— Дядя, — сказала кудрявая девочка, — а когда же будет сказка?
— Стойте, — сказал редактор спортивного отдела, вставая из-за стола и подходя к ним, — нельзя же пускать ребятенка по такой тяжелой дорожке. Ваша болтовня под силу разве дербисту, а эту четырехлетку вы, конечно, оставили за флагом. А какой приз разыгрывается?
— Ты мне расскажешь сказку про Джека — победителя великанов? — спросила девочка, доверчиво глядя на добродушно улыбающегося редактора спортивного отдела.
— Ставь на меня, как в банк, пузырь, — весело сказал тот, сажая девочку к себе на колени. — Заезд пройдет без заминки, и никаких литературных заворотов.
— Понимаешь, — начал редактор спортивного отдела, — Джек с мамашей сели на мель, и старушенция надоумила его зацепить старую дохлятину чалкой и держать курс на какого-нибудь парня, который согласился бы выложить деньги за молочную ферму на ходу. Итак, в одно прекрасное утро Джек, взяв корову на буксир, стартовал до рассвета, и, когда спустили флаг, он уже вывернул на прямую к городу. Вскоре ему навстречу попался какой-то тип, который предложил Джеку обменять корову на мешок бобов. Сперва Джек хотел угостить его апперкотом, но потом подозвал его, и тот сорвал приз, не моргнув глазом. Джек был просто находкой для любого жучка, это как пить дать. После этого Джек вернулся на базу, и, когда он рассказал старушенции о своем подвиге, она в две секунды нокаутировала его, и он…
— А когда же сказка? — спросила девочка, с недоумением глядя на него.
— Вот-те на! — сказал редактор спортивного отдела. — Я думал, она уже началась, а выходит, я промазал.
— Как не стыдно, что вы дразните ребенка? — сказал редактор транспортного отдела, входя в комнату и вешая свои манжеты над газовой печкой.
— Она хочет сказку про Джека — победителя великанов, — ответил редактор спортивного отдела, — но наши жалкие попытки, по-видимому, не встречают одобрения. Вы умеете говорить по-человечески или только по-железнодорожному?
— Неудивительно, что она буксует, слушая ваш кулачный жаргон, — презрительно сказал редактор транспортного отдела. — Дайте задний ход, и я покажу вам, как привлекают юношеские умы.
— Ты мне расскажешь сказку? — спросила девочка с вспыхнувшей надеждой во взоре.
— Расскажу, — сказал редактор транспортного отдела, усаживаясь на пачку корректур. — Вы, ребята, все пары выпускаете, еще не отойдя от платформы. Нужно сразу начинать с самого занимательного.
— Ну, слушай, малюточка, — начал редактор транспортного отдела. — Однажды утром Джек проснулся, поглядел в окошко и увидел высокий гороховый стебель, который этакой воздушной магистралью уходил далеко-далеко, неизвестным маршрутом. Джек набрал уголь и воду и, даже не справившись, свободен ли путь, развел пары и пошел на подъем и даже свистка не давал на остановках. Когда кончился перегон, он увидел замок, большой-большой, как центральное депо. Тогда Джек затормозил и…
— Ты расскажешь сказку про Джека — победителя великанов? — спросила девочка.
Но тут из кабинета главного редактора вышла мать, и девочка, спрыгнув со стула, подбежала к ней. Они о чем-то пошептались, и сотрудники редакции услышали, как женщина сказала, выходя:
— Ах ты, моя косецка, вот пойдем домой, мамуся уз тебе лассказет сказоцку пло Дзека.
Фляжка емкостью в пинту{51}
(Перевод Л. Каневского)
Хорошо всем известный в Хаустоне полковник, к тому же уважаемый всеми член церковной общины, в прошлое воскресенье, по своему обыкновению, со всеми своими домочадцами, отправился в церковь. Он был человеком спокойным, солидным, а его черный сюртук прекрасно гармонировал с его серыми брюками, в общем, одет он был стильно и нарядно.
Они шли уже по Мэйн-стрит к церкви, когда вдруг полковник вспомнил об одном лежавшем у него на столе письме, которое ему сейчас понадобилось. Он попросил своих домочадцев подождать у двери его конторы, а сам тем временем направился к себе взять это письмо.
Он вошел в свой кабинет, взял со стола письмо, но вдруг, к своему большому удивлению, увидел на нем безобразную фляжку с виски емкостью в пинту, причем на дне ее осталось еще с унцию напитка. Нужно сказать, что полковник не переваривает виски и никогда не брал ни капли спиртного в рот. Он подумал, что, вероятно, кто-то, зная об этой привычке полковника, нарочно оставил флягу у него на столе, чтобы беззлобно подшутить над ним. Полковник осмотрелся вокруг, не зная, куда бросить бутылку, но задняя дверь была заперта на ключ, а поднять окно, выходящее на аллею, он так и не смог, сколько ни пытался.
