Вообще-то шлема как такового я не надевала ни разу, Бог уберег. Носила только кожаный вкладыш от шлема, чтобы не обморозить уши. Помогало, но не слишком. Ничего не поделаешь, зима. Одно из тех обстоятельств, которых мы не предвидели, составляя свои планы.
Я торопливо шагала вслед за Доем. Он испугался, увидев мои волосы, но тут же ухмыльнулся так широко, как мне никогда не приходилось видеть прежде. Я бросила на него кровожадный взгляд. К несчастью, при этом я повернулась достаточно резко, чтобы заметить, как Одноглазый и Гоблин внезапно прекратили обмениваться шлепками и усмешками. Даже Сари слегка отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Прекрасно. Значит, из меня делают принцессу клоунов? Ну, хорошо. Посмотрим. Эти двое увидят…
Закаркала ворона. Она прыгала туда и обратно на холодном каменном полу, мягко клацая по камню когтями и явно проявляя все признаки нетерпения. Я опустилась на колени, едва не коснувшись ее, прежде чем она отскочила и скрылась в темноте.
Позади нас свет разгорался все ярче по мере того, как люди и животные с шумом входили внутрь. Всем вновь прибывшим хотелось знать, что тут происходит. Наклонив голову и прижав щеку к полу, я могла видеть силуэт вороны.
– Там откуда-то исходит свет, – сказала я Дою. – Может, это внутренняя часть крепости, куда в свое время проникли Плененные?
Я легла на живот. Определенно в каменной стене имелась щель, но света было мало, и я не могла разглядеть, что находится по ту сторону.
Дой улегся рядом со мной и тоже прижал щеку к полу. – Действительно. Я крикнула:
– Нам нужно сюда побольше света! И какие-нибудь инструменты. Речник, Ранмаст, пусть люди устраивают там что-то вроде лагеря. И подумайте, что можно сделать, чтобы защититься от холода. В наружной стене несколько больших щелей.
Гоблин и Одноглазый перестали ухмыляться, точно два придурка, и направились в нашу сторону, придав своим физиономиям деловое выражение. Тобо они привели с собой, очевидно решив преподать ему урок прямо тут же, на ходу.
Когда стало светлее, удалось разглядеть то, что хотела показать мне птица. Это наверняка была щель, которую Душелов запечатала, наложив свои мерзкие заклинания.
– Есть тут какие-нибудь заклинания или ловушки? – спросила я,
– Малышка у нас гений, – проворчал Одноглазый. Его речь стала немного неразборчивой, он явно нуждался в отдыхе. – Птица пролезла туда, и ничего с ней не случилось. Правильно? Это тебе о чем-нибудь говорит?
– Никаких заклинаний, – сказал Гоблин. – Не обращайте на него внимания. Он просто слегка раздражен, потому что уже неделю они с Готой не оставались наедине.
– Я тебе устрою уединение, коротышка! На пару ближайших веков! Вот как врежу сейчас старый осел…
– Хватит! Давайте посмотрим, нельзя ли расширить эту щель.
Птица на другой стороне нетерпеливо шумела. Какое-то отношение к Плененным она, безусловно, имела. Далее если это был не Мурген из другого времени.
Я ворчала и рявкала на всех, шагая туда и обратно, как заведенная, пока полдюжины молодцов расширяли! дыру, жалуясь, что им мало света. От меня, как от человека-свечи, толку было не слишком много. Может быть, этим шариком в моих волосах Гоблин и Одноглазый хотели подчеркнуть, какая я способная и яркая девушка? Хотя вряд ли. Прожив на свете всего две сотни лет, невозможно развить у себя такую тонкость и сообразительность.
Все больше и больше народу толпилось у меня за спиной.
– Речник! – окликнула я. – Тебе было сказано занять людей каким-нибудь полезным делом. Тобо, отойди оттуда! Хочешь, чтобы камень упал тебе на голову?
Голос позади меня произнес:
– Прибавь света и посмотри, не нужно ли тут установить подпорку. Я повернулась.
– Слинк?
– У меня в семье были горняки. Одноглазый пихнул Гоблина кулаком.
– У этого карлика есть саперный опыт. Он помогал минировать стены в Тембере. – Его физиономию расколола отвратительная ухмылка.
Гоблин что-то недовольно проскрипел; наверняка этот «Тембер» был для него не самым приятным воспоминанием. В Анналах никаких упоминаний о Тембере не было, насколько мне помнится. Скорее всего, связанное с ним событие произошло задолго до того, как Ворчун стал Летописцем, а ведь он занимался этим еще с юных лет.
Два непосредственных предшественника Ворчуна, Миллер Ладора и Канвас Скар, настолько пренебрегали своими обязанностями, что об их времени известно крайне мало – главным образом то, что реконструировали их преемники, опираясь на воспоминания тех, кто был еще жив. Это происходило на протяжении всего периода времени, когда Ворчун, Масло и Ведьмак присоединились к Отряду. Сам Ворчун мало что рассказывает о тех днях.
