— Не видел здесь бродягу, Патрика О’Мэлли? Мы ищем его.
— Самое место для бродяг, — ответил отец Джо. — Епископ Коннор ошивается вокруг.
Лотти подозвала Бойда, Линч и Кирби подтянулись следом.
— Епископ Коннор здесь, — сказала им Лотти. — Должно быть, О’Мэлли тоже. Распределитесь и найдите их, — велела она. — Не ты, Бойд. Выглядишь так, словно вот-вот потеряешь сознание.
— Я в норме, — ответил Бойд, отводя взгляд от руки Лотти на ладони священника.
Опустив руку, Лотти тряхнула плечами и направилась в окруженный стенами заснеженный сад за пределами оцепленного района. Бойд побрёл за ней, отец Джо рядом с ним. Линч и Кирби пересекли замерзшую лужайку и спешно принялись обходить собор слева.
Лотти впервые оказалась в этом небольшом огороженном саду: этой безжизненной зимой он был бесплоден, деревья были обнажены, а земля была покрыта чистым и нетронутым снежным полотном. Лотти верила, что в этом месте не было ничего чистого. Зло таилось в каждой щели стен собора, а тела лежали в безымянных могилах. Она посмотрела вверх на окно, откуда три пары испуганных глаз наблюдали за злодеяниями, которые ни один ребёнок не должен видеть или переживать.
У основания деревьев зарождались тени, и солнце изо всех сил пыталось найти своё место в сером дневном небе. Далеко в саду Лотти увидела их. Силуэты двух фигур, словно марионетки, вцепившись друг в друга и извиваясь, оставляли следы на снегу.
Лотти приложила палец к губам и шагнула вперёд.
Куклы прекратили свой танец, прерванный стаей птиц, взлетающих с веток деревьев.
О’Мэлли обернулся и посмотрел Лотти прямо в глаза. Из его рта текла кровь, а на шее висела голубая нейлоновая верёвка. Епископ Теренс Коннор, медленно повернувшись, выронил другой её конец.
— Всё кончено, епископ Коннор, — сказала Лотти. Она удивилась его смелости — он пытался совершить преступление в нескольких метрах от полицейских. Должно быть, он и правда сошёл с ума.
— Кончено? — прокричал епископ Коннор. — Кончено? О нет, ещё нет. — Он распростёр руки к небесам. — Всё будет кончено тогда, когда мой Бог так велит!
— Вам конец. — Отец Джо выступил вперёд и встал рядом с Лотти.
— Ты! — взорвался епископ, указывая пальцем на священника. — Ты — причина всего этого!
— Я? Вы спятили, — ответил ему отец Джо, высказывая мысли Лотти. — Все эти люди мертвы, и ради чего? Чтобы скрыть преступления, совершённые в прошлом в «Санта-Анджеле»? — Он поднял руки ладонями вверх. — Как мог твой Бог допустить такое?
— Мой Бог? Он и твой Бог тоже!
— Вот здесь вы ошибаетесь. — Отец Джо сорвал свой пасторский воротник и бросил его на землю, где тот растворился в белизне снега.
— Богохульство. Я сделал всё это для вас! — взревел Коннор.
О’Мэлли двинулся к нему. Лотти, стоя рядом с отцом Джо, молча дала ему знак отойти от Коннора. Бойд шагнул вперёд, ближе к О’Мэлли. Окровавленный и не способный пошевелиться, бродяга стоял на коленях в глубокому снегу.
— Она была твоей матерью, знаешь? — сказал епископ Коннор, улыбка медленно скривила его лицо в зловещей ухмылке. — Сьюзен Салливан.
Отец Джо наклонился вперёд, вытянув руки, готовый схватить Коннора за горло.
— Вы самое низкое существо на земле! — прокричал он.
Лотти схватила его за край куртки раньше, чем он успел коснуться епископа.
— Сьюзен Салливан, — повторил епископ Коннор, делая шаг назад. — Да, Джо, ты её сын. Она так и не узнала. Я отправил записи в Рим, предварительно изменив их. Я оставил ложный след. В этом мне помог отец Ангелотти, хоть и неосознанно, надо добавить. Когда Сьюзен Салливан вмешалась, я знал, что она не остановится ни перед чем, чтобы раскрыть правду. Я только хотел защитить тебя.
— Вы лжёте! — закричал отец Джо.
Сердце Лотти разбивалось на мелкие осколки за него. Единственные моменты, когда он имел какой-то контакт с матерью, были день его рождения и день её смерти и он совершал последние обряды, пока она лежала в гробу у его ног.
