Её кошка мурлыкала, тёрлась об него, оставляя на его коже свой запах. Заявляя о своих правах. Предупреждая других женщин. Убедившись, что он знает, кому принадлежит.
Проведя руками по восхитительной коже своей пары, Доминик расстегнул ширинку её шорт и позволил им растечься по полу. Вид черных кружевных стрингов, украшенных маленькими красными бантиками, заставил его с трудом сглотнуть — они были одними из его любимых. Особенно потому, что потребовалось всего лишь немного потянуть за эти бантики, чтобы развязать их, и шнурок упал. Это было похоже на разворачивание подарка.
— Очень хорошо, что я не знал, что сегодня на тебе ещё и этот маленький кусочек кружева, иначе мой член был бы таким болезненно твёрдым, что я сомневаюсь, что смог бы ходить, не хромая.
Развязав узлы на её стрингах, он позволил им упасть на пол и крепко стиснул сердцевину.
— Моя. — Он просунул палец между её складок, как раз вовремя потирая клитор. И раздался тот тихий стон, который он любил. — Давай посмотрим, сможем ли мы заставить тебя издать этот звук снова.
Он поймал её клитор двумя пальцами и скользнул ими вперёд, поглаживая с обеих сторон маленький бугорок.
— Да, вот он. Хорошая девочка.
Он продолжал играть с её клитором, его взгляд был прикован к тому, как её груди вздымались с каждой рваным вздохом. У него закружилась голова, когда пьянящий аромат её желания донёсся до него и влился в лёгкие. Его член стал ещё больше. Сильно разгоревшись, он толкнулся ему в ширинку и вонзился в её спину.
Доминик наклонил голову и прикусил зубами её пульс.
— Должен ли я позволить тебе кончить, прежде чем трахну тебя?
— Так будет лучше.
— Хм. Не уверен, что ты этого заслуживаешь. Ты знала, что я буду твёрдым как скала весь день, если ты наденешь эту майку, но ты все равно это сделала. И поскольку мы были на пикнике, я даже не мог улизнуть куда-нибудь с тобой и что-то с этим сделать.
У Милы перехватило дыхание, когда он прижался ртом к своей отметине и пососал.
— Хотя тебе это понравилось. Отсроченное удовлетворение — это твоя фишка, не моя.
В конце концов, она была кошкой.
— Есть отсроченное удовлетворение, а есть простое поддразнивание своей пары для собственного развлечения. — Он скользнул рукой к её горлу и взял за воротник, проведя большим пальцем по пульсу. — Ты заставила меня ждать, так почему я не должен заставлять ждать тебя?
— Потому что я всажу тебе нож в яйца, если ты это сделаешь.
Его губы дрогнули.
— Нет, я не думаю, что ты это сделаешь, — сказал он, подталкивая её к плюшевому креслу. — Но на всякий случай, если у тебя возникнет соблазн попробовать это…
Он перегнул её через подлокотник кресла, улыбнувшись её возмущённому вздоху.
— Попробуй это. — Прежде чем она успела начать ругаться или жаловаться, он ввёл в неё два пальца, скрипя зубами, когда её тугие ножны сжала их. — Такая горячая. Такая готовая для меня. — Но он хотел, чтобы она текла от потребности в нём.
Глаза Милы закрылись, когда её мир сузился до двух пальцев, проникающих в неё и выходящих из неё. Иногда они останавливались, чтобы покружиться или обвести маленькими кругами её точку G, но затем возвращались к глубокому проникновению.
Она пульсировала и жаждала большего. Желание бушевало в ней. Быстрое. Порочное. Электрическое. Оно лизало её кожу, пока нервные окончания не загорелись.
— Доминик…
— Тебе нужно кончить, я знаю.
Он почувствовал, как нарастает её возбуждение. Почувствовал, как её терпение истощается от предвкушения. Она жаждала большего — он это тоже чувствовал. И ему нравилось знать и чувствовать то, что он с ней делал.
Он двигал пальцами быстрее, жёстче. Подталкивал её к оргазму, в котором он был полон намерения отказать ей. Как раз в тот момент, когда он собирался захлестнуть её, он убрал пальцы.
— Сукин сын.
Он сильно опустил руку на её задницу.
— Нехорошо.
