— Нет. Он контролирует заклинание. — Филипп взял навязчивого лекаря под локоть и попытался отвести подальше, не тут-то было. Лекарь пыхтел, уворачивался и продолжал говорить:
— Как рассекает! О! Пропал! Утоп, что ли?
— Слушай, я наложу на тебя немоту, если ты еще хоть слово скажешь! — вспылил Филипп. — Утопнет он, как же. Нырнул просто.
— Как нырнул? Я же говорю, на сажень… — Лекарь продолжал двигать губами, сначала по инерции, потом проверяя.
— Я предупреждал. — Филипп присел на корточки, изучая подмерзшую траву.
— Давно тебя не видел. — Голос показался молодому колдуну знакомым, и он с неохотой повернул голову к говорившему.
— А, и ты здесь, Рилат. Здорово.
— Как мама?
— Не переживай, получишь ты больничные. Как всегда, — ответил Фил на настоящий вопрос.
— Как всегда! Да мне этих больничных как раз хватит, чтобы лечение здесь оплатить.
— А они, Рилат, для чего, по-твоему? — Филипп встал, с сожалением оглядел плывущего к берегу колдуна. Нет — не утоп.
Майорин был вполне живой, хоть слегка и отливал в синеву. Филипп без особой любви посмотрел на Рилата:
— Еще что?
— Да.
— Знаешь, милсдарь Рилат… — Но молвить пламенную речь сыну Владычицы не дали.
Колдун выскочил на берег и скачками понесся на говоривших.
— Чтоб вас всех! — Майорин остановился, тяжело дыша. Потом повертел головой, ища стоящего в отдалении старосту, натянул штаны, набросил на мокрое тело куртку и пошел ругаться.
Староста, очумевший от потока льющейся на него брани, не сразу понял о чем речь. Но разобраться как следует ему не дали. Колдун сильно толкнул его вперед, заставляя взрыть лицом землю. Что-то грохнуло.
— Твою мать! — Филипп прикрыл ладонью непроизвольно открывшийся рот.
Седоусый пружиной взвился в прыжке. Там, где он только что сидел, дымилось темное выжженное пятно. Где стоял староста — тоже.
Майорин опять выругался, сбросил куртку и, вдохнув побольше воздуха, с разбегу вошел в пруд.
Тело, только отошедшее от холодной воды, отозвалось судорогой. Колдун сжал зубы, чувствуя как быстро промокают штаны. Он нырнул глубже, от черных волос пробежало неясное золотистое сияние, коконом опутывая всего колдуна.
Он ушел еще глубже.
Тварь успела уйти с насиженного места, где устроилась на зимнюю спячку. Майорин знал, добровольно сифигла на сушу не выйдет. Пока есть мишень в воде, будет ловить ее там, дабы схарчить. Мишенью быть не хотелось, но сифиглу разбудил он…
Вода по правую руку стала теплее, в полусажени от колдуна, стремительно рассекая водную толщу, пронесся заряд раскаленной жижи, святящийся зеленоватым. Сифигла не мазала — загоняла.
Золотистое сияние всколыхнулось и начало раздуваться, делая человека в глазах твари в два раза крупнее. Глаза было четыре: два по бокам черепа, два на шишковатом лбу.
Майорин сильно забил ногами, уходя вправо — в гущу раскаленной воды. Брани, которой он обложил градоначальника, показалось недостаточно, хотелось еще и врезать промеж глаз.
Сифигла, извиваясь змеиным телом с рудиментарными лапами-плавниками, поплыла за колдуном, полукруглая беззубая пасть плотно сжата — там зрел следующий заряд раскаленной слизи. Колдун считал секунды, надеясь, что правильно соотнес размеры твари с предположительным возрастом.
Сифигла плюнула, вроде как подтверждая, что она старше, чем показалось на первый взгляд. В этот раз вода забурлила прямо под животом. Колдун с трудом подавил острое желание уйти вверх и продолжил плыть в заданном направлении. Сифигла беззвучно взвыла — жертва оказалась верткой и неправильно себя вела.
«Чтобы я еще раз подписался на доброе дело! — злился Майорин, ожесточенно работая руками. — Да я теперь меньше чем за полета золотых задницу не подниму, даже если вся Вирица во главе с Орником будет при смерти валяться!»
Водяная толща начала давить на уши, зеленые плети водорослей таинственно колыхались, будто в них пряталось еще несколько сифигл. Колдун задрал голову — сюда почти не доходил солнечный свет.
Здесь.
Золотистый морок начал стремительно съеживаться, контур дымки совпал с человеческим, полыхнул пламенем, на миг ослепив все четыре глаза сифиглы, и погас.
Колдун замер, тело начало медленно рваться на поверхность.
Легкие горели.
Сифигла задумчиво оглядела добычу, сочла пригодной в пищу и поплыла к колдуну.
Майорин прикрыл глаза, чувствуя, что готов хлебнуть воды, пытаясь сделать столь желанный вдох.
Полукруглая пасть широко распахнулась, серая слизистая часто сокращалась, готовясь разминать в кашу пищу. Майорин сглотнул. Слюна у сифигл разлагала плоть, а мелко сокращающиеся мышцы растирали ее в кашицу.
«Давай, — думал колдун. — Быстрее уже, ты же голодная!»
Пасть змеиным броском устремилась к колдуну.
«Раз!» — Майорин дождался мгновения, когда тварь не успеет отпрянуть назад.
«Два!» — Он кувыркнулся, уходя вниз, и резко оттолкнулся пятками от нижней челюсти сифиглы, заодно прикрывая раззявленную варежку.
«Три!» — Коварно скрытая сила вновь опутала тело, вырисовываясь узорчатыми рунами, испещрившими кожу.
Золотистый туман теперь был черным маревом, окутывая и колдуна и тварь. Сифигла задергалась, пытаясь вырваться из крепких пут заклинания.
Колдун чуть было не вздохнул. Внутри разливалась странная пустота — воздух кончился слишком давно. Он очень долго ждал момента, когда сможет прикоснуться к сифигле.
Темное марево постепенно рассеивалось, на дно мягко падали белоснежные кости.
Глаза колдуна закрылись, тело колыхалось, будто было одной из водорослей.
Поверхность пруда, покрытая толстой серой коркой, треснула, пропуская темную воду, корка начала таять, отдавая серным душком.
— Таки помер… — выдохнул лекарь, время действия чар немоты прошло, а подновить их Филипп позабыл.
Молодой чародей и Хорхе одновременно ринулись в воду, они уже стояли на изготовку, костеря колдуна.
Солен сделал шаг вперед, но подошедший эльф удержал парня за плечо:
— Двоих достаточно.
Казалось, не было мужчин очень долго, лекарь опять начал сетовать о трупах, загадивших водоем и потравивших всю рыбу, о вреде трупного яда вообще и для Истоковиц в частности. Видя как бледнеют Солен с Жаркой, эльф подошел к лекарю и прошептал тому что-то на ухо. Лекарь заткнулся и поспешил отойти подальше.
Первым вынырнул Хорхе, жадно задышал, хватая ртом воздух. Он завалился на спину и греб одной рукой, второй придерживая синюшное тело утопленника. За ним появился Филипп, у того рука была занята плоским змеевидным черепом, размером со средний ушат. Череп явно был довольно тяжелый и тянул чародея ко дну, но расстаться с находкой он ни за что не согласился бы. К воде тут же ринулся градоначальник со свитой. Свита гомонила, староста прикрывал ладонью обугленную по краям дыру на ватном кафтане.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