— Ты незаконнорождённый сын священника-педофила и малолетней девочки-подростка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Лжец! — прошептал отец Джо, качая головой, пытаясь избавиться от нахлынувшего видения, но Лотти знала, что ему никогда от этого не избавиться. — Я бы узнал из свидетельства о рождении, если бы был усыновлён, — голос его был сломлен, словно тысячи осколков стекла.
— Тогда, — насмехался Коннор, — монахини, отец Кон и я, мы не заботились тратой времени на свидетельства о рождении. Дети, с которыми мы имели дело, оформление документов для них было равносильно уголовной статье, но мы хранили данные об их рождении в реестрах. — Епископ пытался шагнуть вперёд, но ноги его застряли в глубоком снегу.
— Вы изменили порядковые номера, — сказала Лотти. — Зачем?
— Потому что мог. А ещё потому, что Сьюзен Салливан хотела знать, кто её ублюдочный ребёнок и где он. Я должен был защитить его.
— А зачем было убивать отца Ангелотти? — спросила Лотти, оттягивая время.
— Потому что Ангелотти собирался раскрыть правду, как только обнаружил свою ошибку. Он понял, что записи изменили, и организовал встречу с Брауном, чтобы тот поговорил со Сьюзен. Конечно, я предложил подвезти его и посмотреть, как всё устроится. Браун так и не появился, и я решил рискнуть. Я надеялся, что обвинят Брауна. Но, к сожалению, с погодой не повезло.
Отец Джо снова закачал головой.
— Не могу поверить своим ушам.
— Это факт. Я жил для тебя. Я оберегал тебя все те годы в «Санта-Анджеле», пристроил тебя в хорошую семью. Я потратил свою жизнь, прикрывая церковь.
— И вы скрыли убийство мальчика? — спросила Лотти.
— Я сделал то, что должен был, — ответил епископ Коннор, внезапно опустив плечи.
Лотти знала, что он проиграл свою битву.
— Зачем убивать Сьюзен и Джеймса? — спросила она.
— Они шантажировали меня. Хотели раскрыть все секреты, над которыми я работал всю свою жизнь. И чтобы меня в итоге за это уничтожили? Я должен был их остановить. Я больше не мог себе этого позволить. — Епископ цинично рассмеялся. — Если бы я знал, что Сьюзен Салливан уже умирала от рака, возможно, ничего этого не пришлось бы делать.
Убежденная, что смотрит в глаза самому дьяволу, Лотти сказала:
— Вы скрывали жестокое обращение с детьми. Вы устраивали перевод отца Мохана из одной церкви в другую, позволяя ему и дальше совершать ужасные преступления в новых приходах. Младенцев, которые никогда не выходили за двери этого приюта, бросали в безымянные могилы. Юного мальчишку забили до смерти за этими стенами и бесцеремонно здесь же похоронили. — Лотти махнула рукой вокруг. — Где-то здесь.
— Вы ничего не докажете. — Взглядом он бросал ей вызов.
Лотти выдержала его взгляд, она сосчитала до девятнадцати, пока епископ, наконец, не отвёл глаза. Линч и Кирби, с оружием в руках, хоть и без надобности, заняли позиции вдоль стены позади епископа и О’Мэлли.
— И почему смерть одного мальчика так важна для вас, инспектор Паркер?
— Это важно для всех, — сказал отец Джо. — Особенно для тех, кого вы убили, чтобы сохранить эту тайну.
Лотти потянула его за рукав, чтобы заставить замолчать.
— Ты позоришь воротник, который носишь, — выплюнул епископ Коннор.
— Я — нет, — ответил отец Джо, — а вот вы — да. — Он шагнул вперёд, но Лотти удержала его.
О’Мэлли вырвался из хватки Бойда, подпрыгнул вверх и бросился на спину Коннора, сбивая его с ног. Лотти подняла епископа на ноги, когда Бойд оттащил от него О’Мэлли.
— Я видел тебя своими глазами, — сказал О’Мэлли, из его рта брызнула кровь. — Вон из тех окон. Я, Сьюзен и Джеймс. Мы видели, как ты бросил бедного Фитци в яму под деревом. — О’Мэлли яростно обвёл рукой сад. — И ты был в часовне. Мы видели, как ты стоял и ничего не делал, пока он кричал и плакал. Брайан и отец Кон избивали его, пока с него не слезла кожа, и что ты сделал? Совершенно ничего! Ты мог остановить это!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Бойд оттащил О’Мэлли от его истязателя.
— Ты кровавый убийца! — прокричал О’Мэлли Коннору. — Но до меня ты так и не добрался!