— Спроси меня, не всё ли мне равно…
Мила резко вдохнула, когда толстая головка его члена вошла в неё, растягивая дрожащие внутренние стенки. О Боже, это было то, что ей было нужно. Его длинный, толстый член медленно погрузился в неё, заполняя её.
Он схватил её за плечи и резко толкнул, заставив дыхание со свистом вырваться из её лёгких. Господи. А затем он грубо начал входить в неё. Чёрт возьми, позже ей будет больно. Не то чтобы её это волновало. Не тогда, когда это было так чёртовски приятно.
Она попыталась отодвинуться, чтобы встретить его толчки, но его нижняя часть тела прижала её к месту, заставляя брать то, что он давал. Её стоны смешивались с его хриплым рычанием и звуком, с которым его яйца хлопали её по заднице.
Доминик провёл ногтями по её спине, застонав, когда её адски горячие ножны жадно обхватили и сжали его член — именно так, как он и предполагал. За эти годы он узнал, сколько боли она любит вместе с удовольствием. Узнал, какие маленькие хитрости заставляют её дыхание сбиваться, а внутренние мышцы сжимать его, как тиски. Она знала несколько своих приёмов, но ей действительно не нужно было ими пользоваться. Честно говоря, просто сочный аромат её желания сводил его с ума по ней.
Жестоко вколачиваясь в неё, Доминик провёл кончиком пальца по бутону её задницы.
— Я хочу её снова.
Он брал её много раз за эти годы. Утверждал, что это она его снова и снова. И он узнал, что она быстро кончает, когда дело доходит до анальных игр.
— Не кончай, пока я не разрешу.
Мила ахнула, когда влажный кончик пальца обвёл бутон её задницы, а затем мягко толкнулся внутрь. Её когти вырвались, разорвав обивку кресла. Он снова и снова погружал палец глубоко в её задницу. Вскоре он добавил второй. Вскоре появился третий. Все это время его член продолжал врезаться в неё, заводя её все туже и туже, пока каждое нервное окончание не стало ощущаться болью.
Боже, она была так близко. Она была потрясена ощущением его члена, входящего глубоко, укусами его когтей на её бёдрах и ощущением его пальцев, проникающих в неё…
Его рука резко опустилась на её задницу.
— Кончай.
Голова Милы откинулась назад, когда раскалённое добела наслаждение пронзило её содрогающееся тело, заглушив крик в горле и ослепив глаза. Он зарычал, когда внутренние мышцы сжали его напряжённый, набухающий член.
Пока она была охвачена оргазмом, Доминик вытащил свой член и погрузил толстую головку в её задницу, застонав от того, какой горячей и тугой она была. Её тело ненадолго воспротивилось вторжению, но затем он плавно и медленно погрузился по самые яйца.
— Чёрт.
— Двигайся, двигайся, двигайся.
Потому что Мила не могла гарантировать, что не кончит снова, прежде чем он закончит. Особенно когда её лоно все ещё покалывало от оргазма. Схватив её за бедра, он вонзил свой член в её задницу. Глубоко. Быстро. Достаточно сильно, чтобы чувствовать себя хорошо, но не настолько сильно, чтобы причинить боль.
Вскоре он ускорил темп. И это начало повторяться. В её животе нарастало напряжение, горячее и порочное. Её бедра затряслись. Её чувствительную кожу покалывало.
Чувствуя, что она снова близка к оргазму, Доминик немного смягчил свои толчки.
— Скажи мне. Скажи это, Мила. Скажи это, и я заставлю тебя кончить.
Она облизнула губы.
— Я люблю тебя.
Его охватило удовлетворение.
— И я люблю тебя, детка. — Он трахал её сильнее, быстрее. — Больше всего на свете.
Он засунул два пальца в неё и сильно шлёпнул по заднице. Её оргазм прокатился рябью по их связи, когда он поглотил её.
— Вот и все, Мила, кончи для меня.
Её удовольствие усилило их связь, усилив его собственную. От оргазма его яйца напряглись. Рыча её имя, он входил глубоко, закачивая в неё горячую сперму верёвка за верёвкой.
Вся опустошённая, она откинулась на спинку стула, дрожа и тяжело дыша.
Тяжело дыша, он покрывал поцелуями тыльную сторону её плеча, успокаивая её.
— Пора принять душ.
Его самолюбию пошло на пользу то, что она оставалась наполовину ошеломлённой во время короткого, но тщательного принятия душа. Когда они легли в постель, он прижал её к себе.
