– Имейте в виду, молодой человек, я согласился Вас принять только потому, что вы заявили о неких важных сведениях о причинах катастрофы. Даю вам пять минут. Времени в обрез. Слушаю.
Максим не любил таких людей. Были такие и в гарнизоне. Даже не служаки. Просто… ну, рыбы- прилипалы, что- ли. Прилипли к службе. Вон, пузо у подполковника - хоть в руках носи. Морда красная. Лысина на пол- головы. Шея в воротничок не влазит. "Занятой". Кроссворд разгадывал. Это из тех, кого "замполитами" в гарнизоне называли. Летать не может, строевым ходить не может, когда бегал - забыл. Но значимость… Значимость… Гонор… Этот точно Котова сожрет, лишь бы выслужится.
– Я был очевидцем, - начал было Максим, подавляя в себе раздражение.
– Нет, подождите, юноша. Давайте по - порядку, представьтесь, а уж потом…
– Но вы же дали мне пять минут! Может, если будет важно…
– Ну ладно, продолжайте, - величественно махнул рукой следователь.
– Когда они шли строем над гарнизоном, у верхнего самолета, вдруг вывалилось шасси. Одно. Правое. Поэтому его перекрутило и швырнуло вниз. Все так быстро получилось. Оно и понятно - дополнительное сопротивление. А уже потом, при столкновении - взрыв.
– Ну, молодцом, молодцом. Даже не в пять, в две минуты уложился, - похвалил следователь. Что еще?
– Разве этого мало? Вы же держите в тюрьме невиновного человека!
– Да, невиновного. У нас виновными признает только суд. Обвиняемого. И не в тюрьме, а в изоляторе. Но это тонкости. Понимаешь, юноша… как тебя звать -то? Ну так вот, Максим. У нас здесь очень солидная организация. Если человека арестовали, значит, серьезные люди серьезно подумали. Собрали доказательства. И вдруг приходит вот такой… Максим и заявляет - я видел! Он невиновен! - начинал злиться следователь. Все еще сдерживаясь, он продолжил.
– На какой высоте проходил полет, знаешь?
– Ну, на семи тысячах.
– Верхний самолет летел на семи с половиной, нижние, на семи трехстах. Ты на каком летел?
– Я… Нет, я с земли видел.
– Ты видел, как на расстоянии семи километров от тебя у самолета вывалилось шасси?
– Ну и что?
– Иди- ка сюда, - подвел он юношу к окну. Вон на соседней улице стоит автомобиль. Прочитай номер. Таак. А вон там, дальше? Таак. Да. Это серьезно, но недоказуемо. Все- таки это близко.
– Так можно же проверить. Ну, давайте на аэродром съездим, когда полеты. Или в аэропорт…
– Юноша, никто этим заниматься не будет. Все равно это бред, - сначала лысина, а затем и щеки начали наливаться краской. - Все. Я выслушал вашу информацию и приму ее к сведению. Вы свободны. Давайте пропуск.
– А записать?
– Идите - идите, - уже начал подписывать листок следователь. А-а-а, Белый, вроде как обрадовался следователь. Сын Героя! Сначала папочка, потом сыночек? Папочка научил? Так и передай - не выйдет! Ишь, возомнили о себе! Будет сидеть ваш протеже. И долго. Это слово Ситника! А будете вмешиваться в следствие- и на Героев находим укорот. Выметайся!
Теперь злоба защемила в висках юноши. Мысленно он наотмашь ударил по жирной трясущейся щеке. Следователь, испуганно ахнув, прервал свою гневную тираду и плюхнулся на стул.
– Вам нельзя волноваться, у Вас может случиться удар, - сдерживаясь, процедил Максим. - Но это нестрашно. Смерть от удара - это без мучений. А вот когда болезнь изнутри выжигает кишки в толстом брюхе - ну вот так, хотя- бы - он с наслаждением прошелся огнем по заполненному сытной едой чреву. Его хозяин, выпучив глаза, зашелся в немом крике.
– Вот это больно и страшно, правда? - снял синдром Максим. Но она будет вас жрать всякий раз при несправедливых решениях, вранье и подлости.
– Я не принимаю несправедливых… - и вновь скорчился подполковник.
– В самолете Котова вывалилось шасси. Усталость замков. Это понятно всем. И только вы, ваша контора вроде как не знает. Я теперь верю, что вы еще сегодня выпустите Котова.
– Сегодня уже никак. Если только завтра - уже испуганно, ничего не понимая, начал юлить следчий.
– Ну, ночь, я думаю, перемучаетесь.
– Нет-нет! Но… ведь прокурор санкционировал… Как же я…
– Вы позвоните ему, скажите, что важный свидетель появился. Пусть меня примет…
– Да- да, хорошо, - рванул трубку подполковник.
– Я все сделаю, прямо сейчас сажусь. А у меня больше этого… не будет?
– Честно вы проживете сто лет. А так как сейчас - Маским покачал головой. И еще, дяденька, у вас через пол- часа начнется, и закончится только тогда, когда вы Котова выпустите. И при любой подлости так,- пока не поправите. До свидания.
– До… до… - пробормотал, вытирая потную лысину следователь. Но я за пол- часа не успею! - вскричал он.
– Раньше думать надо было, - уже закрывая дверь, посоветовал юноша.
Прокурор - нагловатый, чувствовавший, что схватил бога за бороду генерал - майор, выслушал юношу довольно рассеянно. Так как о раскрытии чудовищного заговора уже было доложено на самый верх, и даже были заготовлены наградные листы, этот бред подростка и испуганное бормотание Ситника никак, ну никак не могли повлиять на результаты расследования дела.
– Молодой человек, следствие уже почти закончено, все доказано и дело пойдет в суд. Если очень хотите - можете заявляться в суд и рассказывать там свои наблюдения. Но вот я вам посоветую - не суйтесь. Не туда суетесь. Здесь не детские и даже не юношеские тусовочки. Здесь серьезные дела делаются.
– А в суде можно все рассказывать? - наивно поинтересовался Максим.
– Все, конечно, все, - со смехом подтвердил генерал.
– И про Вас?
– И про… что? Что ты сказал? - тут же перешел на "ты" прокурор.
– К примеру, в столице, в ресторане Ираклия - вспомнил эту рожу, но в гражданке, точнее, даже без гражданки в одной из беседок Максим.
– Цыц! - взревел генерал. Куда только испарилось благодушие. Холеный полугосударственный деятель обратился в ощерившегося взъерошенного дикого кабана. - Ты… ты это бля… Цыц!
– Чего вы кричите? В приемной слышно. А если я начну кричать? И еще про укольчики, а? - почувствовал юноша пагубную страстишку вояки.
– Кто тебя послал? - беря себя в руки почти прошептал прокурор. Ну?
– Да я сам по себе. По делу Котова.
– Я догадываюсь кто. Ресторан, да?
– Я же Вам говорю…
– Передай, что будет сделано. Сегодня же. Что нибудь придумаем.
– Хорошо, спасибо. Я верил, - начал было Максим.
– Убирайся, не ерничай. Не твоего ума дело. Если больше нечего передать…
– До свидания, - закрыл дверь юноша. Конечно, и этого негодяя надо бы крепко проучить. Но, наверное, не моя забота, да и некогда - пожал плечами Максим. Скоро сам засветится, наркоман чертов, - решил посетитель, выходя из неуютного здания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
