Последними кирпичами в башне его уверенности, что Италия воюет в той коалиции, которая проиграет войну, стали высадка американских союзников Британии и СССР в Северной Африке и «Атомный рейд», проведённый большевиками. Возмездие за применение немцами против городов СССР нового типа химического оружия вышло сокрушительным. Как давно СССР владел «атомными бомбами» и почему не применял их раньше — эти вопросы пока не имели ответов, но, в сущности, пока сие было не существенно. Вторая мировая война явила настоящее «Ultima Ratio» и им владели пока только большевики!
Получив достоверные сведения от тех дипломатов-итальянцев, которые уцелели в ходе атомных ударов по Берлину о том уровне потерь населения, который понесла Германия, король понял, что пришло время сыграть свою роль.
Опираясь на лично верных ему промонархически настроенных офицеров, он, появившись на заседании Большого Фашистского Совета, сделал решительный шаг.
Арестовал Муссолини!
Уже следующим днём в Риме начались столкновения между рьяными и активными сторонниками короля и итальянскими фашистами, оказавшими вооружённое сопротивление указам Эммануила III..
Несмотря на то, что годы спустя (в первую очередь в английской печати), утверждалось иное, никаких активных мероприятий «Интеллидженс сервис» в этом плане не проводила и решение короля было полностью его собственным. Никто не играл им, никто не подталкивал и не провоцировал. Эммануил III всего лишь внимательно наблюдал и выбрал верный момент.
Итальянский король просто принял самое верное решение в своей жизни. А хаос и паника в Германии не позволили случиться ничему «последующему и логичному» из прошлого мира Рожкова — в Италию германские войска не вошли. Впрочем, и высадки союзников на Сицилии ещё не случилось. Просто Италия очень вовремя решила «сменить сторону в войне..». Сопротивление местных фашистов было подавлено оставшимися верными королю силами, а «Республики Сало» здесь не случилось. Местные «фашики» играли только свою партию и они быстро проиграли её.
Разумеется, король Эммануил также позже не любил вспоминать, что главным козырем в его рукаве оказалось обговорённое ранее предательство по отношению к дуче со стороны известного итальянского фашиста Дино Гранди и зятя Муссолини министра иностранных дел Галеаццо Чиано, продавивших на Большом Фашистском совете «задним числом» оформление действий Короля..
* * *
Ночью с 28 на 29, после обсуждения с Берией и Молотовым, Сталин решился. Знание о будущем и тот возможный выигрыш от быстрого прекращения войны в виде бескровного освобождения остававшейся в оккупации советской территории и спасения множества жизней советских воинов и гражданского населения, вынудил его дать согласие на предварительный разговор с инициаторами общения за столом переговоров с СССР из германской верхушки.
Для лучшего прояснения намерений и возможностей тех, от лица которых говорил(?) Гейдрих, в Германию была отправлена ответная радиограмма. В которой излагалась суть позиции СССР, основанной на ранних договорённостях с союзниками. Выработанную, в первую очередь, в ходе личных переговоров Сталина с Рузвельтом.
СССР требовал от Германии, как в ранее официально озвученном заявлении — безоговорочной капитуляции. Единственное, на что мог пойти СССР — это выслушать более развернутое «предложение немцев» в Швеции, в советском посольстве которой предлагалось устроить встречу.
К удивлению как самого Сталина, так и обоих его приближённых (проверенных ходом истории в «ином» и «этом» временах!), считавших (по опыту прошлого «мира Рожкова»), что немцы, после вновь озвученного требования Союза о капитуляции Германии, завершат общение, ограничившись единичным зондажом и всё на этом вернётся в привычный ход войны, во время следующего назначенного сеанса было получено согласие на встречу в Швеции.
