— Сможете заехать к нам в контору?
— Разумеется.
Вмешался Джо:
— Билл, скажи ему по поводу награды.
— Да, чуть не забыл, — обернулся шериф. — На ваш счёт запишут семнадцать тысяч, я думаю, что вы с женой сумеете воспользоваться. Так на бандитах у нас в городе ещё никто не зарабатывал.
А то я сам к этому времени посчитать не удосужился. Не только посчитал, но мысленно уже на кучки разложил. Мы, конечно, не за деньги, но и от них не откажемся.
— Семнадцать делится на троих, — блеснул я порядочностью. — Мы бы не справились, если бы не ваша девочка, Джо. Она была за рулём, и она была причиной того, что бандиты разделились и мы выбили их по частям. В ином случае имели бы дело со всей бандой вдвоём — либо без пулемёта, либо без маневра, либо без снайпера. Ваша девочка заработала треть этих денег до последнего цента.
— Спасибо, — с недоверием покачал головой Джо. — Не переоцениваете?
— Ни в коем случае, спросите у Бониты, — решительно заявил я.
— У кого? — переспросил Джо.
— У Марии Пилар, — засмеялся я. — Позывной у неё теперь такой, для связи.
— Буду знать.
Подошли Бонита и Джей-Джей. Я сказал, что нам надо бы посетить шерифа в конторе. Никто не возражал.
Мы вновь расселись по машинам, только Джо на этот раз сел ко мне. «Хамви» шерифа включил проблесковые маячки, мы пристроились за ним следом и поехали по направлению к конторе. Следом ехал ещё «хамви» — санитарная машина, переоборудованная в тюремный фургон, где двое помощников шерифа везли пленного.
По дороге Джо рассказал мне, что награда за бандитов и трофеи с них — это не весь ещё наш доход. Захвачено пять машин, почти целыми. В таких случаях, если кто-то отбивает имущество ещё кого-нибудь, которое было захвачено бандой, то ситуация решается обычно следующим образом: если владельцы готовы забрать своё имущество назад, они должны заплатить премию в двадцать пять процентов от стоимости. Иногда от имущества отказываются — тогда оно достаётся тому, кто его отбил. А получающий премию обычно отдаёт двадцать пять процентов тому, кто помогал. Перегонял машину, например, или отмывал салон от мозгов, как в нашем случае. Однако в данном случае о таком не может быть и речи — от пяти новеньких «лендроверов» никто не откажется.
Я мысленно прикинул баланс. Получается, что нам положен один вездеход из пяти и ещё чуть-чуть, с пятую часть самого вездехода. В денежном выражении, скорее всего.
Трофеи тоже тянули немало. Поскольку я теперь торговец оружием, то решил их привести в божеский вид и выставить на продажу в магазине Бониты. Заодно и рассчитаться с Джей-Джей.
Вот такая здесь война, как в Средние века. Получается и делится добыча, армии сами зарабатывают себе деньги, а добычу скупают маркитанты. А может, так и надо? Чёрт его знает, тут уже я ничего не скажу. Такая жизнь здесь, бытие определяет сознание.
В конторе мы провели почти два часа, рассказывая шерифу, что же произошло, что мне удалось узнать, заполняя какие-то формы, которые шериф должен был передать в орденский банк, чтобы тот выплатил нам «поголовную» премию.
Ещё я поставил условие, что когда «минитмены» пойдут встречать банду в Углу, я пойду с ними. Объяснил, что эту колонну фактически подставил тот же человек, который продал информацию о русском конвое. И хотелось бы покарать его лично. Никто не возражал.
Неожиданно у окон конторы раздался треск мотоциклетного двухтактника, затих, и в офис вбежал Сын Сэма. Мы обрадовались парню, поздоровались. Мария Пилар даже расцеловала его. Он поздравил Бониту и меня с женитьбой — что значит маленький город: информация распространяется мгновенно — и потом сказал, что мистер Питерсон, владелец Стрелкового клуба, устраивает вечеринку в честь спасения конвоя, и если мы туда не придём, то мистер Питерсон навсегда откажет нам в праве посещения его ресторана и стрельбища. Пришлось пообещать, что в одиннадцать мы там будем. С этой новостью Сын Сэма умчался.
Когда мы вышли от шерифа и шли к машинам, я только теперь удосужился спросить у Марии Пилар, кто же в её отсутствие «в лавке остался»? Она посмотрела на меня как на больного ребёнка, с жалостью, и молча указала пальцем вслед умчавшемуся мотоциклу. Вот так.
Суверенная Территория Техас, г. Аламо
22 год, 28 число 6 месяца, пятница, 21:10
Я раньше не видел, где живёт Бонита. Оказалось, что она занимает второй этаж дома над магазином, который купила в кредит, и платит взносы и проценты по нему в Северный торговый банк. Платить осталось ещё около двадцати восьми тысяч экю, на что у неё есть ещё пять лет. Мы объехали магазин и оказались в маленьком дворике, где припарковали машины. Разгружать решили завтра с утра — всё равно здесь с товаром ничего не случится.
