная атака принесет какую-либо пользу. Данну до пистолета было рукой подать, а Невидимке требовалось еще добежать до врага…
Атака Одиннадцатой проходила уже под аккомпанемент взрыва, стрельбы и треска лопающихся крановых тросов. Данн как раз целился в Невидимку из пистолета, а она, понимая, что противник ее опережает, что было сил метнула в него дарт-шокер, словно тот являлся тем самым томагавком, который злоумышленница сломала в офисе «Гелиополя». После чего нырком сиганула под дрезину, прямо на рельсы. Одиннадцатая не надеялась, что этот финт спасет ее от вражеской пули, но за неимением иных способов защиты сгодился и такой.
Пистолетный выстрел слился с грохотом обрушившейся «Юнити-2». Пуля срикошетила от оси колесной пары, затем от пола и ушла в неизвестном направлении. Однако попади она в Невидимку, та, наверное, этого бы даже не почувствовала, поскольку уже корчилась от боли. Упав с разбегу на рельсу, девушка, судя по всему, повредила пару ребер – по крайней мере, она явственно ощутила, как в груди у нее что-то хрустнуло. Первый же вдох после падения наградил Одиннадцатую острой вспышкой боли. Боль была такой резкой и нестерпимой, что Невидимке показалось, будто у нее остановилось сердце. Попытка пошевелиться оказалась крайне мучительной, однако разлеживаться и ждать, пока Данн всадит в нее очередную пулю, было нельзя. И девушка, стиснув зубы, поползла на другую сторону железнодорожной колеи.
Когда Невидимка, превозмогая боль, выкарабкалась из подвагонного пространства, в ангаре уже не слышалось ни грохота, ни выстрелов. Лишь где-то на месте крушения станции что-то потрескивало да лязгало. Данн, который мог бы не раз подстрелить Одиннадцатую, пока она елозила под дрезиной, тоже почему-то не пытался продолжать борьбу. Складывалось впечатление, что Невидимка была единственной, кто выжил в «Аквамарине» после катастрофы.
Держась за больной бок и срываясь на кашель почти на каждом вдохе, злоумышленница обогнула дрезину и осторожно выглянула из-за нее, желая проверить, что же случилось с Айзеком.
Данн катался по полу, не выпуская пистолета и закрыв глаза окровавленными кулаками. Рядом валялись разбитые вдребезги и также перепачканные в крови очки-сканер. Не зная, в чем дело, можно было подумать, что полковник вдруг решил застрелиться, но в последний миг испугался, отдернул голову и по неосторожности ослепил себя вспышкой от выстрела. В действительности всему виной был брошенный Невидимкой дарт-шокер, угодивший Айзеку точно в маску, осколки которой и лишили его зрения.
Окончательно лишили или нет, Одиннадцатую совершенно не волновало. Полагая, что ослепший полковник будет стрелять на любой подозрительный звук, Невидимка подобрала автомат и крадущейся походкой приблизилась к Данну.
Рот у находившегося в шоке полковника был открыт, однако ни криков, ни стонов Айзек не издавал. Лишь невнятный хрип давал понять, насколько невыносима терзающая Данна боль. Настолько невыносима, что он даже забыл о ранившей его противнице, которая находилась в этот момент где-то поблизости.
Невидимка могла бы о многом сказать сейчас Данну, но промолчала и предоставила слово своему оружию. Получив в грудь короткую очередь, Айзек захрипел сильнее, выгнулся в конвульсии, после чего выронил пистолет и обмяк. На залитом кровью лице полковника невозможно было прочесть никаких эмоций. Поэтому не исключено, что в последние мгновения своей жизни он был даже рад тому, что нашелся-таки человек, который освободил его от опостылевшей повинности повелителя призраков.
Невидимка бросила последний взгляд на мертвого врага, нажала на его «сковороде» кнопку отмены всех адресованных превенторам приказов и кинулась на поиски Бунтаря. Его подозрительное молчание наводило девушку на очень нехорошие мысли…
Когда Одиннадцатая отыскала друга в разбросанных у ворот обломках, покалеченный Бунтарь уже пришел в себя и, лежа на спине, рылся дрожащими руками в рюкзачке. Невидимке хватило пары секунд, чтобы определить, насколько пострадал Первый, да и его мертвенно-бледное и покрытое потом лицо тоже говорило о многом.
Прежде чем броситься на помощь товарищу, девушка осмотрелась, проверяя, подчинились ли превенторы отданной с пульта Айзека команде, и, не выявив близкой угрозы (осмотреть весь ангар мешала поднятая в воздух пыль), опустилась на колени перед Бунтарем.
– Как ты? – взволнованно спросила Одиннадцатая, с ужасом глядя на перебитые ноги Первого. Сейчас она была готова забыть о своих сломанных ребрах, если бы те не напоминали о себе резкой болью и кашлем. Хотя что это была на самом деле за боль в сравнении со страданиями Бунтаря.
– Где Данн? – со стоном поинтересовался в ответ Первый. Он оставил вопрос подруги без ответа, но ей и так было ясно, что дела плохи.
– Данн мертв, – сообщила Одиннадцатая, морщась и от очередного болевого прострела в боку, и от невозможности облегчить Первому страдания. – Я приказала этим уродам остановиться. Что делать теперь?
– Все правильно. Ты молодец… – Губы Бунтаря тронула еле заметная улыбка. Он наконец-то нашел то, что искал в рюкзачке. Это была «сковорода». – Беги, заводи… дрезину!
– Но!..
– Не спорь! – сурово проронил превентор. Было заметно, что гнев и волнение отнимают у него много сил, и подруга тут же примолкла. – Беги и заводи!.. А я… займусь воротами… – Он кивнул на будку с пультом, что находилась всего в нескольких шагах от них. – Только подтащи меня туда… а я разберусь… И ты разберешься – это ведь дрезина, а не геликоптер… Шевелись!
До крови прикусив губу, Невидимка ухватила Бунтаря под мышки и поволокла к будке. Там девушка усадила стонущего от боли товарища спиной к стене, после чего Первый обшарил пульт и с удовлетворением отметил, что без проблем дотягивается до всех кнопок и переключателей, которых, впрочем, здесь имелось не так уж много.
– Держи! – Первый протянул подруге рюкзачок, набитый похищенными из «Гелиополя» документами. Вытащенную «сковороду» Бунтарь, однако, оставил себе, прижав к груди, словно бесценное сокровище. – И как заведешь дрезину… уезжай! Это приказ! Помни: мы поклялись закончить это дело любой ценой! Доедешь до порта, а там как-нибудь разберешься… Держи сумку, кому говорят! И прощай!.. Я люблю тебя и любил еще до того, как встретил. Не знаю, как такое возможно, но… это правда…
– Я… я… – Невидимка задыхалась, но на сей раз не от боли в ребрах, а от окончательного осознания жестокой реальности. Она топталась на месте и не решалась взять у Бунтаря этот проклятый рюкзачок.
– Беги!!! – набрав в грудь воздуха, рявкнул Бунтарь. На его бледном лице выступили багровые пятна – настолько тяжело дался Первому этот последний нелегкий приказ.