– Я правильно понимаю – на инженерные навыки Гоблина особенно рассчитывать не приходится? Одноглазый прокаркал, точно ворона:
– Как инженер наш шибко одаренный приятель способен лишь крушить и ломать. Стоит ему появиться и все летит вверх тормашками. – Гоблин предостерегающе зарычал, точно мастиф. – Суди сама. Наш гениальный замухрышка поймал Старика на удочку, предложив проникнуть в город Тембер, прорыв туннель под его стенами. Дескать, зароемся поглубже, это будет нетрудно, земля мягкая. – Одноглазый фыркнул, с трудом сдерживая смех. – Это и вправду оказалось нетрудно. Когда туннель прорыли, стены провалились. Те из наших, кто смог, выкарабкались и разобрались с этим чертовым Тембером.
Гоблин проворчал:
– Прошло целых пять дней, пока кое-кто вспомнил о тех, кого засыпало.
– Кое-кому просто чертовски повезло, что у него был такой друг, как я, который не поленился выкопать его. Старик совсем было уже собрался устанавливать на этом месте надгробный камень.
– Все не так было, – проворчал Гоблин. – Туннель в жизни не обрушился бы, если бы один двуногий, зажившийся на свете пес не вздумал затеять там свою очередную дурацкую игру. Знаешь, я почти забыл эту историю. Ни разу не вспоминал за столько лет. Никогда не прощу тебе, что ты разворошил ее. Не следовало тебе это делать, недоносок. Проклятие! Одной ногой стоит в могиле, того и гляди сдохнет, не расплатившись со мной за все свои безобразия, и туда же! Главное дело, ты ведь не просто так все это вспомнил, а с какой-то подлой целью, верно?
– А как же, простофиля! При малейшей возможности я стараюсь поставить тебя на место, чтобы ты не цеплялся ко мне. Тебе ведь нравится день это, а? Я спас твою задницу, а тебе нравится делать это? Нет хуже дурака, чем старый дурак. Так и заруби у себя на носу, ты, лысый жабеныш, – тебе меня не обскакать. Я, может, хожу сейчас помедленнее, чем раньше, и все равно на три шага впереди и на десять факелов ярче, чем какой-то белокожий
– Мальчики! – не выдержала я. – Детки вы мои ненаглядные! У нас тут дел по горло. – Представляю, как они сводили всех в Отряде с ума во времена своей молодости, когда энергия у обоих била через край. – На данный момент мне плевать на все эти события, имевшие место еще до моего рождения. Забудьте о них и просто откройте эту дыру, чтобы я смогла увидеть, что там дальше Ворча, угрожая и мешая друг другу по мелочам, оба колдуна, тем не менее, используя весь свой огромный опыт, сделали то, что от них требовалось.
82
Как только дыра была распечатана и расширена в той мере, чтобы в нее оказалось возможно пролезть, возникли краткие дебаты по поводу того, кто пойдет первым. Последовало универсальное:
– Не я!
Но когда я опустилась на корточки, собираясь пролезть внутрь и хотя бы успеть разглядеть то, что собиралось закусить мной, прежде чем оно сомкнет свои челюсти, в некоторых истинных джентльменах проснулись благородство и рыцарские чувства. По-моему, весьма показательно, что двое из них, Суврин и Лебедь, даже не были отрядными братьями.
Гоблин проворчал:
– Сильна, сильна. Теперь ты заставляешь нас чувствовать, какие мы гадкие. Ну-ка, вы все, прочь с дороги. – Он протолкался вперед.
Он не должен был этого делать!
А я – должна и поэтому тут же полезла следом.
Я не нуждаюсь в том, чтобы кое-кто демонстрировал свое рыцарское благородство, прокладывая мне путь.
– Нет Бога кроме Бога, – пробормотала я. – Велики и Таинственны Дела Его. – Пройдя едва ли пять шагов, я налетела на Гоблина, который тоже внезапно остановился. – По-моему, это демон Шиветай.
– Или его мерзкий младший братец. Мурген ни словом не обмолвился о том, в каком состоянии находится демон. Мне было известно лишь что он висит над бездной, возникшей в результате подземного толчка, и прибит серебряными кинжалами к огромному деревянному трону.
– Похоже, равнина здесь тоже исцеляет сама себя, – заметила я.
Бездна была столь глубока, что вызывала головокружение. Заглянув в нее, я вынуждена была на мгновение. закрыть глаза. Шиветай по-прежнему висел над ней, но расселина явно стала уже по сравнению с тем, как ее описывал Мурген. Стягиваясь, поверхность выталкивала деревянный трон вверх. Шиветаю больше не угрожала опасность в любой момент упасть в бездну. Складывалось впечатление, что еще несколько десятилетий, и он будет лежать здесь, уткнувшись носом в исцеленный камень, а трон навалится на него сверху.