В домике с этой стороны было две двери. Одна, поскромней, была чёрным ходом магазина, вторая вела на застеклённую лестницу, которая карабкалась по наружной стене дома на второй этаж. Вытащив из машин и взвалив на себя те сумки, которые можно унести сразу, мы поднялись по лестнице, бухая ботинками по деревянным ступеням. Бонита отперла лёгкую деревянную дверь, и мы вошли в её квартирку.
Квартира была во весь этаж, довольно большая. Спланирована как студия, отделена стенкой только ванная комната. А всё остальное помещение служило и спальней, и столовой, и кухней, и гостиной, и кабинетом. Места, впрочем, на всё хватало. Оформлено всё было в мексиканском стиле, с плетёными ковриками на полу, глиняными тарелками на стенах, сундуками, глиняной же посудой в «кухонной стороне» квартиры. Со вкусом и изящно, под стать самой Боните. В углу стояло несколько чёрных ящиков неплохой стереосистемы, хорошие громкоговорители и большая коллекция компакт-дисков с разной музыкой — от классики до пуэрториканской сельской. Всё — с «той стороны», целый капитал для Новой Земли. И в музыке у моей девушки вкус есть. Как же я её до сих пор мало знаю…
— Mi Corazon, у нас осталось меньше двух часов, — заявила Бонита. — Мистер Питерсон не потерпит надругательства над вечеринкой.
— Без ванны никаких действий предпринимать не намерен, — запротестовал я. — На мне пыль всех степей этого мира. После того, как помоюсь, согласен делать что угодно.
— Так не получится, — решительно заявила она.
— Почему? — не понял я.
— Потому, что я не чище. И делать «что угодно» тебе придётся раньше, под душем. Пошли.
В общем, мы почти не опоздали. Я даже успел погладить брюки и рубашку, a Mi Bonita просто взяла одежду с вешалок. Ей проще. Когда уже выходили за дверь, Мария Пилар остановила меня и сказала, что я одет неправильно. Я осмотрел себя, но никакого непорядка не нашёл — в Аламо кроме джинсов и подобных брюк, и простых рубашек, ничего другого не носили.
— Что бы ты без меня делал? Пис-то-лет! Ко-бу-ра! — с каждым произносимым слогом она тыкала меня указательным пальцем в грудь. — Без них здесь неприлично, как голому ходить. И куда? В-Стрелковый-Клуб!
Да, забыл я о местных порядках. У Марии Бониты на поясе обтягивающих коротких шортов висела кобура с неизменным «глоком». Она уже приобрела привычный для Аламо вид Марии Пилар Родригез — топ с бездонным декольте, шорты и те самые сапожки из кожи убиенной ею гигантской ящерицы. Ну почти голая, зато с пистолетом, и все приличия соблюдены. А я, лопух, чуть не опростоволосился. Побежал обратно, расстегнул пояс и подвесил на него кожаную кобуру с парабеллумом. Парабеллум — это консервативно и стильно, как галстук от Geeves & Hawks.
Выбрали мы, какая из машин захламлена меньше, и она оказалась пикапом. И на ней мы поехали в клуб — время уже поджимало, и из-за пешей прогулки даже по такому крошечному городу, как Аламо, мы могли неприлично опоздать. А так почти вовремя успели.
Мистер Питерсон расстарался. Во дворе и ресторане столы были расставлены a la buffet[56], висели гирлянды, как на Новый год. Интересно, а Рождество здесь празднуют? А если празднуют, то когда? Спросить надо будет.
Во дворе, возле сцены для музыкантов, стояла трибуна. Значит, будут речи. Ладно, послушаем, куда денешься. Народу во дворе тоже было множество. Работало несколько маленьких баров в разных углах двора, где молодые ребята и девушки, видимо взявшиеся подработать, разливали напитки желающим. Желающие были: над толпой витал эдакий дух готовности к празднику. Впрочем, помимо спиртного там были и лимонад, и какие-то соки. Кому что.
Едва мы прошли на середину двора, как к нам подлетела Джей-Джей. Выглядела она совсем не так, как ещё с утра сегодня, испачканная в пыли, с изорванной о кусты одеждой, растрёпанными волосами. Сейчас она почистила пёрышки и в обтягивающей майке с открытыми проймами, коротких шортах и высоких ботинках выглядела как персонаж из фильма про девушку, решившую стать морским пехотинцем и ставшую им, напинавшую в задницы всем отрицательным персонажам мужского пола, а потом пришедшую это дело отпраздновать. Стриженные таким загадочным игольчатым ёжиком волосы хорошо сочетались с её немного детским, но очень сильным лицом с коротким прямым носом, упрямым подбородком и немного выпяченной нижней губой. Фигура у неё была хорошей, разве только запястья и щиколотки немного толстоваты, на мой взгляд. Но это гармонировало со всем остальным — было видно, что Джей-Джей любительница погреметь тяжестями в спортзале.