Жена полковника не могла понять, почему ее мужа так долго нет, и сама пошла его искать. Когда она открыла дверь кабинета, то ее появление на пороге застало полковника врасплох, и он, совершенно не думая ни о чем, инстинктивно сунул фляжку под сюртук в задний карман брюк.
— Что происходит? — строго спросила его жена. — Ну, ты наконец нашел свое письмо?
Ему ничего другого не оставалось, как выйти вместе с ней из конторы. Конечно, нужно было бы показать бутылку, объяснить жене ситуацию, но он такой возможностью не воспользовался.
С членами семьи он чинно шествовал по Мэйн-стрит, чувствуя эту пол-литровую бутылку в своем кармане, она ему казалась не бутылкой, а бочонком емкостью в сорок литров. Он ужасно боялся, как бы кто-нибудь не заметил, как она выпирает из-под сюртука, поэтому он нашел себе место в толпе прихожан подальше, в самом конце. Когда он подошел к своей скамье и сел на нее, раздался резкий треск и запах виски стал распространяться по всей церкви. Полковник видел, как несколько прихожан, задирая носы, стали принюхиваться, с озадаченным видом оглядываться по сторонам. Полковник тут же покраснел, словно буряк. Вдруг за своей спиной он услыхал довольно громкий шепот какой-то женщины:
— Ну вот, старый полковник снова пьян. Говорят, что его теперь редко видят трезвым, а некоторые даже утверждают, что он избивает свою жену чуть ли не каждый день.
Полковник узнал эту женщину, это была одна из самых заядлых сплетниц в Хаустоне. Он, повернувшись, бросил на нее негодующий взгляд. Но она шептала все громче:
— Вы только поглядите на него. У него на самом деле устрашающий вид. И в таком виде приходит в церковь, надо же!
* * *
Полковник понимал, что его бутылка треснула, и теперь он боялся шевельнуться, но все равно осколок стекла упал на пол. Полковник обычно молился стоя на коленях, но сегодня он сидел на своем месте выпрямившись, словно изваяние.
От жены не ускользнуло его необычное поведение, и она прошептала:
— Джеймс, ты просто не знаешь, как меня сильнее огорчить. Почему это ты больше не молишься? Я знала, что так оно и будет, когда разрешила тебе слушать лекции Ингерсолла. Ты становишься неправедным. Ах, боже, что это за запах? Ах, Джеймс, ты выпил, и когда — в воскресенье!
Жена полковника поднесла платочек к глазам, а полковник только скрежетал в гневе зубами.
После того как служба закончилась и они пришли домой, жена его села на заднем крыльце и начала сортировать ягоды клубники на обед. Ее поза мешала полковнику проникнуть на задний двор, чтобы там выбросить треклятую бутылку через забор, как он это собирался сделать. К тому же два его маленьких мальчика не отходили от него, как это обычно бывало по воскресеньям, и он никак не мог от них избавиться. Тогда он вышел вместе с ними, чтобы погулять на переднем дворике. Наконец, ему удалось отправить их обоих назад в дом, и он, вытащив из кармана бутылку, выбросил ее на улицу. Но в ней была лишь маленькая трещинка, и она, упав на кучу мусора, не разбилась.
Полковник сразу почувствовал облегчение, но в ту минуту, когда оба мальчишки скрылись за дверью, он услыхал чей-то голос, доносившийся с улицы.
— Послушайте, сэр, вы нарушаете закон, выбрасывая стекло на улицу. Я видел, как вы это сделали, так что немедленно подберите его, на первый раз я вас прощаю.
Повернувшись, полковник увидал толстого полицейского, который протягивал ему через забор эту ужасную бутылку. Он взял ее и засунул снова в задний карман с еле слышным выразительным проклятьем. Оба мальчугана снова выбежали из дома, подбежали к нему и закричали:
— Папа, папа, а что тебе дал дяденька полицейский? Дай посмотреть!
Они ухватились за фалды его сюртука, цеплялись за его карманы, а полковник только крепче прижимался задом к забору.
— Ну-ка, убирайтесь отсюда прочь, дьяволята, — заорал он. — Ну-ка, немедленно в дом, не то я вас поколочу обоих!
* * *
Полковник вошел в дом и надел свою шляпу. Сейчас он был решительно настроен на то, чтобы избавиться от этой треклятой бутылки, даже если ради этого придется прошагать целую милю.
— Куда это ты собрался? — удивленно спросила жена. — Обед уже почти готов. Ну-ка, лучше снимай свой сюртук, отдохни немного, как ты всегда делаешь перед обедом.