Ранее — в середине ноября, Сталин, после подведения первых итогов акции возмездия на встрече с «группой Мерецкова» и на расширенном заседании ГВС Красной Армии, подтвердил решение о том, что в конце декабря СССР должен провести «Атомный рейд-2» с помощью 5 новеньких атомных бомб, которые будут в арсенале СССР к тому времени. Решительно ломать позиционный тупик на фронте «войны по новому», когда немцы уже не могли больше решительно наступать совсем, а советские ещё не могли, они, помня «иное будущее», рассчитывали не жизнями советских солдат и кровавой «наукой побеждать» для их — сталинских военачальников, а путём атомного террора с небес по территории, промышленности и населению Германии!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Итоги первого «Атомного рейда» очень впечатлили советских генералов. И сам Сталин логично предполагал, что лучше, если СССР будет вываливать каждый месяц на Германию по паре-тройке (чуть позже- больше!) атомных бомб, планомерно превращая все её крупные города в радиоактивные развалины, заваленные трупами, чем платить за Победу за аналогичные промежутки времени по сотне тысяч жизней своих солдат..
Однако, ещё больше, чем впечатлили и порадовали советских военачальников и членов Политбюро, итоги «атомного рейда» устрашили всю верхушку Германии. Что и, вкупе с потерей германского вождя, на личности которого многое держалось в нацистском режиме, послужило причиной быстрого согласия большей части германских верхов на «разговор на территории северных нейтралов»..
1 декабря в советском посольстве (немцы выступали в роли просителей!) в Швеции начался стартовый разговор. Тет-а-тет. Полномочный представитель СССР Александра Михайловна Коллонтай и немецкий посол князь (принц) Виктор цу Вид (Wilhelm Friedrich Adolph Hermann Viktor Prinz zu Wied), которому приходилось буквально выдавливать из себя «предложение о перемирии».
Указания из Берлина были однозначны — достичь или хотя бы приблизиться к сепаратному миру с Советами. С изъявлением готовности отступить с территории СССР.
Выжившие из верхов Германии хорошо оценили объём мгновенных потерь того страшного дня, когда мир увидел «новое оружие, переворачивающее ход войн».
Посол ныне точно знал, что сам Гитлер, его официальный (с 1939 года) преемник Геринг и Гиммлер погибли в адском огне одной из атомных бомб большевиков в Мюнхене, куда все они, как старые партийные товарищи отправились отмечать известное событие 1923 года..
А следующим наследником фюрера, по тому же объявлению Гитлера в рейхстаге 1 сентября 1939 года, был Рудольф Гесс и он, в отличие от вышеперечисленных остался жив, хотя и должен был быть, по предположению посла там же, в Мюнхене.
* * *
Указания, полученные сначала радиошифровкой из Берлина, а буквально за час до переговоров дипломатической почтой, доставленной специальным авиарейсом из Германии, подписантами которых выступали члены «директории» (как он окрестил их про себя немецкий посол) дали князю(принцу) цу Виду чёткое понимание — в Берлине решили, в чьих руках власть в этих неслыханных и чрезвычайных обстоятельствах, требующих особых мер.
От имени «чрезвычайного совета» ему давался карт-бланш — добиваться прекращения войны с большевиками. И власть в Берлине готова была идти на уступки вплоть до немедленного вывода войск с территории СССР. С точки зрения тех, кто буквально месяц назад, после применения против большевиков нового химического оружия, рассчитывал на скорое и победоносное изменение хода войны на востоке, подобное было неслыханной готовностью к компромиссу и огромной уступкой! Похоже, в Германии всё было намного хуже, чем он сам предполагал..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В «Чрезвычайный совет», ныне решавший всё за всю Германии, вошли:
Рейхсминистр и заместитель фюрера по НСДАП Рудольф Гесс.
Рейхсминистр вооружения и военного производства Альберт Шпеер.
Рейхсминистр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп.
Начальник штаба Верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель.
Начальник Главного управления имперской безопасности (RSHA) Рейнхард Гейдрих.
* * *
Разумеется, первый день (точнее, уже ночь) не принесла никаких результатов. Относительно быстро и дипломатически — изящно признав «возможность дискуссии» насчёт категоричного советского требования — немедленного оставления всех оккупированных Германией территорий СССР, посол — аристократ уклонялся от любого обсуждения безоговорочной капитуляции..
