– Но я же никогда такой не была, – хотела взмолиться Джорджия.
– С тобой все в порядке? – Это была Мериголд.
– Нет, и даже совсем не в порядке. Этот Лизандер!..
– Тише.
Мериголд отвела Джорджию к окну. Подоконник был покрыт пылью. Розы в вазе осыпались. Голова Джой Хиллари эту неделю не была занята домом.
– Ох, Джорджия, мы же выручили шесть тысяч фунтов, и Ферди только что выписал нам чек на тысячу фунтов за разбитое Лизандером.
– Где эта зверюшка?
– Отдыхает в поле.
– Чтоб его там сожгли вместе с сеном. Но Мериголд не слышала и твердила:
– Мы уже выручили шесть тысяч фунтов, и, Джорджия, леди Числеден попросила меня называть ее Гвендолин.
31
В общем Джорджия так устала, что у нее уже не было сил убивать Гая ножом, и они добрались до дома без скандала. Она только дала Благотворительности и Динсдейлу филе.
– Мне пора идти, Панда. Я обещал Джой и Перси помочь убраться. Об ужине не беспокойся. Я съем сандвичи в «Жемчужных воротах». Попозже надо еще на собрание комитета Лучше-Всех-Сохранившейся Деревни.
– Почему бы тебе не выставить Джулию на конкурс лучше-всех-сохранившейся любовницы? – завопила Джорджия. – Она могла бы победить даже Гермиону.
Джорджия плакала и плакала после большого Бакарди и, собрав чемодан, не знала, куда деться. Было так жарко, что пришлось надеть старенький хлопчатобумажный бикини, севший от утюжки. Затем она взяла сливу из фруктовой вазы и в рот положила косточку, выбросив мякоть. Все шло прахом. Бедная Джулия тоже выглядела несчастной. Джорджия поняла, что ее ненависть к ней прошла. А может быть, Мериголд, Гермиона и остальные леди Парадайза правы, и Гай на самом деле совсем не такой, как с ней. Почему Лизандер ее бросил? Потому что равнодушен. Она подпрыгнула от телефонного звонка. Это была Флора.
– Где ты?
– На Женевском озере... э... остановилась в молодежном общежитии. Здесь здорово.
– А где, черт побери, моя белая шелковая рубашка? Надо полагать, она уже треснула на спине какого-нибудь из твоих знакомых игроков в регби, и теперь ею протирается машина.
Последовала пауза.
– Посмотри в свободной комнате, – обиженно сказала Флора. – Ты ее там найдешь. Сходи и посмотри сейчас.
Наверху Джорджия нашла белую рубашку и, вспомнив, что именно в свободной комнате Гай прилаживал зеркало, когда спал с Джулией, вновь зарыдала. Когда она спустилась, Флора уже повесила трубку. Джорджия ужаснулась – ведь ее дочь может прыгнуть в Женевское озеро.
«Я поступила с ней по-скотски, – прозвучал внутренний голосок, – потому что ревную Лизандера». Ее тошнило, сердце учащенно билось, ей хотелось знать все, но она не отваживалась рыться в кабинете Гая. Джорджия немного выпила и может оставить бумаги чуть сдвинутыми.
Ненавидя себя, она пошла в комнату Флоры. Радио и магнитофон были выключены, пол завален вещами. На стене висел плакат с гориллой; под ним кто-то написал: «ФЛОРЕ СЕЙМУР НА ДОБРУЮ ПАМЯТЬ». Здесь же лежал дневник Флоры. У Джорджии тряслись руки, и она никак не могла вникнуть.
«13 августа: Читала французскую повесть (неплохую для серийной книги) о мужчине, который спит с отвратительной старухой, превращающейся в прекрасную принцессу. Я могу кое-что рассказать французам».
«Интересно, превратилась бы в принцессу я, переспав с Лизандером?» – подумала Джорджия.
