— Желтый брат не умрет! Будет жить! Лкетинг чувствует! Та-ке-ши сильный! — он подбодрил огорченного Дмитрия, поддерживавшего часто и сильно дышащего японца. — Страх уходит из Та-ке-ши! — туземец никак не мог научиться произносить имя субтильного азиата одним словом, выговаривая его по слогам.
— Хотелось бы… — пробормотал худощавый юноша, вглядывающийся в бледное азиатское лицо с быстро и нервно-моргающими, обретающими смысл глазами.
Закованные в соседние цепи узники жалостливо смотрели на двух «Спящих», поддерживающих тянущее вниз тело недавно приобретенного друга. Они явно жалели худощавого русского с покрытым татуировками негром, но тем было не до чужой жалости, тем более нечего их жалеть. Они живы и почти здоровы, рваные раны на спине и разбитые об камни пола губы Дмитрия не в счет, поэтому пусть жалеющие пекутся о самих себе, несчастных. Лично так он считал, помогая очухивающемуся японцу, произнесшему первую внятную фразу вместо бессмысленного шевеления узких бледных губ.
— А где этот… — его глаза тускло блеснули затаившимся испугом, обозначающим гигантского монстра-людоеда, на что Дима ответил.
— Он тебе ничего не сделает! Все нормально! — Такеши в ответ, будто с трудом повернул голову и увидел белозубую улыбку Лкетинга.
— Та-ке-ши жив! Страх ушел! Почти не осталось! — масаи улыбался во весь рот. — Все хорошо желтый брат! Мы скоро покинем плохое место!
— Хорошо бы… — слабо пробормотал японец, высвобождаясь из их рук и вставая на положенное ему место за Лкетингом, слегка держась руками за масаи, так как еще шатался. — Меня тоже заковали… — он удивился, а его свободная рука изучающе ощупала покрытое ржавчиной кольцо.
— Не без этого, — прокомментировал успокоившийся Дима, переместившийся на свое место из опасения, что после того, как японец встал на ноги, на них обратят не самое лучшее внимание собакоголовый или злобные сатиры. — Ты вообще, как себя сейчас чувствуешь? Мне после него… — он кивнул в сторону Варгха. — До сих пор не по себе…
— Не знаю… Нормально мыслить не могу… — японец встряхнул головой. — Как в тумане… До сих пор внутри все дрожит! Меня эта тварь, как подняла, я больше ничего не помню… Лишь поглотивший все тело ужас, а затем темноту! — он громко прошептал эти слова, опасливо оглянувшись на чавкающего сатиром монстра, но тут зашевелился невидимый собакоголовый.
— Итак! Уже до каждого должно дойти, что бояться не стоит! Большинство из вас, человеческого мяса и скота, обязано смириться с Адом! Миром, так непохожим на Землю! Но, что я вижу?! Добровольцев приходиться гнать угрозами! Почему я не вижу очереди из желающих быстрей покинуть это место? На вот этих… — он повернулся и обвел когтистыми руками стоящих в цепях узников. — Потрачен час времени! Час на объяснение о бессмысленности страха и сопротивления! Поэтому! — он сделал устрашающую паузу. — Лучше выходите сами! Ни я, ни они… — жезл сверкнул в лапе «Анубиса», указав на испуганно дернувшихся сатиров. — Не собираемся с вами нянчиться! Предупреждаю! В тот момент, когда вы перестанете добровольно выходить — закончится нормальное отношение! Да-да! Не надо делать глупые скотские глаза, будто к вам сейчас плохо относятся! По здешним меркам вас — дешевое мясо — облизывают! Осталось мало времени и повторяю… В тот момент, когда закончатся добровольцы, отсюда спустится он! — указующий перст собакоголового указал на ворчащего Варгха, жующего сочащийся кровью кусок сатира. — И они! — рука с собачьими когтями обвела недвижимых, звероподобных чертей. — Я подожду минуту, по истечении которой начну выполнять свои обещания! — собакоголовый величаво развернулся, блеснув золотыми одеждами и поцокал обратно, став позади Варгха-людоеда с толстозадыми сатирами и в нескольких метрах от закованных узников, откуда мог прекрасно наблюдать одновременно за каждым грешником.
После речи огорченного демона с собачьей головой на короткое время воцарилась тишина, постепенно расслаивающаяся на множество звуков. Замолкнувшая толпа, переваривающая, как еще раз не умереть и куда приведут покрытые ржавчиной цепи, прорезалась маленькими фонтанчиками в виде людей с усилием стряхивающих с себя страх. Причем очень многих, оказывается обладающих волей и пониманием, что лучше сейчас, но добровольно, чем позже и насильно.
Дмитрий видел, как зашевелились каждый смуглолицый и бородатый с остальными народностями, среди которых изредка проскакивали простые европеоидные лица. Есть ли среди них атеисты? Ведь отвергающие любого бога столкнулись с противоречием собственных внутренних миров, что ведет только по двум путям: абсолютное переосмысление мировоззрение или неприятие видимого, отчего разум перестает реагировать на действительность.
Очнулись даже женщины, переставшие стесняться обнаженных мужиков, и принялись рваться к импровизированной адской кузне, где выстроилась около пятой части очнувшейся толпы. Пример для них подала недавно родившая, добровольно вышедшая девушка, а раз вышла она, то и другие решили не теряться. Лишь истеричные стервы, феминистки и любительницы гламурной жизни, умершие в одиночестве или убитые мужиком за отвратительный характер даже не пошевелились. Эти женские породы трусливы и ничтожны, поэтому их представительницы остались ожидать самого худшего, чего заслужили при жизни.
Черти, охраняющие «Анубиса» и сдерживающие толпу, в который раз перестроились, дабы пропускать по одному человеку, а сатиры возбужденно переговариваясь, похотливо поглядывали то на точеную фигурку напряженной молодой мамаши, то в толпу, где мелькали крупные груди и сочные задницы осмелевших женщин. Сам величавый собакоголовый удовлетворенно стоял в «тени», внимательно разглядывая собравшихся в очередь, и видимо делая незримые пометки в угольно-черной голове.
Оказывается не так уж мало смелых людей, топталось внутри немаленькой Сортировочной. Какие-то из них повторяли за остальными — таких во все времена достаточно — но остальные шли, увидев прекрасный пример, где из последних добровольцев никто не погиб, ну и учитывая девушку с ребенком, проведенную в обход отвратительного Варгха злобным на вид демоном-псом.
Умершие и заново родившиеся люди постепенно понимали, что Ад является обителью не таких уж и бездушных созданий, как их описывает Церковь, а вполне живых, пусть и жестоких существ, но мыслящих подобно им, причем примерно одними категориями. Обнаженные, запуганные узники осознавали, что жители Геенны Огненной обладают чувствами не только плохими, а видимое вокруг море жесткости и кошмаров… Так и на Земле подобного хватает. Войны, терроризм, маньяки-убийцы, катастрофы и природные катаклизмы, все подобное этому и более худшему Аду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
