Глаза хана сияли. Он подождал ещё немного и сказал соседу Джанибека:
– Хватит. Для него уже отворился Джаннат[123]. Опусти ради друга саблю милосердия.
Тот неспешно пошёл по склону. Затем снизу долетел шелестящий удар.
– Ну, – обычным голосом продолжал хан.
Христос уже опомнился.
– Что ж, одним врагом меньше.
– Вот чем мы побеждаем, – оскалился хан. – Есть такое у вас? Может быть?
– Упаси Боже нас даже от побед, если они стоят на таком. Если у нас будут такие победы – это конец. Они у нас будут другими или никакими… А за это твой стан я сделаю владением ежей и болотом.
Спокойный гнев кипел в его глазах. Глазки Марлоры усмехались, лицо словно замаслилось.
– Тц-тц-тц. Нехорошо говоришь. А как же «врагов любить»? А закон твой что говорит? – Хан повернулся одной щекой: – Кто ударит тебя в правую щеку твою… – И Марлора, словно получив один удар, поворотил голову.
– Подставь ему и другую, – спокойно промолвил Христос.
И вдруг – никто и глазом моргнуть не успел – нанёс хану сокрушительный удар в зубы. Лязгнули челюсти. Марлора покатился с кургана.
Крымчаки схватились за сабли. Но вокруг Юрася уже дрожали, наложенные на тетивы из оленьих жил перистые стрелы.
– Вот так ты и будешь лежать, кверху воронкой, – объявил Христос.
Хан поднялся. Лицо его выпачкалось в земле, и нельзя было не ужаснуться, взглянув в его глаза. Джуры повесили головы, зная, что настал, возможно, их последний день, ибо свидетели позора не должны пережить позор.
– Эй, хан! – окликнул Христос. – Ты помни: нельзя играть с мягкой рысьей лапой. Не пугайся. Не тронем. Бери орду. Иди прямо на север. Я тебя жду. Я там недолго и один буду. Успеешь шкуру содрать – твоё счастье.
Люди начали спускаться с кургана к коням. Пятились.
Глава 33
МЕЧ И ЖАЛО
Татарове с большой данью шли… против которых… он, с малым людом выступивши, народ поганский за помощью Божьей нежданно поразил, и погромил, и дань поотбирал.
Хроника Белой Руси.И истоптаны ягоды в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий.
Откровение Иоанна Богослова, 14:20.Тяжко совестливому против течения плыть.
Хроника Белой Руси.Дорога спускалась пологим склоном и входила в лес. Примерно посередине склона рос огромный старый дуб. Христос стоял под ним, задрав лицо вверх.
– Что, не видать? Тумаш!
В стволе дуба, на высоте пяти саженей, было дупло, а из него торчало круглое, с отвисшими щеками, лицо Фомы. Выпученные глаза ворочались. Казалось, в дупле сидит огромный пугач. И вот этот пугач свистнул.
– Появились. Катят сюда. Ты подбавь ходу. Если до пущи, до насыпи схватят – и Отец Небесный тебе не поможет. Одному плохо.
Юрась тронулся вниз по склону.
– Эй, Юрась, коней они погнали! Скорей! Скорей!
Юрась шёл медленно, как раньше. До леса от него было недалеко. До гряды – саженей двести пятьдесят.
И тут орда появилась на гребне гряды. Один всадник… Десять… Много, до жути много всадников. Словно вырос лес.
Фома в дупле напрягся (лицо стало как слива), стиснул кулаки и зажмурил глаза: он всё ещё часами испытывал свою веру, не мог забыть метеор. Затем раскрыл глаза – орда была на месте.
– Веры маловато, – тихо заключил Фома.
И, словно в ответ ему, сказал Христос:
– Силы. Силы маловато.
Он медленно пошёл к пуще. И вот спиной почувствовал: заметили.
– Ага-а-а-а-а! – разнесся певучий вопль.
Истошно закричал Марлора. Затем взревели бубны, послышался всё нарастающий оглушительный топот – с гиканьем хлынула лава.
Фома обомлел: школяр плелся нога за ногу. Тумаш Неверный не знал, что если кого догоняют оравой и видят, что он один, идёт себе, не торопится, будто ему начхать, ярость погони делается выше сил догоняющих.
– Хватайте Бога! – кричал Марлора. – Бога хватайте!
Юрась вошёл в лес. Исчез. Если бы Фома видел его в эту минуту, он бы немного успокоился. Ибо, скрывшись с глаз, Юрась вдруг рванул с места так, как Иосиф не убегал от похотливой жены Потифара.
В это мгновение он с успехом сумел бы убежать от стрелы, пущенной ему в спину.
Мелькали деревья, моховые кочки, заросли крушины. Всё сливалось в зелёную, полосатую мешанину. В конце каждого прямого участка дороги он замедлял бег, переходил на шаг (никто не должен был видеть, что он удирает), а после вновь поддавал так, что чуть не рвались поджилки.
А за спиной всё ближе нарастала дробь.
Ноги не держали его, когда он вылетел на дамбу, увидел по бокам синюю искристую гладь озера, а перед собой – ровную ленту насыпи. Он бежал, и, возможно, даже быстрее прежнего, ибо выкладывал последние силы, но всё время озирался, чтобы перейти на шаг, как только они появятся.
Каждая сажень была в радость. Значит, может, и не догонят, значит, может, и спасётся, не погибнет.
И вот… выскочили. Он пошёл спокойно, как раньше. Расчёт был правильным. Он выиграл некоторое время, покуда лава перестраивалась на опушке в узкий порядок, а теперь, перед дамбой, в змею. Вот змея поползла на насыпь.
Он оглянулся – кто-то из татар как раз поднимал лук. Плохо! И тут же он увидел, как Марлора ударил прицелившегося ременной камчой по голове:
– Живьём брать! Шкуру с него!..
Скакали. Догоняли. Христос шёл, словно ничего не слышал.
И вдруг Юрась остановился. Дамба кончалась. Впереди было зеркало воды. Страх плеснулся в его глазах.
Хан захохотал:
– Живьём!
Они были совсем уже близко. Ещё немного – и бросят аркан. Кто-то нетерпеливый уже попытал удачи, но волосяная веревка упала в саженях четырех от добычи.
И тут Христос повернулся, шлёпнул себя по заду и, перекрестившись другой рукой, спокойно отправился в свой предвечный путь по водам. Шёл дальше и дальше, словно плыл в воздухе. А на срезе насыпи стояла ошеломлённая орда.
Марлора завопил в экстазе, укусил себя за большой палец руки и кровью начал чертить на лице знаки.
– Мусульмане! Аллах с нами! Тут мелко! В погоню, братья!
Лава вспенила воду. Действительно, было мелко. Но они двигались по довольно мягкому дну, а Христос шёл по срезам кольев, чуть ли не по самой поверхности.
Настроение орды по этой непонятной причине слегка упало, и всё же орда догоняла. Глубже… Глубже… И тут Христос встал.
– Марлора, а я один! Только земля моя со мной! Слышишь?!
Он бултыхнулся в воду и поплыл. Вздутый пузырём хитон держался на поверхности.