«14 августа: Воскресенье». – «Ага, вот оно». – «Обед в «Валгалле». Были Лизандер, Ферди и больная Гермиона». Затем следовало много пустого о переходе Лизандера через озеро.
«Он великолепен, но уж слишком стар. Лизандер и Ферди очень милы и пригласили меня в «Магнит». Папочка был тоже очень добр и подвез. Мы славно поболтали. Позже занялись у нас в лесу сексом. Боюсь, что я влюбляюсь».
Издав стон, Джорджия перевернула страницу. «15 августа: X, позвонив, попросил прийти. Он подарил маленький вибратор в виде авторучки на прощанье, чтобы мне без него не было скучно, но я знаю, это нереально. В конце концов он улетает, чтобы потом опять вернуться».
Джорджия так оцепенела от ужаса, что не сразу услышала телефонный звонок. Всхлипывая от боли и отвращения, она спустилась в спальню и схватила трубку.
– Джорджия, это Лизандер. Я так виноват, что напился. Можно зайти?
– Пошел к черту! – завопила Джорджия.
– Знаю, я тебя подвел. Ферди только что на меня наорал. Давай помиримся.
– Ты не хочешь. Твой Джек испортил мне речь, затем ты выставил меня перед всеми дурой, да к тому же трахаешься с моей дочерью. Как ты смеешь? Можете оставить себе эти мерзкие деньги, но чтобы я не видела ни тебя, ни Ферди, и прекрати общаться с Флорой.
Нажав кнопку, она обежала дом, положив трубки всех аппаратов.
Ей не верилось, что всего лишь одиннадцать часов. На террасе ночной воздух был полон запахов. При лунном свете упакованные в блестящий материал тюки сена были похожи на гигантских слизняков, приближающихся, чтобы ее съесть.
Сидя неодетой на двуспальной кровати, Джорджия смотрела на рыжие волосы в большом зеркале над камином, ниспадающие на обнаженные плечи, и видела только Джулию. Приняв две таблетки снотворного, она рухнула спать.
На следующее утро она проснулась, чувствуя себя после снотворного спокойной и пребывая в эйфорическом настроении. Да и что значит хоть миллион любовниц? Ведь она перестанет отталкивать обнимающие руки Гая. Сегодня Джорджия решила быть, как Китти, никогда не презиравшая мужа.
– Давай займемся любовью на свежем воздухе. О, Панда, я по тебе соскучился, – сказал Гай, ведя ее в укромный уголок у озера, спрятавшийся среди ив и царапающейся желтой травы. Но как только он просунул руку между ее ног, сквозь ветви ивы проломился Динсдейл и помчался куда-то, словно услышал неуклюжую походку Мамаши Кураж.
Джорджия, которой было необходимо изжить отчаяние, вдруг обнаружила сексуальный зажим.
Она слишком напряглась, чтобы достичь оргазма, и начала плакать и умолять Гая войти в нее, но чуть не завопила от боли.
– Это было так сладко, дорогой, – пробормотала она, когда все закончилось, – я так тебе благодарна.
Но когда она вышла из ванной, Гай поцеловал ее в щеку и объявил, что уезжает в Оксфорд.
– Ты, Панда, все жалуешься, что не можешь работать, так я решил предоставить тебе целый день.
Несомненно, он встретится с Джулией в лесу Рикки Франс-Линча и скажет: «Так больше не может продолжаться. Джорджия просто ужасна».
Было нестерпимо жарко. Запах укропа, идущий от грядки, напомнил Джорджии об Уиллере, Лондоне и ее поклонниках. Изнуренное стадо коров, сопровождаемое пастухом Ларри, искало в долине пастбище. Отзвонили колокола церкви Всех Святых перед обновлением шпиля. Молодые лисички сидели на стерне, не двигаясь и ожидая, пока испуганные кролики или полевые мыши от жажды забудут об инстинкте выживания. «Как я, – подумала Джорджия, всхлипнув. – О, Господи, пожалуйста, помоги мне». И она упала на колени.
